"Бродский знал, как победить любую систему"

Архангельск опередил Петербург - 8 апреля открывается музей в доме, где во время ссылки в Архангельскую область проживал Иосиф Бродский. Музей-квартиру поэта в Северной столице всего на несколько часов представят 24 мая, в его день рождения. А потом снова закроют и продолжат ремонт. Открыть музей в питерской коммуналке в Доме Мурузи, где жила семья Бродского, оказалось сложнее, чем в деревне Норинская, куда поэт был отправлен на полтора года приговором Ленинградского суда как «тунеядец». Но петербуржцам не стоит отчаиваться: все говорят о будущем музее и забывают, что в городе на Неве уже есть «Американский кабинет Бродского», который работает в Фонтанном доме. Директор Музея Анны Ахматовой в Фонтанном доме Нина Попова рассказала «Петербургскому авангарду» о самых «дорогих» вещах Бродского, об идеальном музее для любого писателя, а также о том, чем помешал «Американский кабинет» российским школьникам.

- Из США в Петербург доставлен контейнер с вещами Бродского весом 700 кг. Что из этого множества предметов петербуржцы увидят в день открытия музея-квартиры?

— Ничего не увидите и не надейтесь. Думаю, что только их обработка и исследование займут месяца три-четыре. К тому же ни один подлинный предмет мы не можем перевезти в Дом Мурузи, пока не будет уверенности в абсолютной чистоте обстановки. Сейчас в центральной части квартиры, где расположится музей, производится замена аварийных балок, которая, надеюсь, закончится в начале мая. Кроме того, мою тревогу вызывает состояние труб. Затем необходимо провести обработку стен, чтобы избавиться от грибка, который там наверняка есть после протечек. Этот грибок в первую очередь переходит на книги, бумаги, рукописи и так далее, что очень опасно. Поэтому 24 мая там будут экспонироваться в основном фотографии, которые должны дать представление о том, как была обставлена квартира раньше, что такое эти «полторы комнаты», в которых проходила жизнь Иосифа и его родителей. Между прочим, отец Бродского, Александр Иванович, был прекрасным фотокорреспондентом. Его фотографии из поездок по СССР, мне кажется, и стали первым открытием большого пространства для Иосифа в детстве. С этого начинается его сознание как поэта, ставшего гражданином мира, его интерес к тому, что происходит за пределами коммунальной квартиры. Коммунальная кухня в будущем музее станет образом брежневского времени, которое судит Бродского. А две соседние комнаты будут выделены под рассказ о второй половине жизни поэта, которая началась после отъезда: о Нобелевской премии, о Венеции, о том, чем он был в целом. Важно показать замыслы художника — чего он достиг и в чем выражается его позиция как человека, поэта, гражданина.

- Среди бруклинских предметов есть фляжка, початая бутылка виски, ранее никогда не публиковавшиеся фотографии. Что из вещей вас удивило и показалось важным?

— Я и представить не могла, что к нам придет. Сотрудники музея провели на таможне почти две недели, сканируя, составляя опись всех этих предметов. Для меня, например, важна джонка — маленькая лодочка, которую отец Бродского когда-то привез из Китая. Или коллаж, который сделал сам поэт из фотографий своего молодого отца и молодой матери. Мне нравится стул в манере Чиппендейла, мне нравится вольтеровское кресло. Во всем этом я вижу какой-то стиль, образ жизни, поведение человека. Потому что я как раз не фондовый человек, меня научное описание мало трогает. Но мне хочется представить человека, сидящего за этим столом, за этой пишущей машинкой. Человека, который в свои «за 50» собирал игрушечных солдатиков, они тоже прибыли к нам из США. Там есть и потрясающие открытки, которые он коллекционировал всю жизнь. На них репродукции картин итальянских, английских мастеров или виды городов Европы, Америки, России. В этом чувствуется потрясающий интерес поэта к жизни во всех ее проявлениях и состояниях.

- А какое у Бродского было отношение к вещам, он придавал им значение?

— Вокруг него были красивые вещи. Не дорогие, не «выпендрежные», но это вещи, у которых есть историческая память. Он любил старые предметы. Сломанные, кривые, косые, но прожившие 200 лет. Его историческое чувство в этом смысле совпадает с тем, как это видела Анна Ахматова. Коллекцию мы начали собирать не вчера — ее созданием Музей Ахматовой занимается уже четверть века. Первый дар был сделан в 1990 году. Иосиф Бродский тогда отмечал 50-летие, у нас была первая выставка. И в тот же год Яков Гордин передал нам ленинградскую библиотеку поэта. В 2003 году мы получили от американского Фонда наследства имущества Бродского вещи из дома в городке Саут-Хэдли, они входят в состав нашей экспозиции «Американский кабинет Бродского». В 2009 году жена двоюродного брата Бродского отдала нам все, что раньше находилось в «полутора комнатах». На этих вещах во многом будет строиться экспозиция музея-квартиры. С приходом предметов из Бруклина начался всего лишь очередной этап многолетней работы.

- Что будет с «Американским кабинетом», когда откроется музей-квартира?

— Кабинет останется здесь, в Музее Анны Ахматовой. А вещи из Бруклина по мере развития ремонтных работ вернутся в Дом Мурузи и будут представлены в части экспозиции, посвященной американскому периоду. Обещаю, мы ничего не «зажмем». Что останется, будем представлять на временных выставках, как мы делали и раньше. У нас было более 10 выставок о Бродском за последние 12 лет.

- Процесс создания музея-квартиры растянулся на 16 лет из-за сложностей с выкупом помещений. В итоге пришлось даже поменять первоначальную идею планировки, поскольку одна комната по желанию соседки Бродского осталась жилой. Сейчас все улажено?

— Сейчас решается вопрос перевода пространства этой квартиры из жилого помещения в нежилое. Когда он будет завершен, встанет вопрос о передаче пространства городу. После этого будет юридическое решение о создании музея, который должен стать филиалом Музея Анны Ахматовой. Есть надежда, что в будущем мы будем думать о соседнем пространстве — в Доме Мурузи есть прекрасный чердак.

- Были споры о концепции нового музея. Какой точки зрения придерживаетесь вы?

— Музей такого поэта, как Бродский, не может остановиться на одном мемориале. Это должен быть сложный музей, который необходимо создавать в диалоге с теми людьми, которым это нужно, важно и интересно. В этом музее обязательно нужно общаться, устраивать поэтические вечера, литературные встречи, временные выставки… Вообще есть два типа музеев — музей-храм и музей-форум. Храм — место, где поклоняются, входят в пространство, чтобы пережить минуту встречи и оплакать или, наоборот, обрадоваться. Но размышление, осмысление, контакты, диалоги — это музей-форум. Я считаю, что Бродский — такой поэт, которому форум необходим. Хорошо проводить поэтические вечера, которые назывались бы «Стихи про меня», когда ты читаешь стихотворение Бродского и затем объясняешь, чем оно для тебя важно.

Продолжение интервью читайте на сайте "Петербургский авангард".

Беседовала Софья Мохова