Южная Осетия: между Москвой и Гаагой

На днях руководство частично признанной Южной Осетии объявило, что в 2017 году в республике пройдет референдум о ее вхождении в состав Российской Федерации. В заявлении указывается, что голосование состоится после выборов президента республики. Действующий ее глава Леонид Тибилов пояснил: грядущие изменения в законодательстве дадут вновь избранному президенту Южной Осетии «право обратиться к президенту России с предложением создать единый союзный орган, которому мы передадим свои полномочия». И вот, было заявлено, «таким образом мы освобождаем Россию от политических рисков, которые могли возникнуть при прямом вхождении».

Однако даже неискушенному в политике и ее подковерных игрищах ясно: присоединение Южной Осетии к России любым способом — это, как говорится, хоть в лоб, хоть по лбу. Похоже, Цхинвал претендует на роль второго Крыма. Что же стоит за новыми идеями лидеров этой кавказской мини-республики с населением в 53 тысячи человек?

Во-первых, интересна сама технология присоединения. Что значит передать полномочия государства в некий новый единый союзный орган? Россия уже имеет одно Союзное государство — с Белоруссией. Однако Лукашенко вовсе не мечтал (как югоосетины) и не думает передавать кому бы то ни было свои (или других органов республики) полномочия. Не говоря уже об экономическом объединении и создании общей валюты. И Белоруссия никак — ни прямо, ни косвенно — не входит в Россию. Лукашенко как искушенный политик аккуратно управляет вожжами единого Союзного государства, чтобы как можно больше выдоить из него привилегий и дивидендов, понимая, каким лакомым куском для Запада является его страна и как эффективно можно этим шантажировать Россию. Пока что ему это все еще удается.

Видимо, в случае с Южной Осетией понятие «союзное государство» приобретет другой смысл. И ее руководство даже не скрывает какой: это будет на самом деле полномасштабное вхождение республики в состав России. Если прибегнуть к экономической терминологии, то руководство корпорации «Южная Осетия» передает управление ею корпорации «Российская Федерация». В бизнесе в подобных случаях речь зачастую идет об успешных активах, собственник которых довольно в своей жизни поработал, а теперь в полном удовлетворении передает их в управление надежному партнеру, чтобы самому почивать на лаврах, получая дивиденды.

Ясно также и то, что без высочайшего одобрения в Кремле никаких подобных заявлений быть не могло. Более того, нет сомнения, что над этим сценарием работали политтехнологи отнюдь не только в Цхинвале.

Нет также сомнения и в том, что если бы Россия существовала в безвоздушном, так сказать, пространстве, то Абхазия и Южная Осетия давно бы уже вошли в ее состав. И только давление Запада не позволило сделать это ни после распада СССР, ни после победы в войне с Грузией и провозглашения Южной Осетии и Абхазии независимыми странами. Крым в этом ряду — удачное для Москвы стечение обстоятельств: его, по сути, сдали сами украинцы, подбадриваемые в те роковые дни, как ни странно, западными лидерами, что не надо сопротивляться (лишь бы не было войны). Особенно хорошо озвучивала этот постулат (насколько помнится, даже на заседании Совета национальной безопасности Украины, хотя она никаким боком туда не входила) выпущенная на волю из Харьковской больницы «узница» Юлия Тимошенко.

Ясно также и то, что по каким бы сценариям Южная Осетия (равно как и Абхазия) ни пыталась войти в состав России (или скорее ее ни пытались войти), Москва уже давно «тащит» на себе обе эти провозгласившие себя независимыми страны. Речь идет об экономической стороне дела. Конечно, это не двухмиллионный полуостров Крым с его тотальной зависимостью (уже частично решенной) от снабжения электричеством, водой и системы логистики товаропотоков. Южная Осетия — миниатюрная, можно сказать, игрушечная страна на фоне огромной России. Как говорится, 53 тысячи туда — 53 тысячи сюда — какая разница? Но ее, видимо, придется почувствовать — экономическая ситуация в стране все больше усложняется. Санкции додавливают уже и средний бизнес России.

