Posted 19 октября 2016,, 18:47

Published 19 октября 2016,, 18:47

Modified 31 января, 12:24

Updated 31 января, 12:24

О шаткости «народного государства»

19 октября 2016, 18:47
Александр Желенин
Политическая конструкция, построенная на консенсусе элит и населения, а затем скрепленная социальными обязательствами, выглядит недолговечной.

Охи и ахи российской либеральной общественности по поводу оглушительной победы партии власти в России на минувших парламентских выборах, как и ожидалось, не дали конкретных ответов о глубинных причинах этого события. Можно как угодно долго с упоением подсчитывать, сколько людей пришло или не пришло на эти выборы и как бы они завершились, если бы почти 53% избирателей, проигнорировавших их, все же явились на избирательные участки. Или какую Госдуму мы получили, если бы выборы прошли без админресурса. Проблема в том, что все эти теоретические расчеты все равно ничего не объяснят.

Штука в том, что, хотим мы этого или нет, но в России за последние 17 лет стихийно сложилось то, что в истории XIX - XX веков периодически именовали «народным государством». Сразу же оговорюсь, что по поводу этого термина нет никаких иллюзий. Я согласен со старым утверждением Энгельса, который в своей полемике с Бакуниным утверждал, что понятие «народное государство» если и имеет какой-то смысл, то только пропагандистско-агитационный.

По мнению Энгельса, с научной точки зрения термин «народное государство» (социал-демократы и анархисты еще добавляли к нему слово «свободное») несостоятельно, поскольку, по идее, оно должно было бы значить, что это то государство, которое принадлежит всему народу и, соответственно, должно непосредственно управляться им.

Но поскольку, как утверждал один из основателей марксизма, повсюду государство выражает интересы определенного класса (классов, групп) и используется этим правящим классом для обеспечения, в первую очередь, своих интересов, словосочетание «народное государство» выглядит нелепостью.

Если государство становится выразителем и представителем всего общества, оно перестает быть необходимым и за ненадобностью начинает отмирать. А раз так, то никакого «народного государства» и быть не может – или оно представляет интересы определенного класса и тогда оно точно не народное, или отмирает, а значит уже не вполне государство.

Как видим, теоретически все достаточно стройно и логично. Однако на практике в ХХ и начале ХIХ века мы периодически встречаем то, что с определенной долей условности все-таки называют «народным государством». На мой взгляд, это система, при которой состоялся консенсус между элитой и большинством граждан. Другое дело, как и чем этот самый консенсус оплачен.

Вероятно, первым воплощением «народного государства» стала Италия 1920-40 годов времен Бенито Муссолини. Помимо внешней экспансии, итальянский дуче проводил и ряд социально-экономических мероприятий в интересах простых людей. Например, осушил Понтийские болота и раздал мелиорированные земли мелким фермерам, боролся с безработицей, модернизировал общественный транспорт. Проводил он и культурную политику. Например, итальянским диктатором был основан знаменитый Венецианский международный кинофестиваль, главный приз которого - «Золотой лев» - с 1934 по 1942 год назывался «Кубок Муссолини»

Однако «классикой» «народного государства» многими считается нацистская Германия. Известный современный немецкий историк Гетц Али в своей книге «Народное государство Гитлера. Грабеж, расовая война и национальный социализм» на многочисленных примерах, фактах и цифрах доказывает, что диктатура держалась в Германии отнюдь не только за счет террора, репрессий, демагогической пропаганды и насаждения ненависти к «неполноценным».

Али определяет гитлеровскую систему как режим «услужливой диктатуры». «Услужливой по отношению к подавляющему большинству немцев», - добавляет рецензент этой книги советский молдавский историк Самсон Мадиевский, последние десять лет своей жизни работавший в Германии.

Что имеется в виду под этой «услужливостью»? «Гитлер, гауляйтеры, значительная часть министров, статс-секретарей и прочие действовали как классические политики-популисты, постоянно озабоченные настроением управляемых. Они ежедневно задавались вопросом, как добиться их удовлетворенности, улучшить их самочувствие. Каждый день они заново покупали их одобрение или, по меньшей мере, нейтралитет», - пишет Мадиевский.

