«Я вижу, как разрушается Петербург»

Михаилу Шемякину 4 мая исполняется 75 лет. Он родился в Москве, но считается петербургским художником. Россия и США с полным правом могут назвать его своим. Ему довелось побыть советским гражданином и увидеть падение режима. Художник встретился с петербургскими журналистам и рассказал о предстоящих выставках, разрушении Петербурга и отношении к санкциям.

О предстоящих выставках

К юбилею я специально не готовился, просто совпало так, что пять лет вел переговоры с Музеем современного искусства в Москве, директором которого является Василий Церетели. Там пройдет выставка «Тротуары Парижа», которая состоялась в 2013 году в Мраморном дворце в Северной столице. В Первопрестольной я не выставлялся примерно 20 лет.

В ноябре будет открыта моя большая выставка, где я впервые покажу свои цветовые конструкторы. Зритель сможет комбинировать абстрактные элементы конструктора, создавая что-то свое.

Кроме того, русская публика увидит работы, которые еще никто никогда не видел: например, целый зал займут произведения под общим названием «Гербариум». Я очень много лет работаю с засушенными листьями, цветами и делаю приблизительно то, что было представлено на петербургской выставке «Тротуары Парижа». По ночам я фотографирую мусор на тротуарах — скомканные бумажки, пролитую краску, подтеки на стенках. Затем распечатываю снимки на офортной бумаге и прорисовываю, стараясь оставить оригинал почти нетронутым. Натуру я ищу обычно ночью, потому что днем окружающие люди обращают на меня внимание и начинают выяснять, почему я фотографирую мусор. Мы с женой Сарой проходим иной раз 10-15 километров, собирая уникальный материал. Из никчемных, казалось бы, вещей рождаются интересные серии: «Театральная», «Образы смерти», «Гражданская война» и другие.

Сейчас завершаю работу над сценарием и музыкой к детскому мюзиклу про влюбленного крысенка. Первое рабочее название — «История Машеньки, Щелкунчика и крысенка Фреди».

Кроме того, идет подготовка моей научной выставки — «Забинтованная фигура», которая откроется в помещении моего фонда на Садовой улице в Санкт-Петербурге (18 мая — 17 июня). Я занимаюсь этим исследованием более полувека. Его основой стал анализ и классификация образов, собранных в книгах по искусству, журналах, каталогах, фотографиях, гравюрах. Образы связаны с забинтовыванием, упаковыванием, связыванием людей и животных.

О войне санкций

Конечно, санкции отражаются на людях искусства — я лучше знаком с миром художников, поэтому буду говорить о них.

Во Франции у нас возникают очень сложные проблемы с банками, например. Там говорят, что они не хотят работать с русскими деньгами. Русские деньги — всегда под подозрением. И таких досадных недоразумений сколько угодно. Эти мелочи очень отягощают жизнь.

Что касается изобразительного искусства, то вместо того, чтобы показывать наши достижения, мы иногда отказываемся от серьезных экспозиций, потому что в нашем богатом государстве нет средств. Запад не знает таких живописцев, как Тышлер, Лабас. Один из недавних примеров — в Риме организовали выставку моего любимого художника Александра Дейнеки, и успех был головокружительный. Сейчас отношение к школе соцреализма довольно критическое и презрительное. Он ассоциируется с квасным патриотизмом. Но на самом деле в Советской России творили многие честные художники — такие, как графики Фаворский, Митрохин, Кравченко или живописцы Тышлер, Лабас и тот же Дейнека. Если бы они жили на Западе, то были бы очень известны.

Париж — город довольно сложный, но там проходят уникальные выставки. Я думаю, что если бы мы там регулярно показывали наших художников, то отношение к России было бы другим. Ведь в Европе даже русских художников восемнадцатого века не очень знают, а у нас были такие гениальные мастера, как Рокотов, Аргунов. Там знают в основном русский авангард — Малевич, Кандинский и все. Во многом мы должны винить сами себя.

