Самые яркие спектакли 2015 года

В этих четырех деятелях петербургского театра все разное: возраст, школы, профессии, эстетические направления, в которых они работают. Общее одно: каждый из них действительно в авангарде современного театрального процесса — собственно, потому они и становились героями проекта "Петербургский авангард" в течение года. Подводя итоги 2015-го, мы попросили их поделиться самыми яркими сценическими впечатлениями.

Режиссер Геннадий Тростянецкий:

"Из того, что я видел в последнее время, понравился «Лжец» Гольдони в постановке Александра Баргмана в Омской драме. Это не новая работа, но в Петербурге ее показали впервые. Легкий озорной спектакль. Актеры существуют безупречно. Тот случай, когда найден абсолютно верный тон, угадана — очень умное популярное выражение сейчас употреблю — природа чувств. И в результате пробивается обжигающий смысл, а это особенно важно в конце комедии — обжечь смыслом. Он как бы ткется из реплик, ситуаций, многоголосия, мизансцен и пробежек. Актерский ансамбль возникает естественно, люди чувствуют друг друга на уровне полутонов и колких реплик. Герою воздается наказание, возникающее из той самой ситуации, которую он же сотворил, солгав невзначай, по привычке — и как это точно выявлено режиссером и сыграно актерами! И как это вовремя открывается зрителем! И начинает он, зритель, рассуждать не о достоинствах спектакля, а о собственных непонятках и извивах характера — лучший результат работы, который только может себе представить наш брат-режиссер".

Актриса Елизавета Боярская:

"Главной премьерой этого года для меня стала та, в которой я сама участвую, — «Братья и сестры». Мы, молодые актеры, очень любили тот спектакль, отметивший весной 30-летие, еще до того, как нам довелось к нему прикоснуться. И когда Лев Додин решил сделать новую версию с нами, то репетировали со всей ответственностью, преданностью и бережностью по отношению к автору, к материалу — роману Федора Абрамова, к спектаклю, с огромным уважением к старшему поколению актеров, три десятилетия выходивших в нем на сцену. Сейчас большинство из нас может сказать, что это его любимый спектакль, играть в нем — наслаждение, счастье. Мы показали его на гастролях в Москве, и стало очевидно — мне кажется, это очень важно, — что он нужен, и новая генерация зрителей совершенно по-новому его осознает. Мы, молодые, по-новому рассказываем эту историю, но она продолжает жить, текст Абрамова по-прежнему звучит и производит потрясающее впечатление. Мы еще не так много играли этот спектакль, пока не до конца понимаем реакции, оценки, послевкусие, которое остается у зрителей. Но московские гастроли стали для нас одобрением: значит, действительно, не зря мы столько времени, так трудно и тщательно работали. Для меня лично это — самое сильное впечатление года".

Режиссер Максим Диденко:

"В этом году я видел не так много чужих спектаклей, был в основном занят производством собственных. Но из того, что удалось посмотреть, на меня произвели чрезвычайное впечатление два, и оба — в Большом драматическом театре имени Товтоногова. Первый — «Человек» режиссера Томи Янежича по книге прошедшего Освенцим австрийского психолога Виктора Франкла. В большей степени меня в нем поразило само содержание, и уж потом — режиссерские средства, очень минималистические, надо сказать. Я испытал эмоциональное потрясение от того, что просто текст сам по себе может так работать, настолько это актуально. Мне кажется очень важным, что сегодня в России есть такой спектакль. А второй — «Zholdak dreams: похитители чувств»: он как раз потряс меня художественными средствами, которые использует режиссер Андрий Жолдак, его свободным обращением с материалом (пьесой Гольдони «Слуга двух господ» — прим. "Росбалт") и удивительно тонкой работой с актерами".

Оперная певица Ольга Шуршина:

"Этой осенью мой муж тенор Антон Росицкий пел Собинина в «Иване Сусанине» во Франкфуртской опере, и мне наконец удалось выбраться на премьеру. А то я о его спектаклях узнаю только по критике или записям, но тут и запись строго охранялась, даже солистам не дали. Эту постановку ветерана немецкой оперной режиссуры Гарри Купфера надо было видеть именно живьем. Идея перенести время действия во Вторую мировую войну для немцев не нова, но здесь она оказалась оправданной и очень актуальной. Польский акт так и остался в Польше, куда пришли немцы. Сусанин с семьей и мужики пели на хорошем русском (хотя немного отвлекало обилие азиатских лиц в хоре), а польские сцены шли по-немецки. Общая атмосфера была выстроена так, что не покидало ощущение хорошего кино. Зал реагировал бурно. Солисты великолепные! Про Антона вообще молчу — партия голосоломная, у нас в Мариинке ее обычно поют в транспорте, кажется, только Константин Плужников пел в тональности, написанной Глинкой. Ну и Антон, конечно, тоже. Кстати, дед Антона — талантливейший режиссер Роман Тихомиров, на его фильмах-операх выросли не только мы, певцы, но и просто все образованные люди".

Дмитрий Циликин

Полную версию материала читайте здесь.