Posted 3 июля 2017,, 21:01

Published 3 июля 2017,, 21:01

Modified 31 января, 15:55

Updated 31 января, 15:55

Таджикистану дали лишь 20 лет мира?

3 июля 2017, 21:01
Только что отметившей юбилей завершения гражданского противостояния среднеазиатской республике угрожают «дембеля» из Сирии.

Сегодня мир в Таджикистане (впрочем, как и во всей Средней Азии) под угрозой. Если предположить, что разгром террористов в Сирии близок, то воюющие там среднеазиатские «добровольцы» (а их более пяти тысяч) могут вернуться на родину. Уже сейчас на афганский берег пограничной с Таджикистаном реки Пяндж прибыло несколько сот боевиков. Таджикские пограничники уверены: моджахеды готовятся к прорыву.

Не исключают наступления боевиков и в Кремле. «Первая угроза — это, конечно, угроза терроризма, она со стороны Афганистана, это очень, очень серьезно», — прокомментировал в апреле этого года ситуацию Владимир Путин.

Вскоре после этого российские военные базы в Таджикистане получили новое вооружение. По словам министра обороны РФ Сергея Шойгу, «с целью недопущения переноса террористической активности из Афганистана оказывается и помощь вооруженным силам Киргизии и Таджикистана».

В общем, сегодня, когда вероятность войны в регионе есть, для принятия правильных решений стоит, наверное, не только анализировать текущую обстановку, но и вспомнить о трагических событиях 90-х годов прошлого века в Таджикистане, которые завершились 27 июня 1997 года, когда в Москве было подписано соглашение об окончании военных действий. Эта дата считается днем окончания гражданской войны в республике — одного из самых кровопролитных конфликтов на постсоветском пространстве.

«Медведь умер, но медвежата живы!»

В гражданской войне в Таджикистане участвовали две противоборствующие стороны: «прокоммунистический» «Народный фронт» и «Объединенная таджикская оппозиция», костяк которой составляли исламисты, слегка разбавленные «демократами».

«Советский Союз — это был могучий медведь. Сегодня он умер. Но медвежата живы! Мы еще поборемся!» — на хорошем, почти литературном русском языке раскрыл мне свое видение происходящего в республике лидер «Народного Фронта» Сангак Сафаров.

Этот пожилой, крепкий мужчина со шкиперской бородкой, напоминавший постаревшего Абдуллу из кинофильма «Белое солнце пустыни», с первых же минут беседы производил впечатление хотя и не слишком образованного, но явно необычного человека. Буфетчик по профессии Сангак Сафаров был известным в республике уголовным авторитетом, проведшим в общей сложности за решеткой 23 года. Интересно, что этот матерый уголовник оставался «глубоко советским человеком», искренне переживал по поводу распада СССР и просто не мыслил будущее Таджикистана без России.

Кардинально другое восприятие мира оказалось у лидеров оппозиции. «Таджикский мусульман хочет жить по вере, но наши кафиры и Россия против. Война от этого», — говорил мне на ужасном русском заросший бородой председатель «Объединенной таджикской оппозиции» и лидер Партии исламского возрождения Саид Абдуло Нури.

Кстати, и он сам, и его окружение произвели на меня достаточно диковинное впечатление. Одетые в национальную одежду и очень плохо говорящие по-русски (редкость для таджиков в СССР!), активисты партии умудрились сохранить образ жизни, который вели их предки до российской «колонизации». Беседуя со мной, они все время подчеркивали, что таджикские мусульмане не хотят жить «по русским правилам», когда женщины сидят рядом с мужчинами в автобусе, в магазинах продается спиртное, а по телевизору показывают фривольные сцены.

«Поймите, мы, таджики, совсем другие, чем русские. Вот как-то брать у меня интервью пришла американская журналистка, одетая в шорты. Я искренне хотел ей помочь, но ее наряд настолько смущал меня, что разговор не получился», — откровенничал со мной заместитель председателя партии Мухамадшариф Химатзода.

Справедливости ради стоит ответить, что среди членов оппозиции попадалось немало образованных и вполне светских людей. Причем не только среди «демократов» и националистов — люди достаточно широких взглядов встречались и среди исламистов.