О краже в Русском духовном центре в Париже

Это была прекрасная идея партриарха — создание Русского духовно-культурного центра в Париже, напротив Эйфелевой башни. Но выставочное помещение там ужасное. Я там выставлялся, и три мои работы были украдены, хотя там на входе людей обыскивают, как в аэропорту. Я спросил охрану о видеонаблюдении, которое должно было зафиксировать все, что происходит в выставочных залах. Мне ответили, что каждый вечер видео стирается. Картины так и не нашли.

На самом деле разумнее и важнее было бы организовать хорошую экспозиционную площадку, на которой могли бы выставляться русские художники. Это работало бы на имидж России, поскольку западная публика могла бы знакомиться с творчеством русских мастеров и больше узнавать о нашей стране. К тому же такая площадка могла бы дать шанс многим современным художникам из России.

Об уничтожении планеты Земля

Любой здравомыслящий человек понимает, что есть какой-то высший разум. Для художника очень важен духовный мир, которым мы занимаемся и который изучаем. Я слабо верующий человек, потому что в Библии сказано, что если у тебя вера величиной с горчичное зерно, ты можешь передвигать горы. А я даже вилку не могу передвинуть, но тем не менее я считаю, что я принадлежу христианской церкви. Она учит, что у человека есть душа, что есть ад и рай.

Я тоже пытаюсь понять, что из себя представляет человек. Пока мне кажется, что мы, люди, из себя представляем довольно мерзких и глупых существ. Потому что Бог дал нам подарок: наша Земля — это рай. Но человечество медленно, но верно превращает планету в чистилище. Мне кажется, что в наших соборах надо молить Бога о прощении за то, что мы изгадили его подарок, пинаем своим грязным башмаком чрево Матери-природы, убивая животных, уничтожая леса. Мы истребляем нашу среду обитания. Наше духовенство должно говорить об этом, а не о том, что не надо ходить на митинги на Болотной площади.

О Бродском, Гранине и разрушении Санкт-Петербурга

Сборник стихов Иосифа Бродского я постоянно таскаю в кармане, и иногда мне кажется, что это не Бродский написал, а я. Может, потому, что мы жили в одно время в одном городе, может — потому что у нас схожие судьбы… Бродского выслали через два месяца после того, как арестовали и выслали меня. Это была большая операция, которую придумал Андропов. Соответствующие документы нашел мой друг Владимир Буковский, полжизни отсидевший в лагерях. Он разыскал письмо Андропова в ЦК КПСС, что в ближайшее время нужно начать очистку духовного пространства СССР и выслать за рубеж представителей творческой интеллигенции, которые отравляют своими гадостями души людей. Фактически это был второй «философский пароход».

Я жил в Ленинграде в то время, о котором мой любимый поэт написал в знаменитом стихотворении «Греческая церковь»: «Теперь так мало греков в Ленинграде, что мы сломали Греческую церковь, дабы построить на свободном месте концертный зал». Я лично наблюдал, как взорвали собор на Сенной площади. Я писал белые ночи в четыре часа утра, из моего окна был виден Исаакиевский собор, а правее находились купола Сенного собора, с которых уже сняли кресты. И вдруг вздрогнули окна, и на моих глазах Сенного собора не стало. Купола медленно ушли вниз, и появилось громадное дымное облако. Я жил в то время, когда уничтожали Санкт-Петербург беспощадно.

Но я был хорошо знаком с писателем Даниилом Граниным, который в одной из своих статей написал, что Ленинград от Блокады столько не пострадал, сколько от новых русских. Они стали просто истреблять исторические здания в городе.

Дай волю этим торговцам, безграмотным богатеям, и через некоторое время от города не останется камня на камне. Петербургская сокровищница архитектуры могла бы привлекать миллионы туристов — это такое же золотое дно, как Венеция. И мы это чудо уничтожаем: я вижу, как наш город потихонечку разрушается. А торговцы живут идеями денег, для них не существует ни Санкт-Петербурга, ни культуры, ничего.

Юлия Иванова

Что думает Шемякин о гибнущих в Сирии солдатах и о советской власти, читайте на сайте «Петербургский авангард».