Петербургское счастье

Обитатели северной столицы впали в состояние глубокой аполитичности. Они уверяют, что довольны всем или почти всем, не хотят встревать в дела начальства и выглядят людьми, нисколько не стремящимися участвовать в управлении собственным городом.

На днях петербургское отделение «Партии народной свободы» (ПАРНАС) позвало меня на дискуссию о том, как добиться чего-нибудь на думских выборах в 2016-м. Мои соображения насчет того, что для настоящих выборов, как минимум, нужен политически мыслящий избиратель, а его-то у нас сейчас и нет, были выслушаны без раздражения, но как-то чувствовалось, что ни малейшего понимания не встретили. Почти все присутствующие исходили из того, что такой избиратель в Петербурге есть, и задача - найти его и сагитировать.

Невольным дополнением к этому спору оказался опрос фонда «Общественное мнение», как раз и претендующий на выяснение коллективных настроений петербуржцев.

Первым из выявленных парадоксов стало отношение к деятельности губернатора. 32% опрошенных признались, что «ничего не знают о его работе». Еще 16% затруднились ответить на этот вопрос, дав тем самым понять, что тоже не осведомлены о том, чем занят Георгий Полтавченко. То есть почти половина петербуржцев (48%) считает или хотя бы подозревает, что особыми трудами градоначальник не обременен.

Это на удивление близко к аналогичным цифрам, касающимся петербургского парламента (56% опрошенных либо не знают о его работе, либо не берутся ответить на вопрос о ней). Но городское Законодательное собрание, хоть и является местом для дискуссий, порой даже весьма горячих, располагает твердым провластным большинством и самостоятельных решений не принимает никогда. А о Смольном до сих пор было принято думать как о руководящем центре, который всем управляет.

Однако широко распространившиеся сомнения в том, что он и сейчас остается таковым, никакой волны осуждения не вызвали. Та половина опрошенных петербуржцев, которая полагает, что знает о деяниях губернатора Полтавченко, в подавляющем большинстве их одобряет (41% против 11%).

Следует ли из этого, что вторая столица незаметно для самой себя перешла в либертарианскую веру и считает, что чем меньше власть руководит, чем больше остается на усмотрение рядовых людей, тем и лучше? Да, либертарианцы у нас есть. Я лично знаком с двумя или тремя, располагающими несколькими десятками единомышленников. Но остальные сограждане за свободой не гонятся и довольны городским руководством по другим причинам. С одной стороны - просто потому, что «начальству видней». А с другой - их требования если не к градоначальнику, то к городской бюрократической машине настолько элементарны, что выполняются как бы сами собой.

Средний петербуржец, как и средний россиянин, не является налогоплательщиком. Все серьезные налоги и сборы, даже с виду индивидуальные, вроде пенсионных взносов и НДФЛ, фактически платит фирма-наниматель. Наемному работнику эти деньги и в руках подержать не доводится.

Что же до самих нанимателей, обязанных вроде бы проявлять интерес к налогам, которыми они обложены, то в других странах, передовых и не очень, так оно и есть. Там мелкие и средние бизнесмены – многочисленный и беспокойный общественный слой. Но у нас это безответное и малолюдное сословие, подмятое под себя магнатами и слившееся с чиновничеством.

Споры о том, на что тратятся деньги налогоплательщиков, – стержень политической жизни в западных странах. А у нас общенародная дискуссия о бюджете любого уровня, в том числе о городском, невозможна по определению. То есть самый естественный способ политизации для наших сограждан вообще закрыт.

Чтобы оценить остальные способы, вернемся к опросу ФОМа.

Хотя петербургская экономика уже третий год в кризисе, 87% опрошенных горожан заявляют, что их «в целом устраивают условия жизни в Санкт-Петербурге», причем 39% респондентов сообщают, что в последние годы эти условия улучшаются, 29% - что не меняются, и только 27% респондентов говорят об ухудшении. Все ли они были искренни, беседуя по телефону с незнакомыми людьми и уж конечно не веря в анонимность своих ответов? Думаю, не все. Но подлинное недовольство городскими делами так или иначе прорвалось бы. А его нет.

Более того - почти отсутствует само понимание, в чем эти самые городские дела состоят. Ключевыми здесь оказались ответы на так называемые открытые вопросы - о том, какие стороны петербургской жизни привлекательны для граждан, а какие нет.

О главной для себя привлекательной черте Петербурга местный обитатель отвечает как образцовый турист: 35% опрошенных хвалят город за внешний вид («город красивый», «город-музей под открытым небом», «достопримечательности»), а 26% - за широкие возможности развлечься («концерты, фестивали», «развлекательные комплексы», «возможности для культурного досуга»…).

И только 8% опрошенных упоминают о том, что в Петербурге много хороших рабочих мест, хотя именно этим он и выделяется. А о качестве среднего и высшего образования или об уровне медицины (по российской мерке весьма высоких) и даже о развитой торговой сети (которая уступает только московской) упомянули совсем уже немногие.

Разумеется, в реальной своей жизни средний петербуржец сначала интересуется жильем, работой, заработком, поликлиникой, школой, состоянием двора. Потом – развлечениями. И уж в третью очередь любуется красотой Петропавловской крепости. Но когда ему предлагают расставить приоритеты публично, он умалчивает как раз о том, чем озабочен повседневно.

А отвечая на вопрос о непривлекательных сторонах петербургской жизни, называет (и то не особенно уверенно) лишь две реальные проблемы: транспортный ступор (23%) и плохое благоустройство (16%), понимаемое притом в достаточно узком смысле – как грязь, снег и мусор на улицах. Лишь очень немногим приходит в голову упомянуть недоступность жилья или сверхплотную застройку новых кварталов, не говоря уже о коррупции или, допустим, плохой экологии. Даже о том, что в городе следует возобновить строительство метро, заявили всего 5% опрошенных. И это при общем, якобы, недовольстве транспортными проблемами.

При этом озабоченность бескультурьем собратьев-петербуржцев и особенно молодежи («неопрятность», «окурки кидают», «хамство, вульгарщина со стороны молодежи», «неприличное поведение») высказывается чаще (6%). Один турецкий писатель, изучив стамбульские газеты конца XIX века, заметил, что поскольку критиковать султана, государственную религию, правительство, чиновников и любые официальные решения было нельзя, то вся энергия прессы уходила в азартное обличение неаккуратности и плохих манер рядовых стамбульцев и грязи на улицах. Что-то похожее на этот синдром овладело сейчас массами рядовых петербуржцев.

Сегодняшний средний горожанин деполитизирован, не думает ни о каких коллективных интересах, ни о каких альтернативах, старается держаться подальше от начальства и практически не имеет идей относительно управления городом.

По большому счету, он всем доволен и даже счастлив - или, по крайней мере, считает правильным притвориться таковым. Даже если он проголосует не за «Единую Россию», назвать его избирателем можно будет только в механическом понимании этого слова. Выбора он как раз и не видит, и о том, чтобы не голосованием, а делом поддержать какую-либо альтернативную политику, даже не задумывается.

Единственное, что сейчас способно всерьез вывести его из равновесия, – это внезапное ухудшение привычных условий жизни. Такое, например, как неуборка города от снега две зимы подряд, приведшая к отставке предыдущего губернатора и назначению нынешнего. Но от этих административных усовершенствований до живой городской политики – дистанция огромного размера.

Так было не всегда, и то, что царит сегодня, не может быть вечным. Но мягкий и плавный выход из нынешнего неосоветского состояния, видимо, уже закрылся. Теперь он возможен только через полноценный общественный кризис.

Сергей Шелин

Перейти на страницу автора