"России нужны методы Державина по борьбе с коррупцией"

На дворе Год литературы, но многие, наверняка так и не побывали в Музее Державина на Фонтанке, где он официально и был открыт. Там несправедливо тихо даже в субботу. Несправедливо, потому что это один из интереснейших петербургских музеев, в котором работает один из лучших городских экскурсоводов — Сергей Дзюбанов. Зачем идти в дом поэта, как раньше наказывали коррупционеров, чем живут музеи в провинции — об этом и не только "Росбалту" в рамках проекта "Петербургский авангард" рассказал хранитель экспозиции.

- Гости и жители города идут по протоптанным дорожкам в Эрмитаж и Кунсткамеру, а о вашем музее иногда даже не догадываются. Почему так случилось?

— Виноват, наверное, распространенный стереотип о том, что в Петербурге есть такая обойма музеев, которые обязательно надо посетить. Мы в эту обойму, к сожалению, пока не входим. Но совершенно напрасно. Ведь это единственный музей в России, который посвящен литератору XVIII века. У нас не просто квартира или музей, у нас единственная в Петербурге полноценная городская усадьба XVIII века с садом. Наш сад не виден со стороны Фонтанки, о нем мало кто знает, он спрятан среди домов, но в этой камерности вся его прелесть.

- В сад можно попасть без посещения музея?

— Конечно. Вход платный, 50 рублей, но зато никаких хулиганов и чистота. Многим местным жителям нравится, что вход платный, они даже покупают абонемент. Сад воссоздан по львовскому проекту. Николай Александрович Львов был крупнейшим в то время мастером садово-паркового искусства. К нам приходят люди, которым интересна и ботаническая сторона вопроса, для них мы проводим экскурсии.

- Музей открылся 11 лет назад, а что было в здании до этого?

— Коммуналки. В большом парадном зале квартиры были в два уровня. Перегородки ставили так, чтобы в комнатках было по одному окну. Обитатели тех квартир иногда приходят к нам, удивляются, не узнают. Есть мнение, что здесь якобы ничего не сохранилось. Это не так — сохранился фрагментарно декор, а также 16 барельефов французского скульптора Жака-Доминика Рашета, которые так и висели в коммунальных квартирах. У нас замечательная коллекция мебели, она по составу соответствует тому времени. Процесс покупки новых предметов продолжается — каминные часы с Ганимедом приобретены на аукционе в Лондоне. Таких часов всего пять во всем мире. С большой вероятностью они просто вернулись на свое место. В прошлом году мы открыли новую экспозицию — кухню XVIII века, очаг по львовскому проекту, и ледник (холодильник) того времени. Кроме того, у нас очень привлекательные залы с уникальными акустическими свойствами. Многие музыканты стремятся здесь выступать. Даже Елена Образцова проводила мастер-класс по оперному пению именно у нас.

- Вам хватает посетителей?

— Хотелось бы больше, конечно. Наши основные гости — школьники. К счастью, многие учителя справедливо считают, что лучший урок о Державине — в его доме. Часто у нас бывают школьники из Москвы или Ленинградской области. Да и туристические фирмы стали приводить к нам гостей. Я не встречал разочарованных. Для иностранцев часто проводим музыкальные программы, им нравятся наши интерьеры, наш сад. Поскольку экспозиция интерьерная, ее сложно смотреть без экскурсии. Поэтому я бы рекомендовал посещать наш музей с ней. Одиночные посетители могут попасть на экскурсию по субботам в 13:00 или перед концертами. В нашем музее люди начинают понимать величие Державина, забытого совершенно незаслуженно.

- В чем провинился Державин, почему мы его не читаем?

— В XIX веке его стихи занимали достойное место в программах гимназий и реальных училищ. Но при этом иногда его принижали — считалось, что его поэзия не такая гладкая, грамматически правильная, хотя при Державине еще и правил-то толком не было, они только формировались. Было мнение, что это алмаз, но алмаз в кожуре. В советское время ему не простили участия в подавлении пугачевского восстания, Державина считали реакционером.

