Posted 26 июля 2016,, 13:29

Published 26 июля 2016,, 13:29

Modified 31 января, 11:13

Updated 31 января, 11:13

«Амбиции женщины-политика должны крушить все»

26 июля 2016, 13:29
Плата за успешную политическую карьеру для женщин очень высока, отмечает доцент СПбГУ Елена Стецко.

О том, почему политика больше не является прерогативой мужчин, в интервью «Росбалту» рассуждает доцент кафедры мировой политики факультета международных отношений СПбГУ, к. ф. н. Елена Стецко.

— Женщины в большой политике — это уже давно не редкость. Сейчас и вовсе складывается ситуация, когда ряд ведущих мировых держав возглавляют или могут возглавить женщины: Ангела Меркель занимает пост канцлера Германии, Тереза Мэй стала премьер-министром Великобритании, а Хилари Клинтон прочат победу на президентских выборах в США. Почему на фоне современных политических, социальных, экономических потрясений женщины все чаще перехватывают лидерство у мужчин?

— В первую очередь, это, конечно, результат очень долгой борьбы за гендерное равенство. Данная идея внедрялась в сознание населения постепенно. Началось все с движения суфражисток, борющихся за равное избирательное право, потом была принята Декларация прав человека, где прописаны равные права между мужчиной и женщиной. Во второй половине ХХ века в этом направлении активно работала ООН, постоянно делая акцент на необходимости повышения роли женщин в производстве, политике и бизнесе.

Надо также сказать, что эмансипации женщин в большой степени послужили две мировые войны, выкосившие огромное количество мужчин. Женщинам просто пришлось выйти на работу, чтобы кормить семью. Если бы в ХХ веке не было этих двух войн, я думаю, что история с гендерным равенством развивалась бы по-другому.

Если говорить о современной политической ситуации, то территориальные и этно-конфессиональные противоречия приводят к новым локальным войнам. И женщины участвуют в них либо с оружием в руках, либо на политическом поле.

Экономическая ситуация также влияет на расстановку «гендерных сил». Чисто «мужского бизнеса» уже нет. Это связано со структурной перестройкой экономики и быстрым развитием сферы услуг, где женщины смогли применить свои навыки. Экономическая независимость, умение ее достичь, делает женщин политически активным классом.

Ну и, конечно, в целом социальные и демографические проблемы определяют активность женщин. Девочек рождается больше, чем мальчиков. Женщины разных возрастных групп если не осознали, то прочувствовали эту тенденцию, и активно берут на себя обязанности отсутствующих мужчин. Технологический прогресс тоже сыграл свою роль, изменив не только показатели продолжительности жизни, но и социальные ценности и гендерные стереотипы.

— Однако можно ли сказать, что женщину-политика оценивают, исходя исключительно из ее профессиональных качеств, — хотя бы на Западе?

— Однозначного ответа дать невозможно. Те же рекомендации ООН каждая страна исполняет совершенно по-разному. В Западной Европе сегодня о гендерном равенстве действительно уже никто и не говорит, потому что оно давно достигнуто. И чем дальше, тем сильнее там становится тенденция отсутствия видимой гендерной дифференциации. Есть социальный выбор, а кем ты родился — совсем не главное. Важно, как ты проявляешь себя, какие у тебя цели и как ты их достигаешь. Эта тенденция перешла уже на выбор личной идентификации и предпочтения в семейной жизни.

И все же каждый случай женщины-лидера по своему уникален. Например, для Ангелы Меркель очень удачно сложились обстоятельства. Она ведь, в принципе, никогда не стремилась к высшим постам. Но в итоге именно Меркель стала самой некоррумпированной и наименее скомпрометировавшей себя фигурой, которая оказалась в нужном месте и в нужное время. При этом я поражаюсь той выдержке, которую она демонстрирует в течение многих лет. Многие мужчины, я думаю, на фоне стольких кризисов уже давно бы сдались.

Тереза Мэй, на мой взгляд, наоборот, очень хочет быть у власти и всегда стремилась к этому. Об этом говорит и ее политическая биография, и ее заявления уже на посту премьер-министра. Она готова лавировать и идти на компромиссы ради того, чтобы снискать поддержку как можно большего количества населения. Да, она выступала резко против Brexit, но теперь будет работать над реализацией выхода Британии из ЕС, потому что это желание большинства избирателей. Она поддерживает однополые браки, но в то же время против усыновления детей этими семьями. Есть тренд на критику России, и вот Тереза Мэй уже высказалась о том, что наша страна представляет военно-политическую угрозу.