Так зачем России нужна очередная головная боль? Ведь понятно, что какими бы формулировками ни прикрывались в Цхинвале и Москве, на Западе нет таких, которые приняли бы эту «загогулину» за чистую монету. Но в Кремле, похоже, готовы рискнуть. Превалируют в этом стремлении вовсе не экономические выгоды (которых нет и в помине), а геополитический аспект. То есть ценность этих карликовых государств заключается не в мандаринах, а в их местоположении. Альянс Турции с Азербайджаном и примкнувшей к ним Украиной усиленно подталкивает Россию к упрочению своего присутствия на Кавказе.

Логика Кремля очевидна: если Западу и США можно было определенным образом поступить с Косово, то почему России нельзя то же с этими двумя самопровозглашенными странами? Тем более что они веками входили в состав Российского государства.

Запад по-своему пытается играть на опережение. Одной из таких превентивных мер, судя по всему, должно стать проведение Международного уголовного суда по Южной Осетии, о создании которого было объявлено несколько месяцев назад.

Все это очень похоже на международный трибунал по событиям в бывшей Югославии. Однако не совсем. Разбирательство это будет проходить в рамках уже существующего Международного уголовного суда в Гааге. Он специализируется на делах о военных преступлениях, геноциде и случаях агрессии. Суд был основан в 2002 году несколькими странами, и сейчас в него входит большинство государств мира — 123.

Палата предварительного производства Международного суда уже дала разрешение прокурору расследовать военные преступления, которые были совершены в 2008 году в Грузии и Южной Осетии в период с 1 июля до 10 октября. Речь идет, прежде всего, о вооруженном конфликте в этом регионе в августе 2008 года с участием России.

В материалах дела, с которыми можно ознакомиться на сайте суда, говорится о депортациях и нападениях на мирных жителей, убийствах, уничтожении собственности и мародерстве, об атаках на миротворцев. В частности, о столкновениях между грузинскими и югоосетинскими формированиями летом 2008 года, а также об артиллерийских обстрелах Цхинвала. Рассматриваться будут и случаи преследования людей грузинской национальности в послевоенный период — на территории Южной Осетии и в так называемой «буферной зоне» на границе с Грузией. В документах речь идет об убийствах (от 53 до 113 человек) и насильственных выселениях (от 13 400 до 18 500 проживающих). Отмечается, что к этим преступлениям могут иметь отношение и российские военные.

Россия также вправе принять участие в этом разбирательстве — ведь речь идет о предположительных преступлениях со стороны ее граждан, принимавших участие в вооруженном конфликте. Впрочем, у Кремля есть и другой выбор: Россия подписала статут Международного уголовного суда, однако не ратифицировала его. Так что она не является полноценным его участником, и это дает ей право полностью игнорировать процесс.

Однако, как сообщается в материалах Международного уголовного суда, Россия уже передала в его канцелярию свои документы.

Хотя при этом появилось одно «но» — Москва сама недавно возобновила следствие по уже закрытому делу о том вооруженном конфликте. (Остановлено оно было на основании, в том числе, и признаний мирового сообщества, что виновата в нем Грузия, которая первой напала на российских миротворцев.) Однако, по мнению судей и прокурора, если Россия не завершит свое разбирательство до начала процесса, то этот эпизод может быть вообще исключен из списка расследуемых в Гааге. (А это выгодно, прежде всего, Грузии.) Юристы Международного суда считают, что Москва специально затягивает начало рассмотрения этого уголовного дела. Однако по недавним сообщениям российской печати, в Следственном комитете РФ подтвердили, что страна примет участие в этом деле.

Осужденным уголовным судом в Гааге грозят большие тюремные сроки. До 30 лет и даже пожизненно, в том числе и с конфискацией имущества. Все это мир уже проходил на примере бывшей Югославии. Впрочем, Россия — это не Сербия. Во всех смыслах. Нет сомнения в том, что Москва не выдаст Гааге ни одного своего гражданина, официально отправленного в регион вооруженного столкновения.

Алла Ярошинская