Генерал ответил за генерала

В Петербурге на финишную прямую вышел процесс по делу о «золотых парашютах». Уже почти полгода в Дзержинском районном суде пытаются найти истину в истории о миллионных премиях сотрудникам ликвидированного ГУ МВД по СЗФО.

Напомним, что в мае 2014 года президент России Владимир Путин расформировал главные управления министерства по федеральным округам. В том числе и Северо-Западное. Весь состав ведомства должен был перейти на службу в ГУ МВД по Петербургу и Ленобласти. Туда же должна была поступить и казна сокращенного управления — крупные суммы находились на счетах в банке «Санкт-Петербург». Но денег в итоге осталось на порядок меньше.

Итак, документ за подписью Путина вышел 5 мая 2014 года. В тот же день, как считает следствие, в расформированном ведомстве началась активная работа по «премированию» 32 бывших сотрудников. Якобы руководил ей генерал-майор Виталий Быков, бывший начальник ГУ МВД по СЗФО. В подчинении у него были Светлана Шатова, Ирина Бурханова и Иван Лозюк. Как говорят, на документах о премировании была указана дата, предшествующая ликвидации управления. В итоге же 18 экс-сотрудников управления получили по 750 тыс. рублей, а еще 14 — по 400 тыс.

Есть в деле и второй эпизод. Еще в 2006 году между ГУ МВД по СЗФО и строительной компанией «Гатчинский домостроительный комбинат», входящей в группу «ЛСР», было заключено соглашение о строительстве дома в Невском районе Петербурга. Восемь лет спустя в компанию на официальном бланке с гербовой печатью было направлено письмо с просьбой о передаче 20 квартир в пользу «сотрудников управления». На документе стояла подпись начальника полиции ГУ МВД по СЗФО Александра Монастыршина.

В компании начали передачу квартир общей стоимостью 101 млн рублей, но затем узнали, что ведомство, откуда пришло письмо, ликвидируют. Руководство «ЛСР» обратилось в МВД. Так в деле появился пятый подозреваемый — Монастыршин.

Как ранее сообщал «Росбалт», все пятеро обвиняемых не признали вину. За пять с лишним месяцев в зале судьи Анжелики Морозовой допросили многих: сотрудников полиции, родственников подсудимых (некоторым из них и достались те самые метры). Настал черед «главного свидетеля». Так его называли адвокаты, переговаривавшиеся в коридоре.

Начальник петербургского ГУ МВД, генерал-лейтенант полиции Сергей Умнов не стал ждать в коридоре вместе с остальными участниками процесса. Но и на улице не стоял — там были морозные минус 20. Глава полиции ждал своей очереди в служебном автомобиле. Ровно в 11:30 Умнов появился в зале Морозовой. Присутствовавшие там же сотрудники полиции немедленно встали — начальство же.

— Представьтесь, как вас зовут? — дежурно начала судья.

— Умнов Сергей Павлович.

— Где работаете?

— Главное управление МВД по Санкт-Петербургу и Ленобласти.

— Начальником? — улыбнулась Морозова.

— Начальником, — кивнул свидетель. Следующие два часа Умнов провел на ногах. Его генеральской выправке можно было позавидовать.

Сначала главе петербургской полиции пришлось вспомнить о событиях трехлетней давности, когда было ликвидировано Северо-Западное ГУ. По словам Умнова, был издан соответствующий приказ, который они подписали вместе с Быковым, после чего стали соисполнителями ликвидационной комиссии.

«Это огромная работа с документами всего хозяйства, которое было в Северо-Западном федеральном округе. Я включил в комиссию пять человек, для меня это было удобно. Но объем работы огромный был, потому что надо все пронумеровать-прошнуровать», — вспоминал Умнов.

Заседания ликвидационной комиссии проходили в здании главного управления МВД по Петербургу и Ленобласти — на втором этаже дома на Суворовском проспекте, в так называемом «греческом зале».

— Какую сторону занимало ГУ МВД по Северо-Западу в обсуждении вопросов — пассивную или активную? — уточнила гособвинитель Екатерина Качурина.

— Ну пассивным там нельзя было быть, — развел руками свидетель. Тон задавали два председателя: Быков и Умнов. Возникали споры и вопросы различного характера — как же будет передаваться имущество, в какие сроки.