— А как обстоят дела в США? Сторонники Хилари Клинтон особо подчеркивают, что она может стать первой женщиной на посту президента этой страны, и стараются привлечь таким образом дополнительные голоса…

— Америка, несмотря на то, что ее называют страной победившего феминизма, намного в большей степени, чем Европа, полна противоречий. Например, поправка о равных правах, сформулированная еще в 1923 г., была принята обеими палатами американского Конгресса лишь в 1972 г., однако до сих пор не ратифицирована, т. к. не получила необходимого количества голосов в некоторых штатах. Поэтому она и не стала частью американской Конституции. В этих условиях более успешной для женского движения оказалась стратегия параллельного продвижения в Конгресс законов, запрещающих дискриминацию в отдельных сферах.

Судя по опросам общественного мнения, американское общество готово воспринять президента-женщину. Но я не думаю, что на Хиллари Клинтон поставили именно как на женщину. Просто в демократической партии не нашлось альтернативы.

— То есть вряд ли Клинтон сможет использовать свой пол как дополнительный козырь?

— Я не думаю, что к Клинтон относятся как к женщине-политику более мягко. К ней, пожалуй, наоборот даже больше претензий. Но если она выиграет, то ее победу обыграют по полной программе, как это было в 2008 г. после триумфа Барака Обамы, первого чернокожего президента США. Президентство Хилари будет преподнесено как еще одно достижение американской демократии. Но ее пол — точно не козырь.

— Как вы объясните успехи женщин на президентских выборах в Латинской Америке? Еще совсем недавно сразу шесть женщин одновременно возглавляли правительство или государство на этом континенте. Хотя, казалось бы, такой расклад ожидаем скорее от государств Северной Европы, а не от стран, где крайне сильны традиции мачизма…

— Я думаю, что это результат тяжелого прошлого 1970-80 гг., периода военных диктатур и репрессий в Латинской Америке. Сыграла роль усталость народа от агрессивных мужчин. Что же касается традиций мачизма, то тут все как раз укладывается в шаблон. В этой культуре большую роль играют не только красивые, сильные и харизматичные мужчины, но и прекрасные дамы. И сейчас, благодаря тенденциям, давно охватившим Западную Европу, у них появился шанс выйти на первые роли. Конечно, все они очень амбициозные, прагматичные и демонстрируют всему миру, что их страны стремятся к прогрессу и независимости. Но в то же время абсолютно все женщины в латиноамериканской политике стараются ориентироваться на некий идеал. Дилма Русефф не случайно прибегла к пластическим операциям, стремясь улучшить свой образ и понравиться избирателям. Культ Эвиты Перон не прошел бесследно. Бывший президент Аргентины Кристина Фернандес де Киршнер во многом копировала стиль и манеру выступлений Эвиты. Чем больше иллюзий и стереотипов у населения, тем сильнее политики стараются эти иллюзии в своих образах воплощать.

— Несмотря на весь гендерный прогресс, женщине, на ваш взгляд, по-прежнему тяжелее сделать карьеру в большой политике?

— Женщины в политике точно должны быть намного амбициознее мужчин. И эти амбиции должны крушить все. Если мужчина может позволить себе семью, увлечения и походы на строну, то женщина приходится быть более осторожной. Посмотрите также — ни у Меркель, ни у Терезы Мэй, ни у первого министра Шотландии Николы Стерджен нет детей. У Маргарет Тэтчер отношения с детьми были очень сухие. Что бы ни говорили, плата за успешную политическую карьеру для женщин, как правило, очень высока.

— Какие перспективы у женщин-политиков в России?

— В этом отношении мы сильно отстаем от Европы. Россия, без сомнения, патриархальная страна. У русского человека есть стереотипы в отношении того, кто должен находиться у власти. Представления о матушке-царице имеются, но пока женщин с такой харизмой у нас нет. А так в основном всем хочется видеть сильного правителя, которому можно жаловаться на свои проблемы. Централизация власти приучила нас ожидать приезда барина, который всех рассудит.

Женщины в российской политике, конечно, есть. Но заметьте, как много агрессивных дам в нашей политической сфере.

