Владимир Гуриев. Мы не сможем объяснить внукам, что с нами было

Я думаю, когда социальные сети as we know it умрут, а это неизбежно случится, потому что это нездоровая, в общем-то, фигня — обсуждать с незнакомцами, сколько стоила колбаса в Советском Союзе, — мы столкнемся с тем, что не сможем объяснить внукам, что это вообще с нами было.

Это как танцевальная чума в Страсбурге в XVI веке, когда сотни людей круглые сутки плясали на улицах города, некоторые до смерти. И никто не мог объяснить, почему он это делает. Растерянные городские власти в какой-то момент решили, что людям просто нужно оттанцеваться, чтобы прийти в себя, построили сцену и пригласили музыкантов. Разумеется, это все только ухудшило, но теперь чума выглядела как контролируемая активность, и все расслабились. А через месяц все закончилось.

Так будет и с нами.

— Дедушка, а расскажи про Фейсбук, — скажет правнук. — Как вы писали там все, что в голову приходит, и любой человек мог прокомментировать, и вы даже не проверяли, насколько он психически нормален!

— И про аську расскажи, — скажет другой правнук. — Как вы писали незнакомым людям и спрашивали, как дела, и они не думали, что вы сумасшедшие, и отвечали как дела!

— И как банили! — скажет первый. — И как один человек полайкал другого человека, а третий человек обиделся на первого человека, потому что первый был плохой, и его не надо было лайкать!

— И про докторскую колбасу! — скажет второй. — И про водку за три шестьдесят две! И что Сталин был хороший менеджер, но перегибы, конечно, были, ну, а где их нет!

— А кто такой Сталин? — скажет первый.

— А почему колбаса была докторская? — скажет второй. — От чего она лечила?

— А правда, что у одного человека было пять тысяч друзей? — спросит первый. — А как он их всех запоминал?

— И селфи покажи! — скажет второй.

— А что это? — спросит первый. — Я помнил, но забыл!

— Это когда человек сам себя фотографирует, чтобы он красивый и все такое, — скажет второй, — а потом всем показывает, чтобы ему ставили классы! Но это не голограмма, а так, плоское все.

— А почему они просто не флопали? — скажет первый.

— Дедушка, почему вы просто не флопали? — скажут они хором.

— Я не знаю, — скажу я. — Как-то не приходило в голову, это еще не придумали тогда.

Какое-то время мы помолчим и погрустим о людях, которые не дожили до времени, когда можно просто флопать. Но это ж дети, их надолго не хватит.

— Дедушка, — скажет первый. — А давай поиграем в игру «в интернете кто-то не прав». Мы шипим, а ты краснеешь, а потом стучишь по столу руками и орешь.

— Хорошо, — скажу я. — Мы десять минут поиграем, но потом вы пойдете флопать, окей? Дедушка старенький, дедушка устал, и дедушке еще пару слов про эпоху Путина написать надо в нашу ретро-группу. Мы там как раз ругаемся, в каком году в баре Real McCoy было по-настоящему хорошо, и почему Евгений Лукашин вовсе не мечта любой интеллигентной женщины, а бессмысленный инфантил.

Они снова на минуту замолчат.

— Дедушка, — наконец скажет второй. — Но мама же тебе запретила туда заходить, у тебя сердце.

— Я только на минуточку, — скажу я. — И это наш секрет, а маме мы не скажем. Что она понимает? А кто дедушку выдаст — тот либеральная гнида и тупой совок, понятно?

Ну, а потом, конечно, флопнем.

Владимир Гуриев, журналист