— Скажите, после 5 мая 2014 года имел право Быков подписывать финансовые документы? — Качурина перешла к главному.

— Все, что касается ликвидационных мероприятий, он имел право подписывать. В том числе мы передавали финансы из казначейства и подписывали все документы.

— А приказы о поощрениях мог?

— По логике вещей, после указа президента он мог подписывать только совместные указы, — уверенно ответил Умнов.

— Мог ли он поощрить своего заместителя Монастыршина, либо для этого требовались иные документы?

— В обычной жизни нет никаких препятствий, есть определенные правила. Например, раньше суммы варьировались в зависимости от того, из какого они фонда. Если поощряется начальник главного управления (я или Быков), издается приказ министра внутренних дел — как правило, раз в год. И тут же в приказе оговаривается, что мы имеем право поощрить не только заместителя, но и весь личный состав. Но как принималось решение в ГУ по Северо-Западу, я не знаю. Себя в обычной жизни нельзя поощрить. Своих сотрудников — можно, если есть фонд.

Свидетель также поведал об истории вокруг квартир в Невском районе. По его словам, внутренняя проверка по факту их распределения не проводилась, потому что был получен ответ: «Квартиры распределены между очередниками из числа бывших сотрудников, поэтому все законно и обоснованно».

— Интересно, а Быков, когда ему задавали вопросы, растерялся? — уточнила гособвинитель. В зале раздались смешки.

— Ну, это оценочно. Но ответ был вполне логичный и понятный — квартиры распределены, поэтому никаких проблем нет.

— А не сотрудник МВД мог получить квартиру?

— Нет, это невозможно, — уверенно сказал свидетель.

Слова Умнова скрупулезно конспектировали все подсудимые. Тот же перешел к характеристике некоторых из них. И Быков, и Монастыршин были по статусу вышестоящими, с ними у Умнова были абсолютно нормальные отношения.

— А Монастыршин как заместитель Быкова мог принять решение (о поощрении)?

— Решение любое, к примеру, мой заместитель (Константин) Власов может принять лишь в рамках своей компетенции. Монастыршин, по сути, также мог. Но письма о квартирах, конечно же, нет.

Слово взяли подсудимые. Первым поприветствовал свидетеля Александр Монастыршин: «Добрый день, Сергей Павлович, рад видеть».

— Подписываете ли вы приказы о премировании с формулировкой «за раскрытие важных дел»? — спросил он у свидетеля.

— Подписываю, но в последние три года денег в МВД нет, поэтому подписываю только грамоты, благодарности и не более того, — разоткровенничался Умнов.

— Говорил ли министр внутренних дел когда-либо, чтобы руководители сняли с подчиненных ранее наложенные взыскания?

— Я лично не слышал о том, чтобы министр давал такие указания. Но я практикую снятие взысканий. Это нормально. Сегодня наложил, завтра или через три месяца снял.

— Скажите, на каком основании ваши заместители получают новые «УАЗ-патриоты»? — вскипел подсудимый.

— Снимаю вопрос, — Морозова постучала ручкой по столу. — Он не имеет отношения к предмету доказывания. А если вы захотите что-то доказать, то для этого существует Следственный комитет, куда вы можете обратиться с заявлением. Монастыршин не сдавался.

— Скажите, могу я принять нестандартное решение? — на что вновь услышал: «Снят вопрос».

— А что значит фраза «мы своих не бросаем»? — почти прокричал бывший начальник Северо-Западной полиции.

— Вам поговорить, что ли, захотелось, Александр Григорьевич? — улыбнулась судья.

Проверку Умнова на знание закона решил устроить и бывший коллега Быков.

— Являлось ли ГУ МВД по Петербургу и Ленобласти преемником Северо-Западного? Можете назвать документ?

Умнова было не смутить. И документ назвал, и язвительно добавил: «Ну, наверное, не УФСИН вы передавали имущество».

— В этом зале вы никого экзаменовать не будете. Я надеюсь, что это понятно, — прекратила «экзамен» Морозова.

Еще пара вопросов о порядке боевых приказов и двухчасовой допрос закончен.

— Спасибо, Сергей Павлович, вы можете быть свободны.

Умнов вышел из зала. Полицейские с завидным облегчением присели на скамьи.

Илья Давлятчин