Если наступит будущее

Аналитики любят проводить исторические аналогии: они сравнивают настоящее с прошлым, потому что такой подход привычен и по-своему удобен. Потом всегда можно сказать, что абсолютное повторение былых событий невозможно. Но готовность к повторению сценариев прошлого — это стратегия вчерашнего дня. Сейчас необходимо учитывать возможности нашего будущего.

В Интернете можно найти множество футурологических прогнозов развития человеческой цивилизации в течение следующих 50-100 лет. Управление погодой, космические лифты, плавучие города, способность к телекинезу… Многое из этого сейчас кажется абсолютной фантастикой, но на самом деле — почти реальность. И наша неспособность принять и понять эти изменения может сделать процесс перехода из настоящего в будущее весьма некомфортным, считают участники Экспертного клуба «Росбалта».

«Будущее почти всегда начинается с катастрофы. Можно ли ее предвидеть? В этом смысле ситуацию можно описать с помощью „эффекта бройлера“ — 200 дней он живет счастливой жизнью, а на 201-й его бьют током и отправляют на продажу в виде тушки. Вот и нам все время кажется, что будущее не наступит, хотя на самом деле оно уже взрыхляет нашу реальность», — отмечает писатель и культуролог Андрей Столяров.

В какой-то степени такое восприятие обусловлено неверным представлением о прогнозировании, полагает эксперт. Нам кажется, что достаточно взять некие современные тенденции, экстраполировать и масштабировать их, и получится картина завтрашнего дня. «Но проблема в том, что будущее никогда не является продолженным настоящим, это всегда принципиальная новизна, оно как бы перпендикулярно настоящему и уничтожает, разрушает его. Отсюда и механизм наступления будущего — глобальная катастрофа», — поясняет Столяров.

И вот здесь как раз можно вспомнить исторические примеры, когда переход от одного мира к другому сопровождался глобальным разрушением, — реформация в Европе, Октябрьская революция в России. Реальность менялась, но управленцы пытались решать проблемы старыми и привычными методами. В силу инертности любая власть всегда хочет удержать настоящее, то есть продлить его, что ведет к застою, а потом и к кризису.

«Продолженное настоящее — это один из вариантов развития мира. Нам все нравится, несмотря на несовершенства, и мы хотим, чтобы ничего не менялось, — рассказывает главный редактор журнала „Конструирование будущего“ Николай Ютанов. — В другом варианте мир не удерживается, от стран начинают отделяться окраины, происходит дробление территорий, а былые государства-союзники переходят на сторону более сильного противника. Начинается история локальных княжеств. В третьей версии мы каким-то образом ухитряемся построить другую систему отношений — финансовую, политическую, экономическую. Но для этого как раз используются технические ингредиенты из фантастических произведений — роботы, искусственный интеллект, новые сетевые сообщества, которые не зависят от государства. Тогда возникает совершенно новый мир, где проблемы будут совсем другие. Неизвестно еще, понравится ли вам такое будущее. Мы в нем будем неофитами».

Конечно, рядовых жителей России интересуют гораздо более приземленные материи — что будет с нашей страной в ближайшие годы. «Ничего глобального не произойдет. Россия входит в состав ядра современного мира, хоть и не является его лидером. Ближайший принципиальный барьер, связанный с изменением нашей роли в мире, будет пройден только через 30-40 лет. Думаю, что география страны при этом не изменится никак. Даже если к России присоединится Южная Осетия или отсоединится Крым, это не изменит картину будущего ни разу. Не это является самым страшным ожидаемым ходом, который может на нас пасть», — отмечает Ютанов.

Шеф-редактор журнала «Конструирование будущего» Наталия Андреева подчеркивает, что будущее уже наступило, но не равномерно распределено по территории нашей планеты. Поэтому уже сейчас, посмотрев на другие страны, мы можем увидеть те проблемы, которые придется решать через 5-10 лет.

«Есть пакет проблем, которые уже понятны. Например, тема с роботизацией и автоматизацией, в которую вкладываются миллиарды в США, Китае и других странах. Но пока не обсуждается, что будет с рабочими местами. Когда в Гуанчжоу предприятие увольняет 3 тыс. сотрудников и ставит вместо них роботов, нас это мало волнует. А через пять лет там будет еще 300 тыс. безработных. Но это же китайцы, что с них взять? И почему-то мы всегда думаем, что роботизация касается только промышленности. Но она отражается и на секторе услуг. Например, компания McDonaldʼs открыла автоматизированный ресторан, для обслуживания которого нужно два человека, а не 25», — поясняет Андреева.

По мнению эксперта, Россия даже находится в более выгодной ситуации по сравнению с некоторыми другими странами, потому что у нас все процессы происходят медленно. Есть время на подготовку, но, как обычно, все произойдет внезапно. Помимо проблемы роботизации, государству придется разбираться и с системой пенсионного обеспечения, когда медицина и биотехнологии продлят жизнь каждого до 90 лет. Появление генетически модифицированного человека (а разработки такого плана давно и успешно ведутся) поставит множество гуманитарных и социальных вопросов. В какой момент человек с роботизированными частями тела перестает быть человеком, и как будут относиться к таким личностям, неизвестно.

В свою очередь банковский сектор столкнется с новыми финансовыми технологиями. «А при появлении реально обученного искусственного интеллекта определенной мощности мы вообще лишимся монополии на разум. На планете Земля будет жить два интеллектуально развитых вида. В классической эволюционной биологии это означает борьбу на уничтожение», — предупреждает Ютанов.

В мире существуют сотни государственных и частных компаний, занимающихся профессиональным конструированием будущего. Запрос на их продукцию есть, в том числе и в России. Однако, как отмечают эксперты, эти структуры преимущественно работают в стратегическом и тактическом ключе, то есть оценивают ситуацию и дают простой прогноз на несколько лет вперед.

Но такие методы не приносят плодов, если речь идет о кардинальном изменении реальности. В то же время ответом на вызовы будущего порой могут стать только масштабные реформы. Например, в системе образования. Пока же мы продолжаем выпускать специалистов, ориентируясь на прошлые экономические кризисы и подъемы, а не на будущие проблемы. Мы всеми силами «продлеваем» настоящее и цепляемся за мнимую стабильность, хотя такой подход толкает нас назад, в прошлое.

Софья Мохова