«Музыка стала аксессуаром»

Пианист, композитор и аранжировщик Денис Кириллов экспериментирует с различными музыкальными стилями и импровизирует с классикой. Слушать музыку он предлагает также творчески и нетрадиционно, ведь именно этот подход, по его мнению, способен сломать шаблон восприятия музыки, как фона или аксессуара. В интервью “Росбалту” в рамках проекта “Петербургский авангард” музыкант рассказал, почему дети чувствуют музыку лучше взрослых, и почему Мариинский театр воспринимается большинством как модный клуб.

— Денис, недавно в Петербурге прошел твой первый сольный концерт «Два детства», на котором ты исполнял музыку Грига и Чайковского. Почему ты посвятил программу теме детства, и как родилась эта идея?

— Идея, лежащая в основе концерта, возникла, когда мне было 9 лет. Я о ней почти никому не рассказывал. Все учащиеся музыкальных образовательных учреждений в возрасте с 7 до 10 лет играют пьесы из «Детского альбома» Чайковского, и я не был исключением. Мне нравилось исполнять эту музыку не только в программе зачетов, но и на даче для собственного удовольствия. Такой досуг вполне укладывался в концепцию увеселений дворянских детей, для которых пьесы были написаны. Идея концерта заключалась в том, чтобы показать, сыграть взросление ребенка, передать его развитие сквозь призму классического и импровизационного подходов к исполнению «Детского альбома».

— В программе концерта также присутствовала музыка Грига. Почему ты решил объединить двух композиторов?

— Я решил сделать большой концерт в двух отделениях: в первом ряд произведений Грига, во втором — два детских альбома Чайковского. Таким образом была проведена параллель между двумя композиторами, которые имели много общего в музыке. Они очень уважали творчество друг друга и были дружны между собой. Первоначально я хотел сыграть 24 пьесы «Детского альбома» в оригинальном виде, а также аранжировки и импровизации на них, но в итоге расширил программу.

— С этой особенностью программы связан выбор названия «Два детства»?

— Во-первых, «Два детства» — это два композитора, во-вторых, два моих взгляда на детство одного и того же выдуманного героя. Хотя его нельзя в полной мере назвать выдуманным. У героя был реальный прототип — племянник Чайковского, которому композитор посвятил «Детский альбом». В моем видении оригинал произведения представляет собой детство героя, а моя вариация на эту музыку — его отрочество.

— Соответственно, отделение концерта, в котором ты играл Чайковского, тоже состояло из двух частей: классический вариант и импровизация?

— Да, в перовой части я играю текст в неизменном виде. Это короткие пьесы, наивные и мудрые, рассказанные ребенком. Это его день - переживания и впечатления маленького человека от утренних часов и до вечерней молитвы (Всенощного бдения). А если вспомнить Брэдбери, то прогулки по родному Гринтауну, игры в овраге и мечты на закате дня на крыльце своего дома...

— Брэдбери?

— Одним из моих вдохновителей был недавно нас покинувший Рэй Брэдбери. Более того, мне кажется, что «Вино из одуванчиков» - один из лучших романов о детстве и взрослении.

— А вторая часть?

— Во второй я импровизирую, представляя, как тот же мальчик, спустя пять-шесть лет возвращается в родные места. Он уже совсем не тот наивный ребенок, для которого все было так ново и свежо. Он столкнулся с окружающим миром — миром взрослых, стал жестче и циничнее, но в нем живут воспоминания и чувства, что связывают его с теми светлыми днями. Если это русский мальчик эпохи Петра Ильича, мы можем представить, будто он после долгих лет вернулся на ту же дачу. Если это американский парень из романа Брэдбери XX века, то вернулся он в старый-старый дом в тихом городишке. Он пускается в воспоминания, и становится ясно, что впечатления, сопровождавшие его с детства, изменились вместе с ним.

— Ты сказал, что мысль об этой программе пришла к тебе в девятилетнем возрасте. Получается, ты вынашивал идею более 20 лет?

— Наверное, я не погрешу против истины, если скажу, что программе фактически четверть века. Скоро можно будет праздновать юбилей.

— И в честь юбилея провести концерт еще раз?

— Буду делать концерт, не дожидаясь юбилея. Я планирую сыграть его зимой как минимум в Петербурге.

— Какова аудитория концерта «Два детства»? Среди твоих слушателей были дети?

