Мифы об арфе

В представлении большинства людей арфа – большой красивый инструмент, который стоит в дальнем углу оркестровой ямы, а женщина в черном концертном платье извлекает из него переливчатые звуки. О том, что и как можно играть на арфе, а также о дресс-коде современных музыкантов рассказала лауреат международных конкурсов и солистка театра «Санкт-Петербург Опера» Елизавета Александрова.

Публика «ан масс» воспринимает арфу, как инструмент оркестровый и женский. Обычно он стоит в правом дальнем углу оркестровой ямы, издает переливчато-волшебные звуки, а играет на нем обязательно женщина в черном концертном платье. Всегда ли это так?

На самом деле инструмент, который сегодня называют концертной арфой, был изобретен в XVIII веке во Франции как сольный, и играли на нем преимущественно мужчины. История сохранила лишь одно имя знаменитой арфистки – Стефании Жанлис.

Вплоть до начала ХХ века ни одна женщина не прославилась игрой на арфе, а мужские имена можно перечислять бесконечно долго!

И это при том, что в течение целого XVIII столетия происходил настоящий арфовый бум, а произведений для арфы тогда было написано больше, чем за все предыдущие и все последующие периоды истории музыки.

Практически в каждом французском доме была своя арфа – от самых дешевых, до самых дорогих. Арфовые деки расписывали самые знаменитые художники того времени – Буше и Ватто, этот инструмент был практически необходимым символом престижа и богатства.

Сохранились несколько очень дорогих инструментов, принадлежавших королеве Марии-Антуанетте, но, конечно, ее нельзя причислить к выдающимся музыкантам… Впрочем, знаменитых пианисток или скрипачек тогда тоже не было.

А с чем это связано? С тем, что заниматься публичными искусствами считалось для женщины не почетно?

Ремесло концертирующего музыканта вообще не считалось почетным, и для мужчин высокого общественного положения тоже было заказано.

Когда же поменялось представление о профессии музыканта, и репутация арфы? Когда она стала «исключительно женским» инструментом?

Пожалуй, уже после Второй мировой войны. Достаточно зайти в Петербургскую Консерваторию и посмотреть на портреты профессоров: класс основан мужчиной, и до войны в нем преподавали мужчины.

Или, например, если открыть дореволюционные ноты из архива Мариинского театра (было принято записывать исполнителей, игравших премьеру) – там не найдешь женских имен, только мужские.

То есть, в оркестре до недавнего времени, не было той самой красивой женщины за красивым инструментом?

Так ведь начали писать для арфы оркестровые партии только романтики. Им, конечно же, необходима была «воздушная» краска, которую этот инструмент привносит в общее звучание. А у Моцарта в оркестре нет арфы. У Россини – тоже. У Доницетти – написано для арфы одно огромное соло в «Лючии ди Ляммермур», а партии тоже нет.

Инструмент был изобретен как сольный, и пережил период своего расцвета как сольный – а потом за полтора-два столетия утратил свою сольную репутацию.

Интересно, что в России ХХ века очень многое для возрождения арфы как сольного инструмента и развития арфовой школы сделала женщина – Ксения Эрдели. Поэтому ее имя носит международный конкурс арфистов «Хрустальный ключ».

Одна из главных его задач - вывести из тени инструмент, обладающий фантастическим богатством красок и не нуждающийся в аккомпанементе.

Ксения Эрдели начала обучаться игре на арфе в Смольном институте благородных девиц. А впоследствии много лет посвятила активной концертной деятельности и преподаванию. Ее игрой восхищались самые талантливые композиторы-современники, ей посвящали произведения для арфы.

Насколько в современном арфовом исполнительском искусстве важен костюм? Существует ли какой-то «дресс-код»? Во что одеваетесь Вы сами, для выхода на сцену?

Платье, безусловно, важно – как часть образа. Если человек приходит на концерт музыки для арфы, он, разумеется, хочет и должен получить не только музыку, но и красивую «картинку». И, естественно, если он увидит исполнительницу в рваных джинсах…

И, тем не менее, в Европе некоторые арфисты практикуют такой образ: в неожиданно «неконцертной» одежде, босиком. Есть мнение, что так они приближают арфовую музыку к современности.

Но «полукоролевские» парчовые платья почти у каждой арфистки в гардеробе есть, и склонность к этакому костюмированному лицедейству тоже у многих присутствует.

Очень многое зависит и от того, что играешь. Ведь музыкальное произведение очень часто – это уже изначально что-то вроде мини-спектакля.

Например, какую-нибудь современную замысловатую пьесу-фантазию, в которой главенствуют абстрактные образы, странно было бы исполнять в кринолине. Для нее больше подойдет строгое черное платье.

