Театр спасает достоинство культуры

Театр спасает достоинство культуры.

Имею в виду не проекты, немедленно откликающиеся на злобу дня, вроде Театра.doc или «Практики». Этот, с позволения сказать, тренд — все-таки больше московский, в Петербурге такое «искусство быстрого реагирования» не очень прижилось. Нет, речь о вполне традиционных по способу существования (сценического и организационного) институциях. Даже академических, прославленных и все такое.

Давно прошли времена, когда театр мнил себя той самой гоголевской кафедрой, с которой много можно сказать миру добра. Ушла в легенду Таганка, где говорили зрителю такое и так, что (сам помню) по залу шел озноб, и казалось, сейчас разверзнутся какие-то бездны — или, наоборот, в зал ворвется батальон КГБ. Потом канула пора перестроечного разгуляева, когда все тексты вдруг оказались про это, и, допустим, реплика из Островского, классика 120-летней выдержки: «Мы куда-то идем, куда-то ведут нас; но ни мы не знаем — куда, ни те, которые ведут нас» — вызывала (сам помню) жаркую овацию. Все миновалось. Театр превратился в один из способов приятно и необременительно скоротать вечерок и в «путеводителях по досугу» занял место между боулингом и рестораном. Место, надо сказать, совершенно им заслуженное.

А тут время возьми да переменись. Под конец 2011-го в сознании довольно многих, а потом и вслух зазвучали слова другого классика (Салтыкова-Щедрина): «Хватит, воняет!» В Москве театр отозвался и непосредственно, своей работой (в частности, продолжением знаменитого спектакля Театра.doc «Час 18» о гибели Сергея Магнитского), и тем, что люди театра встали в колонны демонстрантов.

Кончилось мы знаем чем.

А в Петербурге все шло по-другому. Петербург ведь чурается быстрого реагирования, он известен своей (презираемой кое-кем) неторопливостью. В конце зимы 14-го поспел спектакль «Жизнь за царя» в «Театро ди Капуа». Это небольшая компания, названная по фамилии режиссера Джулиано ди Капуа. Джулиано, выучившийся у выдающегося театрального педагога Вениамина Фильштинского и обрусевший швейцарский итальянец, держащийся, как положено европейскому интеллектуалу, левых взглядов, обратился к документам: судебным протоколам, дневникам и письмам народовольцев. В камерных пространствах, где играют спектакль, их слова зазвучали, как страстный шепот на подпольной сходке. Михаил Грачевский: «Я не только считаю себя вправе защищаться с оружием в руках при нападениях на меня правительственных агентов, я считаю даже нравственно обязательным для себя защищать точно так же и других от их произвола». Софья Бардина: «Я вообще думаю, что усилия единичных личностей подорвать государства не могут. Если государства разрушаются, то это обыкновенно происходит оттого, что они сами в себе носят зародыши разрушения». Ну, и так далее… Достоинство работы ди Капуа — политически злободневное содержание заключено в изобретательную театральную форму, играют хорошо, и все вместе побудило экспертный совет национальной премии «Золотая маска» спектакль на оную премию номинировать. А потом жюри — ее присудить.

Тем временем в Театре Ленсовета режиссер Юрий Бутусов с выпускниками курса Анны Алексахиной в Театральной академии из всего лишь экзамена по вокалу, где ребята пели зонги Курта Вайля — Бертольда Брехта, вырастил спектакль «Кабаре Брехт». На премьере осенью 14-го, когда совсем юный Сергей Волков, играющий Брехта, присел к столу, за которым громоздилась кукла с черной щеткой гитлеровских усишек: «Сегодня у нас в гостях глава государства. Какого — не важно. Так же, как и цвет его кожи, и язык, на котором он говорит. Иногда он появляется то в той, то в другой стране. Иногда в нескольких странах одновременно…» — по залу прошел тот самый памятный по Таганке озноб. И та же дрожь — когда Пелагея Власова (Брехт переделал в пьесу роман Горького «Мать»; ее играет Вероника Фаворская), участвуя в «Патриотическом сборе меди», произнесла безвольно-рассудительно: «Если будут гранаты, война, конечно, не кончится. Наоборот, тогда-то ее можно будет продолжать. Пока хватает снаряжения, войну будут вести. Ведь и на той стороне небось тоже сдают медь». Война неизбежна, пока есть хоть один, кому она выгодна, — эта мысль Брехта звучит со сцены с полным пониманием и убежденностью, удивительными в столь молодых актерах. Которые к тому же вполне владеют профессией, отлично поют, двигаются и прямо-таки брызжут темпераментом и обаянием. Что оценили эксперты «Маски»: спектакль, режиссер и Волков на нее выдвинуты.

(Надо сказать, одна местная заслуженная валькирия, увидев «Кабаре Брехт» еще летом, на прогоне, тут же разразилась в Интернете смрадным визгом-доносом: мол, поганой метлой Бутусова из государственного театра. Что, несомненно, лишний раз свидетельствует о художественной силе спектакля).

Тем же летом 14-го театр «Санкт-Петербургъ опера» извлек из советских архивов оперу М. Коваля «Крым», которой режиссер Юрий Александров придал злободневное «патриотическое» звучание. Однако, если не ошибаюсь, в петербургском театре это единственный прецедент. К тому же душа творца — потемки: если он делает такое из конъюнктурных соображений — это называется холуйство, а если искренне? Тогда это уже гражданская позиция.

