«Среди фундаменталистов много молодежи, это страшно»

В Петербурге уже несколько лет работает проект «Живая библиотека» — в одном пространстве собираются представители разных социальных групп и отвечают на вопросы петербуржцев. На встречу могут прийти, к примеру, выпускник детдома, секс-работница, трансгендер, чайлдфри, инвалид. Они — «книги», которые предстоит «прочитать» гостям.

Проект помогает людям преодолеть стереотипы, избавиться от фобий и стать толерантнее. В конце прошло года «библиотека» отметила свой X юбилей.

Корреспондент «Росбалта» поговорила с организатором «Живой библиотеки» Борисом Романовым об особенностях проекта, о борьбе с цензурой и о вреде патриотического воспитания.

— Проекту уже 4 года. Что изменилось за это время?

— Никакого «быстрого эффекта» не было. Мы провели мероприятие 10 раз — и что, все сразу стали толерантными? У нас в обществе нет ксенофобии и насилия? Конечно, все это осталось. Может быть, этих негативных явлений даже стало больше.

Но есть и хорошие новости. Во-первых, у нас сложилось сообщество постоянных читателей, которые регулярно к нам приходят и следят за обсуждениями в соцсетях событий, связанных с дискриминацией в России и в мире.

Во-вторых, нам удалось объединить людей, помочь им начать диалог о социальных проблемах в обществе. Сложно представить, чтобы в обычной жизни в одном месте собрались секс-работница, мусульманка, православный, чайлд-фри, гомосексуал. Но у нас это получилось. В итоге не только гости, но и сами «книги» преодолевают свои страхи и предрассудки, работают над собой.

В-третьих, мы активизировали представителей уязвимых групп. Обычно общественные организации защищают интересы, к примеру, людей с инвалидностью или бездомных. Но сами люди с инвалидностью и бездомные ничего не организовывают, не активизируются. Многие наши герои после того, как пришли в «Живую библиотеку», стали активнее участвовать в своих сообществах. Наша цель — сделать так, чтобы представители уязвимых групп сами боролись за свои права.

— Вы не регистрируетесь как НКО, чтобы избежать проблем с законом и не привлекать к себе лишнего внимания властей. На какие еще жертвы приходится идти, чтобы сохранить свой проект и защититься от цензуры?

— Ну о жертвах я бы не говорил, но проблемы у нас действительно есть. Нам очень сложно найти площадку. Поэтому и мероприятий мы провели только 10. Не каждый согласится пустить нас к себе бесплатно, да еще и учитывая, кто наши герои. Первые проблемы появились в декабре 2012 года. Мы проводили встречу в подростково-молодежном клубе «Факел» Фрунзенского района. Местная администрация назвала панка и феминистку «экстремистами». Когда я объяснил, что это нормальные люди, что это мейнстрим, представители библиотеки покивали, но сказали, чтобы те сидели с табличками «18 плюс». А в сентябре этого года нас не пустили в библиотеку Ленина в Петроградском районе — администрации не понравилось, что у нас будут выступать чайлдфри, гомосексуал, секс-работница и бывшая заключенная. Все это доказывает «компетентность» наших чиновников.

Но такое происходит не только с государственными структурами. У меня были переговоры с Лофт-проектом «Этажи». Когда нас туда приглашали, то говорили: «Посмотрите, какие мы толерантные. У нас меню узбекское есть и мигранты работают». Я говорю: «Супер, мы сработаемся с вами». Они: «Хорошо, давайте проведем „библиотеку“, но у вас не будет сексуальных и религиозных „книг“». — «Но как же? Почему?» — «Потому что сейчас не время». Мы на таких условиях проводить мероприятия отказались. Смысл в том, чтобы все представители общества были представлены.

— А есть у вас «черный список» — люди, которых вы никогда не пустите в «Живую библиотеку»?

— Мы не приглашаем в качестве «книг» неонацистов, фашистов и гомофобов. Потому что они распространяют язык вражды, призывы к насилию. В качестве «читателей» мы ждем всех, кто будет соблюдать правило «Живой Библиотеки»: уважение ко всем людям.

— Вы хотите в будущем стать НКО?

— Конечно, нам этого хочется. Мы бы смогли получать стабильное финансирование, подавать заявки на гранты. Но в ситуации, когда есть закон об иностранных агентах, это невозможно. Когда его отменят — тогда и зарегистрируемся.