Иное дело – Верди, Пуччини. Тогда необходимо дать своим слушателям ту самую, ожидаемую ими, женственную красоту.

Накладывает ли игра на «женском» инструменте арфе какие-то особые черты на характер исполнителя?

Учитывая, что инструмент за последние двести лет стал восприниматься как «женский», представление о играющих на нем действительно стало чем-то похоже на представление о «женщине за рулем».

Я очень часто слышу от профессиональных музыкантов: «Ой, с арфистами общаться просто невозможно!». И очень удивляюсь: с кем же таким они встретились в своей жизни? Сама я уж точно не могу сказать, что все арфистки – глупые женщины. Все-таки очень многое зависит не от инструмента.

Вполне вероятно, что общение с арфой и придает некоторым людям долю экзальтированности. Но я думаю, что любая внешняя экзальтированность музыканта – это, скорее, артистический прием для сцены. По-настоящему профессиональные отношения с инструментом все-таки ее исключают.

А что вы можете сказать о таком профессиональном, и весьма артистическом, направлении в арфовой музыке, как фолк?
В Европе очень распространено это направление, есть отделения в консерваториях, где учат именно фолковой арфе. У нас пока нет. Но это совершенно другой инструмент.

Чем он отличается от академического?

Прежде всего, это камерный инструмент, чаще небольшого размера (хотя и не обязательно). А главное – у него отсутствует механика: педали, тросы, рычажки.

Это другое направление, ведущее свое происхождение от кельтских бардов. Считалось, что арфой пользовались и менестрели, но она не была у них самым популярным инструментом.

Вообще в средние века насыщенной жизни у арфы еще не было. Но потом появились первые рычажные инструменты, а потом по средневековой модели швейцарский мастер Гохбруккер изобрел механическую арфу.

Это произошло как раз на волне интереса к науке. Мастер представил свое изобретение во дворце одного мецената, и оно вызвало бешеное любопытство.

Арфа сначала воспринималась не только как музыкальный инструмент, но и как научная диковинка.

Старинные арфы часто даже делали с открытой механикой: чтобы было видно, как при игре работают ее педали, тросы, рычаги.

Арфа считается сложным инструментом?

Да, хотя я придерживаюсь такого мнения, что хорошо играть – легко, а вот достичь этого – сложно. Таким образом, любой инструмент и сложен, и легок одновременно. В зависимости от того, на какой стадии его освоения ты сам находишься.

Арфа очень эмоциональный инструмент, хотя и механический. Контакт пальцев музыканта со струнами - непосредственный. И с какой эмоцией ты прикоснулся, такой звук и получишь. Чем больше ты хочешь от инструмента – тем больше можешь от него получить.

Миф об экзальтированной барышне вы развеяли окончательно и беспощадно… Арфистке нужен сильный характер! И как же вас угораздило выбрать такой «опасный» инструмент?

Этот вопрос задают очень часто, и все время приходится давать на него один и тот же ответ. Для меня инструмент выбрали, разумеется, родители, из чисто эстетических соображений.

В музыку, в балет, в спорт детей отдают в четыре, пять, шесть лет – когда интересны куклы или беготня во дворе, а не игра на каком-то инструменте.

Вот и меня вылавливали во дворах, отбирали блохастых котов, тащили домой, сажали за арфу… А я все мечтала о том, чтобы что-нибудь такое случилось, и это мучение закончилось!

Потом, уже будучи подростком, я поняла: оно не закончится, и если я выхожу на сцену, и что-то не получается – это мой собственный позор. И, чтобы его избежать, нужно уже сознательно заниматься.

Безусловно, есть дети-гении, которые сами в пять-шесть лет выбирают, сами хотят, сами занимаются. Но их единицы.
И есть другие единицы, которые начинают играть в шестнадцать-восемнадцать лет, и заканчивают консерваторию наравне с теми, которые начали в шесть. А у меня была стандартная ситуация.

А теперь, когда вы преодолели эту стандартную ситуацию, в чем выражается ваша исполнительская индивидуальность? Какая музыкальная эпоха вам ближе, интереснее?

Меня всегда привлекала музыка, в которой дана человеческая эмоция. Даже очень знаменитые вещи бывают пустыми – затейливо, чисто, но неинтересно, играть неинтересно.

Даже у Баха есть совершенно формальные произведения, поэтому для меня важна не эпоха, а эмоциональная насыщенность того, что я играю.

Беседовала Анна Константинова

Присоединяйтесь к "Стиль жизни" ВКонтакте и Facebook