Posted 25 мая 2018,, 10:24

Published 25 мая 2018,, 10:24

Modified 31 января, 19:36

Updated 31 января, 19:36

«Нельзя терять зрителя, предпочитающего старую добрую классику»

25 мая 2018, 10:24
В рамках больших гастролей в Петербурге с оперой «Сатьяграха» выступил Екатеринбургский театр оперы и балета. О театре, зрителях, классике и новинках рассказывает его директор Андрей Шишкин.

Музыка Филипа Гласса, где темы постоянно повторяются практически без разработки, вводит слушателя в некое гипнотическое состояние — примерно такое же, как при чтении мантр. Недаром Гласса именуют композитором-минималистом. Нельзя не отметить игру оркестра под руководством дирижера-постановщика Оливера фон Дохнаньи. Хотя обычно принято употреблять глагол «слушать», говоря об опере, но в данном случае ее нужно видеть.

Для постановки используется помещение всего зала. Удивительное ощущение создает красный отблеск хрустальной люстры в сцене костра, на котором индийцы в знак протеста сжигают свои удостоверения, или уплывающие вдаль свечи. Или хроника выступления Мартина Лютера Кинга. В опере представлены три исторические фигуры: Лев Толстой, Рабиндранат Тагор, которых Ганди считал своими духовными наставниками, и Мартин Лютер Кинг — последователь Ганди.

Зал Александринского театра, где проходили гастроли, был переполнен. А ведь тема ненасилия, компромисса в стране, где с детства воспитывают в духе «если враг не сдается, его уничтожают», а слово «толерантность» является ругательным, должна быть россиянам чужда. По окончании спектакля зрители устроили овацию, стоя приветствуя артистов.

«Сатьяграха» — это не только репертуарный прорыв, но и духовное откровение, необходимое воинствующему человеку. Как заметил директор театра Андрей Шишкин, сейчас, когда упоминают Екатеринбургский оперный театр, говорят: «А, это тот театр, который поставил оперу «Сатьяграха». Но это одно из многих достижений Екатеринбургского театра. За последние семь лет с 2012 года, когда он впервые попал в номинацию «Золотой маски», после большого перерыва театр номинировался на ту же награду 81 раз.

Вот и в этом сезоне его спектакль «Пассажирка» был заявлен в четырех номинациях и получил две «Золотые маски». И у этого чуда есть автор: его зовут Андрей Шишкин — директор театра. Он сумел найти и прилечь к работе интересных людей и создать уникальный репертуар. Театр возродился буквально из пепла. Именно об этом он рассказал в своем интервью «Петербургскому авангарду».

— Екатеринбургская опера — это своеобразные горки: был Колобов, потом выдающийся тандем Бражник-Титель. Новая вершина, которой достиг театр, опирается на «Сатьяграху»…

Это не совсем так. Я пришел в театр почти 12 лет назад — 3 июля 2006 года. И было безумно трудно во всех отношениях. У театра всегда существуют какие-то взлеты и падения. В то время меня назначили как некоего кризисного менеджера, чтобы вернуть театр в нормальное состояние. Была очень низкая загрузка зала — порядка 40%, очень маленькая балетная труппа — 40 человек… Более того, утром не было никаких репетиций — все артисты прибегали вечером как на обычную службу, отбывали спектакль и убегали домой. И не было денег.

Когда я проводил первое собрание и говорил, что поеду к Михаилу Ефимовичу Швыдкому, тогдашнему министру культуры, чтобы обратили внимание на наш театр, на его финансовые проблемы, что дотаций недостаточно, артисты мне заявили: «Вы не понимаете! Ничего нельзя сделать. На эту зарплату жить невозможно!». Я им ответил: это я и хочу изменить. А потом случился грант. Видимо, так решено было сверху, небесами. И тогда стало намного легче. Мы смогли принимать на работу людей, мы стали создавать новые постановки, выпускать новые спектакли. Необходимо было занять коллектив, потому что все жили негативом, все только и говорили о том, насколько в театре плохо. Нужно было зажечь людей новой идеей, благо это артисты. Им важнее признание, аплодисменты, им интересна работа над ролью. И постепенно произошел некий слом.

На самом деле, он произошел на знаковом спектакле. Это была опера «Любовь к трем апельсинам» — первая постановка, за которую мы получили «Золотую маску»: Ильгам Валиев за исполнение партии Принца получил специальный приз жюри.

Огромное значение имел приезд немецкого режиссера и художника Уве Шварца. Мы ушли от стереотипов. «Три апельсина» у Шварца показали, что можно ставить спектакли по-другому — это может быть открытое пространство сцены, это может быть иная режиссерская подача материала. И тогда это увлекло, вызвало азарт, а потом появился спектакль «Граф Ори», и уж после — «Сатьяграха»…

— Как вы формируете репертуар?

Сейчас мы поняли, что участие в «Золотой маске» — опасно, оно втягивает. Трудно получить первую «Маску», но еще труднее на следующий год опять что-то поставить, чтобы вызвать интерес жюри. С другой стороны, надо понимать, что нельзя работать только на «Золотую маску». Миссий у театра много — это зрители, это собственная труппа, это география гастролей, это критика, это пресса. Поэтому мы для себя выбрали некую пропорцию: например, в сезоне обязательно должен быть один спектакль, как «Пассажирка» или «Сатьяграха», но другие премьеры — постановки расхожего репертуара. В балете — это «Лебединое озеро», «Баядерка», в опере — «Турандот», «Волшебная флейта». Потому что ни в коем случае нельзя терять интерес зрителя, предпочитающего старую добрую классику.

Мы с большим трудом дошли с 40% до 92% заполняемости зала, учитывая, что в год мы показываем 255 спектаклей. Мы работаем 10 месяцев в году, и каждый день — то опера, то балет. Перелом в нашей репертуарной политике произошел постепенно. Так, в балете, когда пришел Слава Самодуров, когда он начал ставить, его первыми спектаклями были одноактные балеты. Может быть, они были не совсем выразительные… Но потом Самодуров показал нам, что в балете существует воздух, что балет — это не только «Лебединое озеро», что есть и другие формы. Одноактные балеты поначалу продавались тяжело, но мы все равно Самодурова поддерживали, давали возможность ему ставить то, что он предлагал.

— Что значит для вас «Золотая маска»? Помимо повышенного зрительского интереса?

Это означает многое. Потому что «Золотая маска» в любом случае является критерием деятельности театра. Может быть, не самым главным, но одним из значимых. У нас в стране существуют и другие премии: достаточно вспомнить Castadiva. В нашем понимании «Золотая маска» доминирует. Для нас наличие «Золотой маски» является мерилом, свидетельством того, что с нами все нормально, что мы попали в некий закрытый клуб, где количество номинантов ограничено: это ГАБТ, это МАМТ имени Станиславского, это Мариинский театр и мы. Таким образом наш театр себя утвердил, показал миру.

Продолжение интервью читайте на сайте «Петербургский авангард».