Очень жаль, что государство РФ гражданские инициативы не поддерживает. В Германии, например, госфинансирование могут получать не только официальные НКО. Но в России инициативные группы граждан как будто не существуют.

— На какие деньги вы сейчас работаете?

— Мы проводим краудфандинговые кампании в Интернете, а на наших мероприятиях стоит «кубышка» — каждый может что-то пожертвовать на проект. «Живая библиотека» не стоит больших денег. За последнюю встречу мы потратили примерно 8 тыс. рублей. За счет краудфандинга «отбили» эти затраты. Но у нас остался минус с прошлых «Живых библиотек».

— Конфликты на площадке происходят? Все-таки у вас собираются люди совершенно разных взглядов…

— Вы не поверите, но за все время у нас ни разу не было негативных откликов от «читателей» и не возникало никаких конфликтов. Обычно ведь как бывает — когда участвуют, например, представители сексуальных и гендерных меньшинств, приходят фундаменталисты и завязывается спор. У нас этого ни разу не было. Даже когда мы в библиотеке Маяковского проводили встречи.

— Может быть, потому что в основном к вам молодежь приходит. Мне кажется, фундаменталистов больше среди старшего поколения.

— Нет, вы посмотрите на фундаменталистов — это молодежь. И это страшно. Кто входит в православные фундаменталистские организации? Это все люди, рожденные в 80-х — 90-х. Вопрос в том, проплаченные ли это активисты или люди с реальными убеждениями. Я полагаю, что они в самом деле верят в то, что говорят.

— Как вы находите героев для «Живой библиотеки»?

— Обращаемся в общественные организации, к знакомым или просто пишем в соцсетях: «Хэ-хэй, нам нужен мусульманин, помогите найти».

— А есть те, кого так и не удалось найти?

— У нас большая проблема с поиском некоторых «книг». Главная наша боль — цыган. Мы уже давно хотим пообщаться с представителем этой этнической группы. Но даже в цыганском фонде, который выделяет стипендии на обучение цыган в вузах, нам не смогли помочь. Нет у нас ни цыганского сообщества, ни лидеров-цыган.

Еще проблема была с поиском украинца. Я связываю это со страхами самих украинцев «высовываться» в Петербурге.

Нам очень хочется пригласить беженца из Донбасса. Потому что есть такой миф, что Петербург принимает всех с братской Украины. А на самом деле у нас в городе квоты есть. И они давно закончились. Если человек из Донбасса захочет переехать в Петербург, то он не сможет получить документы. А у беженцев вообще куча проблем, начиная от поиска жилья, и заканчивая трудоустройством. И еще много негатива в отношении украинцев, даже из Донбасса. Нам хочется развенчать все эти стереотипы.

— Ваш проект рассчитан на аудиторию 18+. Вы не хотите работать еще и с детьми?

— Пока что это невозможно, потому что это было бы лицемерием. «Живая библиотека» только для детей? То есть мы посадим в зале мигранта, инвалида и мусульманку, а гея, трансгендера, чайлдфри не пригласим, потому что они неугодны? Думаете, дети этого не понимают? Они скажут, что хотят пообщаться со всеми. А нам останется только ответить: «Извините, это вам знать не положено». Собственно, поэтому и провалилась программа «Толерантность». Потому что люди, которые говорили о толерантности в школе, в госструктурах, на самом деле не толерантны. Отбирают сами, кого нужно любить, а кого — ненавидеть.

— Поскольку вы еще и преподаете в школах, хотелось бы узнать ваше мнение о современном образовании — все-таки многие стереотипы закладываются в юном возрасте.

— Есть две модели образования — патриотическое и гражданское. И с первой я категорически не согласен.

Модель гражданского образования в Петербурге разработала педагог Наталья Ильинична Элиасберг в 90-х. Суть ее системы в том, чтобы через интерактивные методики активизировать школьников, чтобы они участвовали в гражданском обществе, решали социальные проблемы. Нельзя «впаривать» патриотизм, «вдалбливать», что «все должны любить родину». Патриотическая модель плодит стереотипы, не развивает критическое мышление. Надо детей учить пониманию того, что государство — это социальный институт, но также и аппарат насилия. Важно критически смотреть на его действия и развивать гражданские компетенции, чтобы указывать на ошибки и решать социальные проблемы.

После смерти Натальи Ильиничны Элиасберг системно с моделью гражданского образования в школах никто не работает. Чтобы изменить ситуацию, нужна политическая воля.

Беседовала Антонида Пашинина