"Есть задумка песни про вежливых людей"

Еще в 2011 музыкальные критики заметили петербургскую группу Neon Lights. Кто-то сравнивал их с Pet Shop Boys и Tesla Boy, кто-то называл дебютом года. С тех пор электроп-дуэт, состоящий из журналистов Евгения Лазаренко и Макса Хагена, обзавелся местными фанатами и не раз давал концерты в ночных клубах. Музыканты успели выпустить несколько синглов, мини-альбом с Женей Любич, выступили на разогреве у New Order и GusGus. Но запись собственного LP шла долго и, казалось, уже не состоится. «Росбалту» в рамках проекта "Петербургский авангард" участники группы рассказали, как они работали над дебютным альбомом Heaven и почему их музыку называют попсой для умных.

- Евгений, вы являетесь шеф-редактором одного из петербургских журналов. Но в музыкальной среде известны в первую очередь как гитарист до сих пор существующей поп-рок группы «Мультфильмы». Как вышло, что у вас появился еще один проект, но в этот раз электронный?

Евгений Лазаренко: Однажды меня пригласили выступить в «Цоколе». У меня было штук пять вещей, но я подумал, что одному выходить на сцену неправильно. А Макс жил через дорогу, мы давно с ним дружили как коллеги. И первой моей мыслью было обратиться к нему и попросить постоять на сцене с ноутбуком. Естественно, я держал в голове группу Pet Shop Boys, где один человек поет, а другой стоит красиво и фактически ничего не делает. И Хаген некоторое время стоял красиво, пока наконец не плюнул и не сказал: «Я хочу играть». Мы начали играть вдвоем, записывали песни. А теперь у нас появились басист и барабанщик, в октябре мы дали первый концерт вчетвером. И сейчас мы скорее рок-группа с клавишами, нежели какой-то электронный проект. Мы постоянно меняемся, на нас сложно навесить какой-то ярлык, и это прекрасно.

- В интернете вас называют интеллектуальным попом или попсой для умных. Согласны с этим определением?

Макс Хаген: Это пиарщики какого-то клуба придумали и написали в одном из первых пресс-релизов о нас. Но мы с этим согласны абсолютно. Звучит странно, конечно, но здесь речь идет о том, что группа делает неглупую музыку. Поп, но не попсовый. Я бы назвал это инди, потому что такое, как мне кажется, в нашей стране не очень много кому нужно.

- Ваш первый сингл вышел еще в 2011 году, а альбом – только к концу 2014 года. Почему ушло так много времени?

Е.Л.: Мы фактически распылялись на синглы. Но с другой стороны, можно сказать, что мы на них тренировались, оттачивали стиль, звук. И когда накопилось достаточное количество вещей, единообразных тематически и по звучанию, мы поняли - вот и альбом.

- Как именно «оттачиваете» песни и добиваетесь своего фирменного звучания?

Е.Л.: Обычно я записываю какой-то огрызок. У меня даже папка есть специальная на компьютере под названием «Огрызки». Например, записал что-то в духе группы Happy Mondays и назвал файл «Happy», чтобы с другими не спутать. И потом рождается песня на основе этого огрызка, мы ее называем Happy Time, и в итоге там даже текст про счастье. Вот так из маленького кусочка драм-машины и бас-гитары все и вырастает, как из зернышка.

М.Х.: Женич постоянно что-то пишет дома, ему «закатать» рабочий трек проще, чем мне чай заварить. Потом я говорю про какую-то вещь: «Можем это прокачать». И дальше начинается наше любимое ковыряние в детальках, потому что у нас очень многослойные аранжировки. Сейчас это, кстати, не в чести, сейчас в чести минимализм. И это тоже прекрасно, но мы так не умеем. У нас все сложно и долго, в том числе и поэтому три года ушло на альбом. Кстати, я его все равно слушаю с большим трудом, потому что до сих пор вижу какие-то ошибки. Но ни за одну вещь не стыдно. К треку Женич сначала напевает текст от балды, потом приходит дядя Хаген и начинает ворчать: «Опять ты тут про девок песни сочиняешь, дай-ка я пару слов поправлю». Девки исчезают и начинается то, что мы называем апокалиптик-поп. Потому что тексты у нас обычно очень мрачные.

Но музыка-то вовсе не мрачная. А вот звучание довольно жизнерадостное, даже несколько рафинированное.

Е.Л.: Это просто разные грани одной натуры. До этого у меня был другой коллектив крайне гедонистического направления. И народ плясал активнее, могу сказать. Потом надоело, захотелось высказаться на несколько иные темы, помимо вечеринок и знакомств в клубах. Захотелось сказать, что мы вообще думаем по поводу происходящего и того, что с нами со всеми будет. И как-то обычно приходим к неутешительным выводам. Но это не значит, что нужно грустить до упора. Нужно просто насладиться напоследок.

- Российские музыканты то и дело оказываются втянуты в политические разборки. Вы бы стали открыто выступать с какой-то позицией по острым вопросам?

