С больничной койки — в «Гуантанамо»

Суд города Пула (Хорватия) продолжает рассмотрение вопроса об экстрадиции в Россию начальника управления капитального строительства Туапсинского НПЗ Анатолия Каверова, обвиняемого по ч. 4 ст. 159 (мошенничество, совершенное группой лиц в особо крупном размере).

В случае выдачи Каверов с высокой степенью вероятности может быть определен в СИЗО города Владикавказ, имеющее плохую репутацию у правозащитников. У адвокатов Каверова нет сомнений, что помещение (и даже угроза помещения) подозреваемого во владикавказское СИЗО — это попытка оказать на него давление с целью заставить сотрудничать. Очевидно, что наличие признательных показаний или свидетельств против других подозреваемых существенно бы убыстрило ход расследования этого громоздкого и весьма неоднозначного дела, отмечают юристы.

Уголовное дело по факту хищений в ходе реконструкции причального комплекса Туапсинского НПЗ было возбуждено 17 сентября 2015 года. По версии следствия, ​в 2013 году «неустановленные лица», имеющие отношение к ООО «Фирма Гравитон», подрядившемуся произвести демонтаж временного причала на Туапсинском НПЗ и строительство нового, изготовили документы, «содержащие заведомо ложные сведения о выполнении строительно-монтажных работ по демонтажу временного причального сооружения». Руководство «РН-Туапсинский НПЗ» эти документы подписало. После чего на счета «Фирмы Гравитон» были перечислены более 137 миллионов рублей — за работы, которые, по версии следствия, не были выполнены. Усмотрев в этом событии причинение ущерба Туапсинскому НПЗ, следствие возбудило уголовное дело по ч.4 ст. 159 — в отношении руководителей и сотрудников как НПЗ, так и «Фирмы Гравитон».

Примечательно, что следствие к моменту возбуждения уголовного дела еще не имело уверенности в том, что строительных работ на причале не было. По словам адвокатов, строительная экспертиза, которая должна была установить, производились ли работы, была назначена лишь в октябре 2015 года — спустя месяц после возбуждения дела. Ныне следствие проводит повторную экспертизу, поскольку первая не смогла дать внятного ответа на многие принципиальные вопросы (эксперт, со слов адвоката Каверова Александра Забейды, даже не выезжал на место, ограничившись анализом документов, предоставленных следователями).

Таким образом, единственным не вызывающим сомнения результатом расследования на сегодняшний день является установление факта, что все подписи на актах сдачи-приемки работ на причале — подлинные.

В отношении Анатолия Каверова 29 сентября 2015 года в качестве меры пресечения была избрана подписка о невыезде.

Примечательно, говорят юристы, что эта подписка не имела конкретной привязки к месту, что не позволяет однозначно установить — откуда конкретно Каверову было запрещено выезжать. И делают вывод: очевидно, эта уловка позволила следствию стремительно, в тот же день объявить его в розыск — сначала внутри России, а затем и в международный. (Каверов находился за границей на лечении еще до возбуждения дела).

По словам адвокатов Каверова, 21 декабря прошлого года следователем по особо важным делам ГСУ СК по СКФО Захаровым было вынесено постановление о заочном привлечении их подзащитного в качестве обвиняемого. Ессентукский городской суд Ставропольского края вынес решение о заключении его под стражу.

6 апреля 2016 года Каверов был задержан на хорватской границе: пережив тяжелую операцию по стентированию сосудов сердца в Словении, он направлялся в соседнюю страну на реабилитацию. В этот же день суд хорватского города Пула арестовал Каверова. Была запущена процедура его выдачи России, однако от возможности экстрадиции в упрощенном порядке арестованный отказался. И у него были на это более чем серьезные основания, утверждает его защита.

Дело в том, что в случае экстрадиции в Россию Анатолий Каверов, вероятнее всего, свой предварительный арест будет отбывать в печально известном СИЗО города Владикавказа, полагают юристы. Это — «домашний» изолятор для многих «важняков» в СКФО, у него особая репутация.

На весь Северный Кавказ владикавказское СИЗО известно как «Гуантанамо». После недавнего визита туда членов президентского Совета по правам человека эта репутация стала уже общероссийской. То, что узнали об этом изоляторе известные правозащитники, потрясло даже их. «О пытках говорят все, кто прошел через СИЗО Владикавказа», — пишет член СПЧ Елена Масюк, и приводит конкретные примеры жалоб заключенных: «…Требовали от меня признательных показаний. Меня спускали вниз, в подвал, где сажали в маленькое помещение типа клетки с целлофановым пакетом на голове. Держали там по 3-4 дня. Руки сзади в наручниках. Пакет не снимали все эти дни. Пот скапливался в пакете. По полпакета жидкости на голове было. В районе носа они делали маленькие дырочки. И это была жидкость, которую приходилось пить. Потому что в подвале не кормили и не поили».

То, что во Владикавказском СИЗО применяются особые методы дознания, сами правоохранители объясняют (и даже в какой-то мере оправдывают) тем обстоятельством, что именно там на стадии следствия содержится большинство подозреваемых в терроризме. Зачастую по террористическим делам суды выносят приговоры на основании признательных показаний обвиняемых. Из рассказа Масюк понятно, как именно эти показания добываются, говорят адвокаты Каверова.

Они также полагают, что с падением террористической активности на Кавказе следствие могло прийти к выводу о возможности распространения этой методики, показавшей себя эффективной, и на другие категории уголовных дел.

Так, в той же статье Елены Масюк по итогам посещения Владикавказского СИЗО присутствует ее свидетельство: вопреки распространенному мнению о том, что в этом СИЗО содержатся исключительно обвиняемые в тяжких, насильственных преступлениях, там есть арестанты и другого «сорта». В частности, именно здесь содержался бизнесмен и муниципальный депутат от «Единой России» из Туапсе Александр Фириченко, также проходящий по делу Туапсинского НПЗ. Были там и другие заключенные, проходящие по экономическим статьям. И методы дознания к ним применялись те же, что и к террористам. «Находясь несколько месяцев именно в этом изоляторе, глава администрации Ставрополя дал признательные показания, — пишет Масюк, — а потом от них отказался, сказав, что сделал это под пытками».

Для Анатолия Каверова, пережившего четыре операции на сердце, вопрос экстрадиции на родину в таком контексте — это в буквальном смысле вопрос жизни и смерти, говорят его адвокаты.

Сергей Петров