— Аудитория была очень интересная: от самых маленьких до взрослых. Приглашая своих знакомых, я настойчиво предлагал им взять с собой детей. Самым юным слушателям было около трех-четырех лет.

— Как дети реагировали на академическую музыку? Ты видел в их глазах интерес?

— Во время концерта я заметил, что первые минут 20 было достаточно шумно, однако спустя полчаса в зале воцарилась полная тишина. Это вовсе не означает, что мамы с детьми покинули концерт. Большинство осталось. Видимо, каким-то образом мне удалось их заинтересовать. И я с уверенностью могу сказать, что дети были полноценными слушателями.

— Как ты считаешь, академическая музыка сложна для детского восприятия? Можно ли заинтересовать ребенка классикой?

— Весь мой музыкальный опыт, связанный с концертами, на которых присутствовали дети, говорит о том, что ребенка можно заинтересовать академической музыкой. Дети всегда слушали и включались в процесс. Зачастую они были более внимательными слушателями, чем их родители. И это хорошо заметно. Утверждать могу только одно: с ранних лет ребенка нужно приучать к чему-то лучшему. А что может быть лучше для детей, чем проверенные временем книги и музыка, которые для них и были написаны? Кроме того, дети прекрасно все понимают и чувствуют намного лучше, чем взрослые.

- Почему, на твой взгляд, дети чувствуют лучше, чем взрослые?

— Взрослому приходится долго копаться в себе, чтобы понять свои мысли, ощущения, а ребенок воспринимает музыку непосредственно. Его невозможно обмануть. Ребенок — это такая калька, по которой можно понять, стоит ли продолжать то, что ты делаешь. Я сталкивался с удивительными прозрениями: дети очень четко понимают, что хорошо, что плохо, тонко чувствуют гармонию и реагируют на нее быстрее, чем взрослые.

— Возможно, взрослому человеку воспринимать музыку подобным образом мешает груз его опыта и знаний, как ты считаешь?

— Конечно, взрослому человеку все нужно обдумать, с чем-то сопоставить и принять решение, а ребенку не с чем сравнивать. Он воспринимает музыку сразу и выдает свою непосредственную реакцию, будь то заинтересованный взгляд или молчание. Безусловно, все дети реагируют по-разному, и если проанализировать их реакцию, можно вывести определенную статистику.

— Твое глубокое внимание к вопросам музыкального воспитания приводит к мысли, что твои цели и задачи в музыкальном искусстве носят в том числе и просветительский характер.

— Над этим заявлением многие могут посмеяться. Однако свою деятельность и в группах, и как сольного артиста вне контекста шоу-бизнеса я могу отчасти назвать просветительской. Мы наблюдаем удивительную ситуацию: многие люди не имеют понятия о музыке, которой нет в телевизоре, по центральным каналам. Самое интересное и актуальное не пойдет в эфир. Безусловно, есть и исключения, например, канал «Культура», но исключения лишь подтверждают правила. Крайне мало делается для адекватного, культурного, в том числе и культурно-музыкального образования молодежи.

— Каким образом можно изменить эту ситуацию?

— Необходима популяризация достойного. Я уж не говорю о необходимости инноваций в сфере музыкального образования. Конечно, рыночная структура сильна, а работников культуры готовы прижать к ногтю маленькими зарплатами и отсутствием льгот. И тут ведь какая проблема. Можно сделать один или двадцать пять ремонтов в одной и той же школе, но что изменится? Мы получим красивый фасад, но внутри этого заведения могут работать случайные люди, непрофессионалы. Если ничего не изменить, то надежда останется только на самообразование, а оно имеет известные пределы. Ни один видеоурок не способен дать то же, что человеческое общение. В музыкальном образовании важен личный контакт.

— В продолжении темы воспитания и просвещения: как музыка меняет человека? Делает ли она его возвышенным, утонченным? В чем ты видишь назначение музыки?

— Хорошая музыка — та, что заставляет человека задуматься. У нее есть какая-то миссия в этом мире, более того — она должна эту миссию нести. В последние десятилетия наметилась совершенно иная тенденция: музыка стала аксессуаром, украшением пространства, приправой к блюду. Такая музыка несет не большую смысловую нагрузку, чем элемент дизайна. Некоторые люди не испытывают от музыки никаких ощущений, так как даже не знают, что она способна воздействовать на человека. Для них она носит сопровождающий характер, меняясь от вкусов и моды. Восприятие на уровне стиля одежды: «Я человек определенного статуса, возраста. Я хожу в те или иные места и слушаю определенную музыку».

