За что «прессуют» левых

На днях координатор «Левого фронта» Алексей Сахнин сообщил, что полиция задержала троих участников этого движения. Полицейские заявили, что молодые люди обвиняются в попытке ограбления. Через некоторое время всех троих отпустили без предъявления официальных обвинений, без объяснений и извинений. «В такой обстановке живем», - констатировал Сахнин.

Действительно, если мы подсчитаем количество уголовных дел, заведенных в отношении участников протестного движения из числа левых, если мы обратим внимание, что в регионах арестам подвергаются в первую очередь именно они, то невольно возникает вопрос: почему это происходит? Почему именно левые за последний год стали главной мишенью репрессивной машины российского государства?

Мнения самих участников левого движения и сторонних наблюдателей на это счет несколько варьируются.

Депутат Госдумы Илья Пономарев считает, что причины этого давления вызваны тем, что рост тарифов на ЖКХ, другие реформы российского правительства, привели к объективному росту социальной напряженности в России, а также к росту, по сути, левых настроений в обществе.

Оказывая давление на левых, власть наносит превентивные удары по тем, кто стремится быть политическим выразителем подобных настроений.

Другой причиной прессинга со стороны карательных органов государства в отношении левых, Пономарев считает тот факт, что именно «члены «Левого фронта» были особенно активны в различных региональных акциях протеста».

Пономарев считает также, что власть сосредоточилась на репрессиях против социалистов еще и по той причине, что ни от либералов, ни от националистов особой опасности для нее сейчас не исходит.

Действительно, что предлагают сейчас либералы?

Те из них, кого политолог и публицист Андрей Пионтковский называет «сислибами» (системными либералами — «Росбалт») и кто, в частности, входит в Комитет гражданских инициатив (КГИ) бывшего главы Минфина Алексея Кудрина, предлагают все ту же президентскую республику. Правда, говорят они, президент в этой республике должен быть несколько более ограничен в своих полномочиях, чем сейчас. Впрочем, в чем будут состоять эти ограничения, пока не очень понятно. Кроме общих разговоров о развитии гражданского общества и прогрессе ничего конкретного не произносится.

В последнем аналитическом докладе КГИ даже такое, вполне умеренное для прогрессистов требование, как отмена существующего в нынешней российской Конституции права президента на роспуск парламента, и то не упоминается.

Наиболее радикальные из либералов говорят о парламентской республике. Эта идея может обсуждаться экспертами бесконечно долго, причем всегда будет легко парироваться ее противниками в том духе, что такой большой стране, как Россия, необходима сильная центральная власть.

Националисты, по мнению Пономарева, «в значительной степени контролируются сейчас Рогозиным (вице-премьер Дмитрий Рогозин — «Росбалт»).

«С левыми же, - считает он, - все сложней, поскольку КПРФ теряет влияние на левый фланг, «Справедливая Россия» также занимает двойственную позицию по отношению к левым».

Кроме того, отмечает Пономарев, «прошлое лето показало, что единственной оппозиционной структурой с центральным управлением в Москве и сильным влиянием и активистской сетью в регионах является «Левый фронт».

Второй такой по значимости организацией в протестной среде он считает «Солидарность», однако она, на его взгляд, «на порядок отстает от «ЛФ» по численному составу и охвату регионов».

Именно поэтому власть и громит «Левый фронт» как структуру, чтобы разрушить его мобилизационный потенциал, уверен Пономарев.

Похожего мнения придерживается и координатор «Левого фронта» Алексей Сахнин. По его словам, уголовные преследования левых активистов и политиков объясняются тем, что в глазах и общества, и власти именно они стали «организующей силой неэлитарного протеста, не связанного с теми или иными группами элиты».

Именно поэтому в правящей элите существует устойчивое мнение, что диалог с этой частью протестного движения невозможен, говорит Сахнин.

«Когда, по мнению «коллективного Путина», инициатором, распорядителем протеста является, к примеру, бывший глава Минфина Алексей Кудрин или экс-младореформатор Анатолий Чубайс, во власти понимают, что с ними можно вступить в переговоры и понимают о чем с ними можно договариваться. Когда же организаторами протеста являются люди без связей в элите, то предметом переговоров являются не посты в правительстве, или передел сфер влияний между кланами, а реальные реформы, к которым власти очевидно не готовы», - считает Сахнин.

Именно «поэтому власти и бьют по тем, кого считают смутьянами», - полагает оппозиционер.

В отличие от действующих политиков, политолог Алексей Макаркин не считает, что левым достается от властей больше, чем другим активистам протеста. Просто, с точки зрения властей, полагает он, левым удобней, чем другим участникам протестных акций, инкриминировать организацию массовых беспорядков.

Другой причиной давления власти именно на левых, считает Макаркин, является то, что «большинство протестной аудитории имеет общедемократический характер» и левые, по его мнению, вызывают у этой аудитории, «как минимум, противоречивую реакцию».

В связи с этим «власть рассчитывает, что именно за эту часть политического спектра в меньшей степени вступятся все остальные».

Впрочем, если мы сравним программные заявления и либералов, и националистов, и представителей власти, то обратим внимание на то, что они совершенно не расходятся по одному из важнейших, базисных пунктов.

И у тех, и других, и третьих могут существовать разногласия по поводу политической системы общества или взглядов на миграцию, но существует незыблемый консенсус в области экономической программы.

В первую очередь, это касается «священного» права частной собственности. В реальной жизни оно, в особенности, в отношении мелких собственников, повсеместно нарушается собственниками крупными, и чиновниками, выражающими интересы последних. Однако хотя бы на уровне политических заявлений, между этими тремя силами разногласий нет.

Так что, как ни крути, а и либералы, и националисты, несмотря на стилистические и ценностные разногласия с властью, остаются ей, как говориться, «социально близкими».

Чего не скажешь о левых, для которых пункт об обобществлении частной собственности на средства производства (во всяком случае, крупной частной собственности) в их программе был и остается одним из важнейших.

Александр Желенин