И главная, наверное, причина в том, что его стихи довольно сложно воспринимаются с бумаги. Я читаю на экскурсии стихи, и вы слышали, как они хорошо звучат. Для этого нужно знать, где поставить ударение, где паузу, какие сделать интонации. У нас недавно проходил спектакль-экскурсия, актер Михаил Драгунов из Театра антрепризы имени Миронова великолепно читал поздние, достаточно сложные стихи Державина. Школьников привели. Думал — не поймут, а они так внимательно и хорошо слушали...

- Когда вы сами поняли про эти паузы и ударения?

— Когда начал водить экскурсии. В доме поэта должны звучать его стихи.

- А как попадают в дом поэта?

— Я был членом генеалогического общества, занимался изучением генеалогии, близкой околодержавинской. В какой-то мере это и моя личная генеалогия. Моя пра…(пять раз пра) бабка была родной сестрой Дарьи Алексеевны Державиной, супруги поэта. И еще со стороны Львовых: Федор Петрович Львов, который управлял домом Державина в отсутствие хозяев, член «Беседы любителей русского слова» — мой пра...(четыре раза пра) дед.

- Вы с детства знали про своих предков?

— В детстве знал, но в советское время по понятным причинам это не особо афишировалось. Внутри семьи упоминалось, бабушка рассказывала кое-что.

- Почему вы занялись своей родословной?

— Остался небольшой семейный архив с XIX века. Когда ушли из жизни многие родственники, я понял, что не в состоянии с этим всем разобраться. Тогда и пришел к генеалогии. Поскольку имел ряд опубликованных работ, мне заказали статью в державинский сборник. С тех пор здесь и служу. Мне нравится этот дом, коллектив. Есть возможность находить что-то новое в архивах, в публичной библиотеке, в Пушкинском доме. Державинский архив не вполне еще изучен.

- В рукописях Державина вы находите ведь не только стихи. Расскажите, каких карьерных высот он добился.

— Гавриил Романович был личностью уникальной. Это единственный государственный деятель, который достиг таких высот в поэзии, и единственный поэт, который достиг таких высот в государственной службе. На вершине своей карьеры он был министром юстиции и одновременно генерал-прокурором. Поскольку император, уезжая из страны, обычно оставлял за себя генерал-прокурора, Державин какое-то время был по сути вторым человеком в России по своему служебному положению. Авторитет его был колоссальным.

Через две недели после назначения Державина министр написал письмо из Москвы, которое мне удалось обнаружить в одном из архивов. Из этого письма следует: как только пришло известие о назначении, среди чиновников началась паника: спешно уничтожались документы, многие сделки, в которых казенный интерес пересекался с личным, отменялись. Люди боялись — боялись не зря. Державин был непримиримым борцом с коррупцией, сделал очень много, но, к сожалению, поддержки практически не имел. Законы в России всегда были хорошими, а вот практика применения хромала. Тогда, пожалуй, лишь Державин относился к соблюдению законов как к чему-то святому. Александр I, когда подписывал указ об отставке Державина, сказал ему: «Слишком ревностно служишь». «По-другому не умею», — ответил поэт.

- А как тогда наказывали за коррупцию?

— Наказания были суровыми. Например, в екатерининские времена кассира Кольберга, который в ассигнационном банке подворовывал деньги (подкладывал вместо денег «куклы» с резаной бумагой), в течении месяца с женой выводили на площадь с табличкой «я казнокрад». А потом в кандалах пешком отправили в Сибирь.

- Почему с женой?

— Потому что не донесла. Ведь деньгами пользовалась…

- Сегодня может появиться такой чиновник, как Державин?

— Наверное, да. Хотя я думаю, что личности такого масштаба появляются не часто. Он был в какой-то мере совестью нации. Человек кристально честный. Державин возлагал большие надежды на третейские суды — проблема возникала в том, что третьим судьей Державина охотно назначали, но кроме него никого и не находили. Он был мастером компромиссов, подарки после суда ему делали обе стороны. Гавриил Романович обладал изворотливым умом, и ему удавалось находить выход из самых запутанных ситуаций.

Продолжение интервью читайте здесь.

Беседовал Егор Королев

Проект реализован на средства гранта Санкт-Петербурга