В июне 15-го Максим Диденко выпускает в Александринском театре (одном из тех самых «хранителей славных традиций», хоть и на его Новой сцене) «Землю». По мотивам (очень отдаленным) знаменитого немого фильма Довженко. Это мастерски сделанный изощренный пластический театр, где с пугающей наглядностью показано, как вроде бы милые симпатичные молодые люди запросто теряют человеческий облик, стремительно звереют и убивают с легкостью. Но есть там место и слову — Ленина, из статьи «О национальной гордости великороссов». Играющий главного героя Василя Иван Батарев страстно кричит, что отношения к соседям надо строить «на человеческом принципе равенства, а не на унижающем великую нацию крепостническом принципе привилегий».

Спектакль, кстати, тоже номинирован на «Маску».

Буквально пару недель спустя еще один гранд — Малый драматический — Театр Европы представил премьеру «Шоколадный солдатик». Лев Додин пригласил отличного американского режиссера Андрея Щербана — и сосватал ему для постановки не слишком известную у нас пьесу Бернарда Шоу «Оружие и человек». Речь там о сербско-болгарской войне, в самом деле случившейся в 1885-м. Каковая война послужила знаменитому ирландскому остроумцу, иронисту и скептику Шоу поводом для ехидного памфлета про болванов, исполненных ура-патриотического восторга, и про охлаждающего их пыл швейцарского наемника (он-то и есть заглавный «Шоколадный солдатик», как переименовали пьесу). Этот самый наемник отвечает на безудержную шовинистскую трескотню — сентенцией: профессиональный солдат воюет лишь в случае крайней необходимости. Поскольку маниакальная страсть к войне есть форма идиотизма.

Но спектакль — ни в коем случае не публицистика. Талантливый и высокопрофессиональный Щербан и актеры лучшей в Европе труппы облекают злободневное политическое (и мировоззренческое!) высказывание в яркие и веселые театральные одежды. Доказывая, что актуальность совершенно не обязательно искупает недостаток художественности — напротив, они прекрасно сосуществуют, лишь усиливая друг друга.

В июне же в театре «Мастерская» — премьера «Любовь и Ленин»: Роман Габриа обратился к драматическому, нелепому и трогательному любовному треугольнику «Ульянов — Крупская — Инесса Арманд». Режиссер и актеры — выпускники мастерской профессора Григория Козлова в Театральной академии — прекрасно обучены и демонстрируют изрядную профессиональную оснастку. Делая из гипсовых кукол, которыми эти персонажи стали за десятилетия пропаганды, живых людей. Но и тут, кроме горестной и жалкой человеческой истории, находится место политике (все же никуда не деться от того, что заглавный герой — не только мужчина, сексуально измученный любовницей, а житейски — нелюбовью к преданной нескладной некрасивой жене, но и политик до корней волос). Ленин яростно репетирует речь — Габриа составил ее из фрагментов «Писем издалека», где, в частности, говорится, что мира не будет, поскольку правительство «есть правительство войны, правительство продолжения империалистской бойни, правительство грабежа, желающее грабить Армению, Галицию, Турцию, отнимать Константинополь, снова завоевать Польшу, Курляндию, Литовский край и т. д.».

Максим Диденко тоже учился, в частности, у Григория Козлова — и стал одним из режиссеров следующей, осенней премьеры «Мастерской» — «Молодая гвардия». Диденко поставил первый акт — это опять-таки пластический (или т. наз. физический) театр на тему истории молодогвардейцев. Второй акт делал Дмитрий Егоров: здесь театр обычный драматический — но очень качественный. Актеры двумя-тремя штрихами рисуют своих молодых героев, и немцев, и взрослых, которым досталось поднимать из шахты трупы собственных детей, и тех, кто уже после войны впал в ложь и подлость, лишь бы торжествовал официальный миф о «Молодой гвардии»… И всех остальных. Венчает этот проникновенный и жуткий рассказ хепенинг — актер Максим Фомин от лица как бы Фадеева спрашивает зрителей: что такое подвиг? И раздает им распечатанное предсмертное покаянное письмо писателя, продавшего душу дьяволу, — а тот, разумеется, не исполнил условий договора.

Но и это не все. Короткий третий акт — стилизованная под настоящую экскурсия. Ксения Морозова, чуть пародирую южнорусский говорок, ведет ее по улицам нынешнего Краснодона (это слайды), музеям, мемориалам. Последнее фото — террикон, на котором уже в наши дни, совсем недавно, располагались снайперы…

От жанра новогоднего представления меньше всего ждешь политических аллюзий. Однако 26 декабря Мариинский театр (уж какой оплот академизма!) представляет мировую премьеру оперы «Рождественская сказка» Родиона Щедрина. Композитор сам сочинил либретто по мотивам сказки Божены Немцовой (нам сюжет известен благодаря Маршаку, взявшему его для своих «Двенадцати месяцев»). Национальной лидерше приспичило нюхать фиалки посередь зимы: «Мы, Государыня всей Руси, властию, данной нам с небеси, в целях демократизации сим издаю указ к нации…» Без фиалок Новый год отменяется. Придворные ропщут про себя: «Какой закон ждать нам от капризной бабы?.. А где тогда права человека, и вообще: скажем мы в глаза Царице: «Вы чудовище…» Но лучше промолчим». Кое-где Родион Константинович и просто озорничает — к примеру, Май спел: «В этот год из-за санкций мы подзадержались…» Что получается: 83-летний классик, увенчанный всеми существующими званиями и регалиями, живет в Германии — но беспокоится о том, что происходит в России и с Россией. И переплавляет это беспокойство — в произведение.

Театры, самые разные, не сговариваясь, следуют исключительно доброкачественному творческому импульсу: художник средствами своего искусства рассказывает о том, что у него болит. Залы полны, успех большой. И это — в том числе — не дает обществу впасть в постыдное интеллектуальное и духовное ничтожество.

Дмитрий Циликин