Болотная: украинский взгляд

Еще лет 5-7 назад раскол в украинском общественном мнении был бы строго географичен: западная Украина отчаянно радовалась тому, что «имперские амбиции» Кремля проходят через «полосу препятствий», а юго-восточная – солидаризировалась с Путиным, увидевшим в белых лентах (а может и в их носителях) «презервативы». Но на дворе уже не 2005 год.

Сегодня глобус отношения к событиям на Болотной площади разлинеен не только по географии, но и по социальной стратиграфии. Водораздел прост: Партия Интернета и Партия Телевизора, «гражданственники» против «патерналистов», Партия Перемен против Партии Стабильности.

Эта схема мало чем отличается от российской, но есть несколько исключений. Во-первых, жители Украины в массе своей бывают в России не так уж и часто – и свое впечатление складывают либо из телевизионных новостей, либо из интернета. Для первой группы очень сложно сопоставить телемантры о «России, поднимающейся с колен» с реальной действительностью. Если первые кнопки в их телевизорах отведены под РТР, то по уровню понимания действительности они мало отличаются от подопечных Василия Якеменко.

При этом есть и отдельная подгруппа – люди, которые не питают иллюзий по поводу «ПЖиВ», но которые в то же самое время убеждены, что даже коррумпированная российская реальность всяко лучше, чем автономное плавание украинского государства. И для них защита Кремля – это скорее протест против украинской независимости, чем искренний восторг перед прогрессом российского социал-дарвинизма.

В среде сочувствующих Болотной площади тоже не все однозначно. Есть даже одиозное меньшинство этих симпатиков, которое готово рукоплескать любому явлению, влекущему за собой ослабление российской государственности. Но их не так уж и много: большинство сочувствующих - это тот самый образованный городской средний класс, который и к украинским элитам не испытывает особенных симпатий.

Вторая особенность украинской аудитории – это опыт Майдана. То, что все достижения «бескровной революции» были уничтожены площадными лидерами, заметно охладило романтические ожидания от уличных протестов. Любое обсуждение Болотной площади идет в связке с Оранжевой революцией – заставляя соизмерять романтический пафос гражданского протеста с бытовой драмой борьбы протестных лидеров за власть. Это сродни детскому комплексу, когда родовая травма заставляет все время оглядываться на прошлое даже при попытках заглянуть в будущее.

Третье отличие украинского переживания российских реалий заключается в том, что газовый конфликт с Москвой давно и последовательно выбивает почву из-под ног тех, кто мечтал о добрососедских отношениях двух независимых государств. Ситуация, в которой крупнейший потребитель российского газа вынужден покупать его по самой высокой цене не просто входит в противоречие с привычной каждому рыночной логикой оптовых продаж. Тема газа вошла в повседневность большинства обывателей, внеся за собой столь нежеланную необходимость вникать в логику обоих переговорщиков. И ореол «альфа-чекиста», которым еще недавно наделяла Владимира Путина относительно лояльная украинская глубинка, все чаще сменяется образом «мистера-твистера», для которого цель оправдывает средства. Особенно если цель – деньги, а средство – это уничтожение остатков веры в «братскую взаимовыручку».

Особняком стоит украинское экспертное мнение. Кто-то уверен, что вплоть до президентских выборов Россия будет «сосредотачиваться», оставив украинский вопрос «на потом». Кто-то напротив – считает, что именно Евразийский союз станет главным пунктом и своеобразным реваншем Владимира Путина в его предвыборной компании (а, значит, давление на официальный Киев будет только усиливаться). В этой связи звучат мысли о том, что Украине стоит заморозить свое участие в интеграционных проектах Кремля до той поры, пока не наступит ясность с президентскими перспективами Владимира Путина. Но главное обсуждение связано с тем, сделает ли официальный Киев выводы из событий на Болотной площади.

Ведь фактически, минувшая встреча глав государств СНГ, приуроченная к 20-летию создания содружества – прошла в обстановке прямых намеков для украинского президента. Так или иначе, для многих лидеров постсоветских стран начало 2012 года с полным правом попадает в категорию «трудные времена». Экономический кризис Белоруссии, взбунтовавшиеся улицы Казахстана, первые ростки уличного протеста в России – все это сделало московскую встречу своеобразной группой доверия, в которой должно переживать моральный катарсис, исповедуясь в личных проблемах.

В этой связи тот факт, что даже сытая Москва сподобилась на гражданский протест – это сигнал для официального Киева, степень устойчивости которого сегодня куда ниже среднего. И неотвратимая, как «Евро-2012», перспектива парламентских выборов на Украине все чаще заставляет всех задаваться вопросом: как срезонирует новый тренд на уличный протест «белых воротничков», заданный Россией, в традиционно взрывоопасном украинском обществе? Которое, к тому же, не испорчено идеями «суверенной демократии», «политического единоначалия» и «умеренного консерватизма».

Павел Казарин