Черный год мигранта

Петербург в скором времени может лишиться одного из самых колоритных символов. В конце 2016 года будет дан старт работам по реновации “Апраксина двора”. Как сообщили “Росбалту” в комитете по инвестициям, реконструировать корпуса будут по очереди. Масштабные работы, скорее всего, начнутся со зданий, которые находятся в частной собственности. Рынка больше не будет - на его территории построят бизнес-центр.

Проект реновации Апраксина двора Совет по инвестициям Смольного одобрил еще в ноябре 2013 года. 60% площадей обновленного квартала отойдут под коммерческие объекты, а 40% — под объекты культуры.

Корреспондент “Росбалта” отправился на легендарную “Апрашку”, чтобы узнать мнение ее постояльцев о грядущем переезде и выяснил: многие из них даже не подозревают, что их ждет.

Из колонок доносится громкая музыка. Толпа людей собралась у прилавка с дешевыми конфетами. Старенькая “семерка” с шумом и визгом проносится по закоулкам рынка. Едва попав на территорию Апраксина двора, в народе называемого “Апрашкой”, сталкиваешься с его постоянными обитателями.

- Брюки! Только сегодня по 700 рублей! Распродажа! Покупай быстрее!

- Куртки зимние! Две тысячи рублей!

От обилия всего этого ассортимента рябит в глазах. Торговые палатки, разбросанные картонные коробки, мигранты, разбирающие большие пакеты с вещами. Кто-то отряхивает от снега куртки. В нескольких метрах находится туалет - 25 рублей за визит. Пока озираюсь по сторонам, кто-то дергает меня за рукав.

- Молодой человек, что вас интересует? Есть шапки, перчатки, зимняя обувь.

- А весенние кеды есть? Только чтоб фирменные были.

- Ой, обижаешь, все фирма! Все недорого, качественно.

Молодой таджик Анзор тащит меня к обувным рядам. Не нужно всматриваться, чтобы понять, какого качества эта "фирменная" обувь - тут и там торчат нитки, видны следы клея, где-то облепилась краска. Парень, выслушав претензии, обижается. Но потом подзывает других торговцев и ведет меня на склад на втором этаже. Там в нескольких коробках валяются кроссовки и ботинки. Особой разницы между этими и предыдущими не видно.

- И как вам не холодно стоять весь день на улице? - спрашиваю, примеряя обновку.

- Холодно, а что поделаешь, - пожимает плечами Анзор. - Есть внутри магазина место - там тепло, но постоянно открывают двери, и люди простужаются.

- Ну ничего, скоро переедете, будет как в хорошем торговом центре. Вы же слышали об этом?

- Куда переедем? Не слышали ничего такого, - удивляется другой продавец. - Тут уже все свои, зачем нам переезжать?!

Сегодня рынок представляет из себя довольно странное зрелище: вполне презентабельные корпуса соседствуют с настоящими бараками. Стекла в последних разбиты, стены - исписаны. Заходить внутрь неприятно, если не сказать страшно. При этом Апраксин двор находится в одной из самых оживленных частей города. Это лакомый кусок для бизнесменов.

Анзор, наблюдавший за затянувшимся процессом выбора кед, довольно быстро прерывает беседу.

- Ну что, берем? Всего за 2400, - говорит он.

- Дороговато как-то. Могу дать 1500 тысячи, больше нет.

Торговец продолжает настаивать, постепенно снижая цену. Но мне удается сбить ее до 1900. Анзор и еще один продавец идут к “старшему” - человеку, который контролирует прилавки с зимней и весенней обувью, куртками, шапками и перчатками. Дело в том, что ряд арендаторов Апраксина двора владеет несколькими торговыми площадками.

Правда, есть и сами себе хозяева. Тахир уже несколько лет продает футболки “всех размеров”. В глаза бросается одежда с портретом Владимира Путина. Всего 350 рублей.

- График работы у меня свободный. Сейчас все зависит от погоды. Будет холодно - уйду в четыре, нет - можно и до шести.

Его сосед Фархад на мои вопросы отвечает настороженно. Но во время примерки очередной куртки признается, что порядком устал от проверок.

- Вон, видишь, стоит? - говорит он на ломаном русском, показывая на мужчину в форме. - Это местный охранник. А приходит еще и милиция, документы смотрят.

Несколько работников “Апрашки” рассказали, что последняя такая проверка проходила на прошлой неделе. Одна из женщин даже назвала фамилию Полтавченко - в курсе ли она, что губернатора на рейде не было, непонятно.

- Мы закрываемся, пока здесь ходят милиционеры. Иногда кого-то увозят, но никогда не видела, чтоб били. А то раньше хулиганы всякие сюда приходили и устраивали мордобой. Страшно было, - жалуется женщина.

На вопрос о грядущем переезде и реновации рынка женщина качает головой: "Какой переезд? Не знаю ничего".

Борьба за деньги покупателей на “Апрашке” идет до последнего: многие готовы снижать стоимость товаров практически в два раза. Иногда доходит до того, что клиенту буквально вручают пакет с ненужной вещью. Когда я простодушно ответил, что наличных денег нет (что было чистой правдой), продавцы предложили вместе пройти до банкомата на соседней улице. Затем дали мне свой номер телефона в надежде, вдруг что-нибудь, да понадобится.

На рынке сегодня существует определенное деление по национальностям. Китайцы, к примеру, ведут обособленный образ жизни. Таджики и узбеки торгуют вместе. Русских совсем немного. А выходцев из Турции, несмотря на массу слухов, найти вообще не удалось.

Быт рынка суров - это восьмичасовое стояние на ногах в любую погоду. Тем, кто торгует в крытом помещении, повезло. Другие вынуждены мерзнуть и мокнуть.

- Ни пообедать нормально, ни в туалет сходить. Вот мы, например, приходим сюда с едой в контейнерах. Подогреть, правда, негде, - посетовал продавец русской внешности. - Но деньги-то надо зарабатывать. А вы берите, берите, хорошая колбаса! Есть икра мойвы недорогая, подкопченная, - обратился он к покупательнице.

Так ничего и не купив, я направляюсь к выходу. Где-то позади слышна громкая музыка и все еще раздаются крики: “Брюки! Только сегодня брюки по 700 рублей!”.

Илья Давлятчин