Михаил Виноградов. Та самая программа

Не спрашивайте, зачем, но я посмотрел ту самую программу Соловьева. Не стану уходить в мультиподъездную консирологию «Громов-Песков-Кириенко» (вы и сами справитесь). А ограничусь строго содержанием и домыслами.

1) Название «Москва Кремль Путин» немного странно для недели, на которой Путин не появлялся в Кремле. Может, конечно, допустить, что в Кремле снималось обращение про пенсии. Но там были довольно странные декорации, выглядившие сделанными наспех — в Кремле обычно иначе.

2) Главная тема программы — пенсионная нереформа. Обращение Путина подается как очень дорогой (и почти опасно дорогой) аттракцион щедрости — и все комментарии про то, что да-да, эти инициативы Путина стоят ну очень дорого — но за их величие нельзя не заплатить. Тема поддержки Путиным повышения пенсионного возраста не звучит — он скорее бунтарь против первоначально негуманных условий.

3) Акцент на ручном управлении силен. То есть по-прежнему все работают плохо и Путин всех заставляет. Мысль о том, что Путину приходится заниматься тяжелыми, неподъемными проблемами, которые не имеют легких и простых решений, российскому зрителю не предлагается никогда. Надо просто записать мобильные телефоны тех, у кого жалобы, и все как-то рассосется.

4) В еженедельном режиме делать такое невозможно. Или вернее как. С точки зрения толкания локтями желающих путиноцентрично рассказать обо всем хорошем это был бы отличный шаг. Но все же формат программы предполагает присутствие и Путина тоже, а график президента, как мы знаем, нельзя назвать ритмичным. Если вы понимаете, о чем я.

5) Поражает масштаб журналистской поверхности. От фразы про то, что Путин совершает по несколько поездок в регионы каждую неделю (это не так — просто бывают недели с несколькими поездками) и «Я (журналист) приехал из Сочи и так устал-так устал» до убежденности в том, что аварий на шахтах больше никогда не будет. Уроки из прежних аварий извлечены и все самое плохое в прошлом. Мне бы тоже хотелось в это верить.

6) Нужно было как-то закрыть тему по Захарченко — ведь среди зрителей наверняка есть и переживающие. Одновременно продемонстрировать оскал и готовность к «мести» (слово «месть» произнес ведущий — но кто это заметит?) и в то же время ничего внятно не сказать.

7) Найден политкорректный вариант слова война — «дела». «Сирийские дела», «Украинские дела». В чем-то это даже неплохо. (Кстати, не первый раз уже замечаю, что о главе КНР говорят — «председатель» — не указывая, чего именно председатель. Уже писал как-то, что на телеканалах вообще приветствуется стиль подчеркнуто позитивно-воодушевленного рассказа о Китае немного снизу вверх — как о старшем и более главном брате.)

8) В демонстрации физической формы и единения с природой есть одновременно и сакрализация чудо-богатырского потенциала, и элемент демонстрации подпитки сверхестественной энергией — то ли природной, то ли языческой, каждый увидит что-то свое.

9) Снова предъявляется тема отношений с детьми. На эту тему уже было несколько заходов. Когда-то было желание позиционировать его как имеющего внуков дедушку — но потом рассосалось. Теперь есть желание с помощью «Сириуса» и кемеровских прохожих показать, что между Путиным и детьми/молодежью существует химия. Задача не самая простая — но потребность в демонстрации этого остается.

10) Политика по фамилии Медведев в программе не существует. Вернее, он был один раз упомянут Песковым по имени-отчеству без фамилии — что поучаствовал в прощании с Кобзоном. Есть ли в этом глубокие смыслы на фоне присутствия других персон от Шойгу с Бортниковым до Ролдугина — не знаю. Но у составителей программы нет потребности о Медведеве ни говорить, ни спрашивать.

Досмотрел. В следующий раз как-нибудь сами, хорошо?

Михаил Виноградов, политолог