— Эта тенденция имеет отношение только к музыке, которая рассчитана на то, чтобы быть аксессуаром? Или классическую музыку тоже воспринимают как фон?

— Эта проблема касается и академической музыки, которая, к сожалению, тоже нередко воспринимается как атрибут. Например, Мариинский театр — один из главных академических брендов. Люди, которые считают себя модными, готовы платить большие деньги, чтобы попасть на выступление оперной звезды. Но многие из них приходят в театр как в клуб. Я не выступаю против посещения театров и филармоний, но против того, чтобы сама музыка выпадала из этого контекста и становилась фоном.

— Что может помочь человеку воспринимать академическую музыку так, чтобы она перестала быть для него фоном и раскрыла свое истинное назначение?

— Нужно понимать, что музыка — это не обязательно песня, вокальное произведение, исполненное в концертном зале известным музыкантом с громким именем. Музыку нужно искать везде, даже в самых неожиданных местах. Ее нужно слушать и в театрах, и в филармониях, и вне академических стен. Сейчас все более популярными становятся флешмобы с участием академических музыкантов. Они вызывают потрясающий резонанс у публики, как у детей, так и у взрослых. Нетрадиционные подходы к прослушиванию музыки, безусловно, будут полезны, поскольку у людей существует стереотип, что слушать академическую музыку - значит просто купить диск или изредка ходить в концертный зал. В результате для большинства классическая музыка представляется непонятным артефактом.

— Тебе свойствен весьма прогрессивный, новаторский подход к академической музыке…

— Мне интересно видеть разные грани классической музыки. Как следствие — я делаю такие программы, где академические сочинения сочетаются необычным образом. Существует точка зрения, что вся музыка уже написана и сыграна, а лучшие интерпретации уже представлены. Но мы живем в такое время, когда достаточно обратиться к старинной музыке, чтобы сделать что-то новое и необычное. Многие люди не имеют понятия о старинной музыке, но, узнав о ней, поражаются. Уже и до России дошла волна популярного ныне исполнения на аутентичных инструментах произведений доклассического периода. Сейчас эта музыка воспринимается как последний писк моды, хотя ей уже несколько сотен лет.

— Свою сольную карьеру ты будешь развивать в рамках академической музыки?

— Я всегда находился между стилей, так что меня нельзя назвать классическим музыкантом. Сама музыка — вот, что интересно, и тут не важны жанровые рамки. Я пробовал разные вещи; эти стилистические эксперименты позволяют мне добиться чего-то нового и необычного в моих сольных выступлениях.

— С какими проблемами сталкиваются современные молодые музыканты в нашей стране?

— В музыкальной сфере совершенно не развита система менеджмента, если мы говорим о создании творческого продукта, а не о бизнес-проекте с музыкальной составляющей. Отсутствует финансовая поддержка. Люди готовы вкладывать деньги во что угодно, только не в культуру. В XIX веке русские промышленники инвестировали в культуру, делая себе имя, популяризируя свой бизнес. И я искренне не могу понять, почему этого не происходит сейчас. Как это ни парадоксально, люди готовы вкладывать в очень рискованный ресторанный бизнес, но мало кто готов инвестировать деньги в творческие, интеллектуальные проекты. Получается, что мы готовы терять деньги на одном, но не готовы терять на другом.

— Как ты думаешь, почему так происходит?

— Многие просто не склонны фантазировать в этом направлении, им сложно что-то объяснить. В нашей стране далеко не все способны на самостоятельные поступки. Однако при всех своих кризисах Россия остается интеллектуально мощной страной с огромным количеством талантливых людей. Я очень хочу, чтобы люди задумались о пользе, которую можно получить, помогая другому. Мы привыкли думать, что одиноки, но эту идею мы придумали сами. Бартер, взаимовыручка, сотрудничество могут принести обильные плоды. Для этого нужно учиться доверять друг другу.

Беседовала Дарья Вараксина

Проект реализован на средства гранта Санкт-Петербурга.

Подробнее о культурной жизни Северной столицы читайте на сайте "Петербургского авангарда".