Довольно подробно пересказывая книгу Али, Мадиевский приводит далеко неполный список мер социальной политики гитлеровского «народного государства»: «введение оплаченных отпусков для рабочих и служащих; удвоение числа нерабочих дней; развитие массового туризма, в том числе для рабочих; создание первой модели дешевого «народного» авто; поощрение семей с детьми (выплата пособий) за счет холостяков и бездетных пар; начатки развитой затем в ФРГ системы пенсионного обеспечения; введение прогрессивного налогообложения.

К этому следует добавить защиту крестьян от неблагоприятных последствий капризов погоды и колебаний цен на мировом рынке; защиту должников от принудительного взыскания долга путем описи и продажи имущества (должников по квартплате – от выселения)».

Проводились и такие кейнсианские меры государственного регулирования экономики как организация масштабных общественных работ в Германии, в частности, строительство автобанов, принятие трудового кодекса, достаточно серьезно защищавшего работника от произвола работодателя. Этот кодекс с небольшими изменениями продолжает действовать и в нынешней ФРГ.

Таким образом, не только пропаганда и террор, но и меры социально-экономического характера обеспечили массовую поддержку гитлеровского режима (95% немцев поддерживали его, пишет Гетц Али).

Однако все эти социальные «пряники» не могут просто так сыпаться из рукава. Они должны быть чем-то обеспечены. В Германии 1930-40 годов для этого существовало несколько источников. Главными из них был грабеж завоеванных стран, почти дармовая эксплуатация рабочих рук в концлагерях и «аризация» имущества евреев. Только последняя мера принесла Третьему рейху, по данным Али, 15-20 млрд рейхсмарок. Не забудем и налоги на бизнес. Во время войны, по данным немецких предпринимателей, они доходили до 80-90%.

Конечно, прямых аналогий «народных государств» Муссолини или Третьего рейха с какими-либо нынешними странами, включая Россию, никто сейчас не проводит. Можно указать лишь на отдельные сходства и различия. Основное сходство состоит в том, что национальные лидеры «народных государств» за счет тех или иных мер социально-экономического, политического или военного характера обеспечивали сносный уровень существования своему населению, за что оно платило им безграничной преданностью или, как минимум, лояльностью. Различие состоит в источниках социальных «пряников», которые оно получает.

В Германии 1930-40-х годов (и отчасти в Италии того же времени) благополучие населения во многом оплачивалось за счет грабежа завоеванных, бесплатного труда миллионов заключенных концлагерей или дешевого труда иностранных работников (например, польских).

В современной России чем-то схожий источник социального благополучия также имел место, во всяком случае, до массовых депортаций трудовых мигрантов, практиковавшихся в РФ в 2013-2015 годах. По данным Всемирного банка, Россия входит в пятерку стран с наибольшим числом иностранных трудовых мигрантов (наряду с США, Саудовской Аравией, Германией и ОАЭ). По подсчетам специалистов, по состоянию на 2013 год 10 миллионов мигрантов дешевизной своего труда и выплачиваемыми пошлинами создавали 7 - 8 процентов ВВП России.

Однако основным источником относительного социального благополучия российского народа выступала и выступает эксплуатация природных ресурсов – нефти, газа, угля, металлов и так далее.

Впрочем, благополучие здесь можно назвать относительным. Лояльность российского населения власти обеспечивается довольно скромным уровнем жизни большинства народа. Даже по официальным данным Росстата за 2015 год, в РФ насчитывается около 53% тех, кого нужно отнести к бедным и беднейшим слоям населения (имеются в виду те, кто получает среднедушевой месячных доход до 15 тыс. рублей в месяц и ниже).

При этом сегодня из каких-то ощутимых социальных мер российского руководства можно назвать лишь усилия по поддержанию относительно низких цен на хлеб и молоко. Бесплатность образования и медицины дезавуируется их низким качеством. О запрете на выселение из квартир должников россияне могут только мечтать, о прогрессивном налоге на богатых – тоже.

Подводя итог разговору о «народном государстве», хочется заметить, что если воспринимать его как консенсус элит и большинства народа, оплаченный социальными подачками, то такая конструкция представляется довольно шаткой и недолговечной. В наших условиях - экономического кризиса, санкций и роста международной напряженности, влекущей за собой рост военных расходов, уже приходится жертвовать социальными обязательствами. Во всяком случае, всем понятно, что ни о каком их расширении и углублении речь уже точно не идет и в обозримом будущем идти не будет.

Александр Желенин