— А откуда такая агрессия?

— Они копируют близкий им образ сильного, жесткого лидера и подражают поведению мужчин вместо того, чтобы использовать преимущества в виде сдержанности, гибкости, готовности к компромиссам, ума, наконец, которые способствуют диалогу и смягчают конфликты.

— Россия так и останется патриархальной или все же рано или поздно встанет на тот путь, по которому сейчас идет Европа?

— Еще два года назад я сказала бы, что мы движемся в рамках европейского тренда. Но сейчас сказать наверняка не могу. Слишком большие перемены происходят сегодня в обществе и в стране.

— Если вернуться к разговору о Европе, то там складывается еще одна интересная тенденция: самый, казалось бы, мужской пост — министра обороны — все чаще занимают женщины. Неужели причина только в стремлении добиться гендерного равенства абсолютно во всех сферах деятельности?

— Таких примеров действительно очень много, притом не только в Европе. Женщины занимают или занимали этот пост в Швеции, Голландии, Норвегии, Германии, Японии и т. д. При этом к службе в армии они не имеют никакого отношения. У некоторых в судьбе и вовсе были удивительные «карьерные повороты». Например, бывший министр обороны Чехии Власта Парканова начинала свой трудовой путь как джазовая певица. Марта Лусия Рамирес, занимавшая этот же пост с 2002 по 2003 годы в Колумбии, — бывшая фотомодель.

Пожалуй, дело в том, что во многих государствах сегодня это скорее представительский пост с определенными политическими функциями. Реальными вопросами, связанными с делами армии, занимаются профессиональные военные, генеральный штаб. От министра обороны скорее требуют понимания тонкостей внешней политики и умения выстраивать диалог. Как правило, женщины на этом посту — весьма образованные, коммуникабельные, амбициозные. Пусть они и не разбираются в вопросах военной стратегии и тактики, но умеют представлять интересы своего государства и создавать его имидж как миролюбивого субъекта международных отношений. Бывший министр обороны Испании Карме Чакон вообще была приглашена на этот пост на седьмом месяце беременности. В католической Испании это, конечно, вызвало некое напряжение, но потом страсти улеглись.

— Скажите, а на Востоке будет как-то меняться роль женщин в политике? Все-таки там есть примеры Индиры Ганди в Индии, Беназир Бхутто в Пакистане, сейчас пост премьер-министра в Бангладеш занимает Шейх Хасина. Даже в Саудовской Аравии в прошлом году впервые в муниципальные органы власти были избраны женщины…

— Здесь все будет зависеть от восточных мужчин — насколько им будет выгодно повышение роли женщин в их странах.

— Можно ли выделить некие общие черты, которые объединяют женщин-политиков, сумевших достичь карьерных высот?

— Черты и качества очень похожи на мужские. Во-первых, большие амбиции. Далее — вера в себя, в свои силы и предназначение, желание все это реализовать на «глобальной сцене». Высокий энергетический потенциал, трудолюбие, харизма. Причем этого всего должно быть больше, чем у мужчин — если мы говорим о высших политических позициях. Ну, и конечно, готовность чем-то жертвовать.

— На ваш взгляд, в целом количество женщин на высоких постах будет возрастать?

— Прогнозы ООН на этот счет не самые оптимистичные: в странах с мажоритарной избирательной системой без каких-либо квот женщины не достигнут примерно равного представительства с мужчинами на государственной службе даже к концу века. При пропорциональной избирательной системе с применением квот для женщин это возможно к 2026 году. Однако это лишь прогнозы. Сейчас все внимание привлекают более неотложные проблемы, связанные с международным терроризмом, глобальными экономическими диспропорциями, бедностью, эпидемиями и т. д. В тех странах, где женщины в политике сильны традиционно, они, конечно, будут удерживать свои позиции. Но гендерный тренд будет находиться хотя и не на самом дальнем, но не на первом плане.

И последнее. Как обратная сторона медали борьбы за гендерное равенство сейчас нарастает проблема кризиса мужской идентификации. Возможно, это одна из множеств причин, почему различные исламские организации стали так привлекательны. Там есть традиционное стереотипное распределение ролей мужчины и женщины. И, как оказалось, некоторые люди по нему тоскуют, не находя себе применения в мире, который меняется очень быстро.

Беседовала Татьяна Хрулева