В качестве примера можно назвать заместителя председателя «Объединенной оппозиции», бывшего казикалона (глава мусульман) Акбара Тураджонзода. Пожалуй, более всего в этом человеке поражали два качества: удивительная гибкость, умение настроиться «на волну» собеседника, и почти детское любопытство. Как-то во время межтаджикских переговоров в Исламабаде я брал у него интервью в его номере, и вдруг на улице заиграла громкая музыка. Полноватый священнослужитель проворно вскочил на кровать и стал выглядывать в окно. Поняв, что это пакистанцы играют свадьбу, лидер оппозиции вернулся в кресло и как ни в чем не бывало продолжил беседу.

Этот прекрасно говорящий по-русски, живой и обаятельный человек очень любил общаться с иностранными журналистами. Главной его задачей было убедить «этих скептиков», что оппозиция «это не средневековые малограмотные фанатики», а образованные и терпимые к чужому мнению люди. В то же время и бывший казикалон, и его единомышленники не пытались скрывать, что хотят дистанцироваться от России, а родственный по культуре Иран им гораздо ближе, чем бывшая метрополия.

«Хотя сейчас Таджикистан формально и независим от России, но на деле он по-прежнему ваша колония. Наши же противники — это те, кто мечтает о возрождении СССР, это те таджики, кто забыл о своих корнях и готов смириться с русской ассимиляцией. Только после нашей победы таджики станут свободными!» — убеждал меня Акбар Тураджонзода.

«Рука Кремля?»

В разговорах со мной лидеры оппозиции часто говорили мне о «руке Кремля», о том, что в реальности они воюют не с «Народном фронтом», а с Россией. Как признался один из активистов Партии исламского возрождения, нападение на российскую 12-ю погранзаставу из Афганистана было подготовлено оппозицией, чтобы заставить Кремль прекратить оказывать помощь Фронту.

Однако в реальности по-настоящему убедительных и неопровержимых доказательств помощи Москвы «красным» не было. Да, в сентябре 1992 года во время наступления исламской оппозиции офицер расположенной в Таджикистане 201-й российской дивизии Махмуд Худойбердыев вывел российские танки и направил их на помощь Сангаку Сафарову. Этот эпизод, по мнению многих, переломил ситуацию в гражданской войне, и именно с него началось наступление антиисламистов. Однако, по версии Москвы, Худобейрдыев действовал по собственной инициативе.

Весьма интересны и признания скандально известного экс-полковника ГРУ Владимира Квачкова, который утверждает, что руководство России, Узбекистана и Казахстана поручило ему организовать антиисламистское движение в Таджикистане. Как утверждает Квачков, для этой цели не удалось подобрать другого лидера, кроме как «чисто советского человека», уголовника с 23-летнем стажем Сангака Сафарова. Но опять же — нет твердой уверенности в том, что полковник не преувеличивает своей «роли в истории».

Но вне зависимости от того, помогал или нет Кремль «Народному фронту», его победа была выгодна России, и бывший активный «фронтовик», а ныне таджикский президент Эмомали Рахмон более удобный для нашей страны вариант, чем кто-то из лидеров оппозиции.

Коварная считалочка

Однако «восток — дело тонкое», и в гражданской войне в Таджикистане значение имела не только идеология. Дело в том, что таджики так и не сформировались в единую нацию: каждый регион имеет свой диалект и свои особые обычаи. Во время войны выходцы из Худжанда и Куляба воевали за «красных», а гармцы и памирцы за «исламо-демократов». При этом этническими чистками не гнушались обе противоборствующие стороны. Очень популярной тогда была проверка с помощью детской считалочки, выявлявшей диалект того или иного региона. Если «экзаменуемый» произносил считалочку «неправильно», то его тут же убивали.

Непосредственным свидетелем этому я, слава богу, не был, но то, как вели себя боевики во враждебных им регионах, наблюдал. А вели они себя здесь, как откровенные оккупанты. Так, при мне «кулябцы» избили торговца прикладом автомата только за то, что у того не было нужной марки сигарет. Я видел, как боевик «Народного фронта», угрожая автоматом, заставил водителя автобуса ехать по очень опасной дороге в гору, совершенно не заботясь о том, что спуститься обратно (вниз ехать гораздо труднее) для него будет чрезвычайно рискованно. О таких «мелочах», как мародерство и грабежи я даже не упоминаю.