Е.Л.: То, что я наблюдаю, постоянно преломляется в текстах. Есть, например, задумка песни про вежливых людей. Думаю, группа Neon Lights выскажет свое мнение, но не с политической точки зрения, а, скорее, с экзистенциальной. Что все катится куда-то не туда. Нет, я лично выйду на акцию протеста, но я не стану об этом со сцены петь. Для таких вещей есть Facebook. И все, с кем я там общаюсь, представляют, какая у меня позиция по поводу сегодняшних событий.

- Понятно, что группа – не основной источник вашего дохода. Но какие амбиции у вас есть по поводу будущего Neon Lights?

М.Х.: Если бы мне сказали, когда все начиналось, что мы будем играть на разогреве у New Order, я бы не поверил. Но амбиции простейшие: донести нашу музыку каким-нибудь образом до наибольшего количества людей. Поездки на зарубежные фестивали – это для меня даже не амбиции, а реальный здравый процесс. Ты просто должен работать так, чтобы оказаться там. Рабочий момент. Хотя я довольно реалистично смотрю на англоязычного слушателя, потому что он такую музыку лопает горстями, и нам нужно очень серьезно прорубаться.

Е.Л.: Я вообще не задумаюсь о том, кем мы станем, где мы будем выступать. Я уже столько всего видел, что меня сложно чем-то удивить. Для Макса это, мне кажется, история более уникальная - он раньше перед таким количеством народ на сцене не стоял. Но я музыкой занимаюсь всю сознательную жизнь, поэтому для меня это один из эпизодов творчества. Мне нравится то, что происходит, и я это делаю отнюдь не ради денег. С моей стороны все ради творчества. Это зуд. Ты просыпаешься с мелодией в голове. Ты хочешь ее сыграть так, чтобы все классно сложилось и зазвучало. Это физическая потребность, серьезно. И мне интересно, насколько то, что я хочу сказать, кому-то интересно услышать. Я хочу получать удовольствие от того, что мы делаем, чтобы «перло» на сцене, а все остальное уже вторично.

- Кстати, Макс, как сказывается опыт работы музыкальным критиком на творчестве?

М.Х.: Это неизбежно помогает в плане контактов. Блатом я бы это не назвал, потому что мы все-таки не фигню какую-то «впариваем». Но я отдаю себе отчет в том, что мне проще позвонить или черкануть какому-нибудь человеку: «Знаешь, мы альбом выпускаем, если хочешь, мы тебе материалов накидаем, а ты напиши что-нибудь про нас». Но в работе над музыкой это отзывается тем самым контролем качества. Потому что знаешь, как бы ты сам расставлял двойки и единицы и, скрипя зубами, вытягиваешь на пятерочку.

- Если говорить о профессиональных оценках, то часто ли в ваше поле зрение попадают талантливые молодые музыканты из России?

Е.Л.: Все интересные вещи мы видим и слышим скорее от андеграундных коллективов, нежели от мейнстримовых, топовых артистов. На волнах радио играют все те же «Смысловые галлюцинации», которым недавно исполнилось 25 лет. Это хороший коллектив, но чего-то впечатляющего и нового в последнее время не появляется. Есть тот же замшелый русский рок, который по-прежнему царит на радиостанциях и в сердцах. Есть некая очень космополитная инди-история, грубо говоря, Tesla boy, On-The-Go, Motorama и так далее. Но мне кажется, что ниже этих радаров, которые я сейчас назвал, процветают значительно более интересные вещи. И дай бог им никогда не вылезти в мейнстрим. Чтобы послушать их, нужно обращаться к людям, которым тоже близка такая музыка. Они тебе просто скажут: «Зацени, вот классная новая группа».

- Была ли ваша музыка другой, если бы вы жили не в Петербурге?

М.Х.: Лично для меня прямой ассоциации с петербургской культурой нет, есть лишь какие-то пересечения. Но ты все равно «плаваешь» во всем этом культурном наследии. Конечно, все слушали «Аквариум», «Кино», «Зоопарк» и прочее, что появилось в Петербурге. Но непосредственно ассоциации с Neon Lights я вижу, скорее, где-нибудь в Хельсинки. Но все равно Петербург – мой город, живу здесь абсолютно большую часть жизни. В Москву меня звали на работу, я в панике отверг это предложение. На площадь трех вокзалов выхожу с единственным ощущением: когда же обратный поезд. Видимо, город Петербург во мне как-то сидит, но я не могу это описать.

Е.Л.: Я тоже огромный патриот Петербурга. Он у меня под кожей, в венах течет. Даже в плане погодных условий он врывался в наши записи. Однажды нам нужно было срочно сдать сингл, а компьютер перегрелся. Красивая тихая питерская зима, только снежинки ловить на язык. И мы выносим системный блок на балкон, сами выходим с наушниками и микрофоном, я пою. Так что морозный питерский воздух остался даже на наших записях. Его никак оттуда не вытравить и не надо.

Беседовала Софья Мохова

Проект реализован на средства гранта Санкт-Петербурга.

Подробнее о культурной жизни Северной столицы читайте на новом сайте "Петербургского авангарда".