Не отличалась мягкостью и оппозиция. Когда в 1996 году исламистам удалось выбить из Гарма правительственные войска, они установили здесь режим «средневековья». Даже сам внешний вид спустившихся с гор партизан вызывал у их односельчан ужас: все они носили длинные до груди бороды и спускающиеся ниже плеч волосы. Под угрозой наказания моджахеды заставляли всех местных жителей ходить на пятничную молитву в мечеть. Женщины были обязаны появляться в общественных местах в платках, закрывающих шею и волосы. Категорически была запрещена продажа спиртных напитков и сигарет. Провинившихся били в мечетях, причем почему-то не палкой, как полагается по шариату, а снарядом от ручного гранатомета. За курение полагалось двадцать ударов, за употребление алкоголя — сорок, за прелюбодеяние — сто. Другим распространенным наказанием было посадить человека в закрытую цистерну, а потом бросить в нее камни. Как правило, у несчастного лопались барабанные перепонки.

Реванш?

Справедливости ради стоит отметить, что жизнь по законам шариата продолжалась недолго, да и к тому же осуществлялась лишь на незначительной части Таджикистана — в отдаленном малонаселенном горном регионе. Сегодня же, в случае прорыва боевиков из Афганистана, все может быть значительно серьезней.

Около двух лет назад заместитель министра обороны Таджикистана и бывший полевой командир оппозиции Абдухалим Нарзода поднял вооруженный мятеж в республике, который, по мнению властей, финансировала и подготовила Партия исламского возрождения. Правительственным войскам удалось справиться с повстанцами, и сразу после этого начались аресты активистов партии, а сама она было объявлена в республике вне закона. Неудивительно, что в случае вторжения боевиков из Афганистана, оппозиция их встретит с радостью.

Перейти границу тоже не проблема. Еще во время таджикской гражданской войны в Афганистане располагались военные лагеря оппозиции, и еще с тех времен боевики прекрасно знают все тайные тропы. Задача упрощается еще и тем, что цитадель таджикских исламистов — горный регион Гарм-Калайхумба — непосредственно прилегает к границе. Здесь и после подписания мирного соглашения периодически вспыхивают кровавые стычки между боевиками и правительственными войсками, так что не приходится сомневаться, что моджахедов здесь ждут с нетерпением. Гарм соединен с другими районами Таджикистана лишь одной дорогой, перерезав которую, моджахеды могут вначале спокойно укрепиться в этом регионе, а уж потом продолжить наступление на другие районы страны.

«Над нашей родиною дым?»

Наивно надеяться, что война, если она начнется, локализуется лишь в Таджикистане. Среди воюющих в Сирии и Афганистане боевиков преобладают узбеки и таджики, но есть и казахи, и киргизы. Готовность же местных жителей жить по законам шариата гораздо выше, чем в мусульманских районах России. Дело в том, что в отличии от нашей страны, где через какое-то время после распада СССР лучше стали жить довольно многие, в Средней Азии, за исключением узкой прослойки удельных князьков, от крушения единого государства проиграли все. Нищета, чудовищная коррупция, расцвет проституции — именно таким оказался капитализм «среднеазиатского разлива».

«Сегодня проститутка в Ферганской долине стоит всего несколько долларов, приблизительно столько же, сколько килограмм мяса. Для нас — это страшный позор, а вот иностранцам, похоже, нравится. Так, сотрудники международной организации „Врачи без границ“ проводят кофе-брейки среди местных жриц любви, обучая их пользоваться презервативами. Нет, нам, мусульманам, такая демократия не нужна!» — пытались убедить меня в преимуществах халифата симпатичные молодые узбеки, с которыми я познакомился в одной из чайхан-кафе киргизского города Ош. Было это семь лет тому назад, но вряд ли сегодня настроения там сильно поменялись.

В южной Киргизии на исламистов «работает» и резня между местными узбеками и киргизами, произошедшая несколько лет назад. Если в этот регион войдут боевики, среди которых, кстати, преобладают узбеки, то их соплеменники могут примкнуть к моджахедам просто для того, чтобы отомстить своим недавним обидчикам.

Если же заполыхает Средняя Азия, то «дым» от пожара дойдет и до России. Во-первых, в нашу страну устремятся миллионы беженцев — а нам вряд ли это нужно. Во-вторых, делить исламистов на «наших» и «среднеазиатских» попросту неправильно. И так сегодня на нашей планете действует вполне сплоченный «интернационал» исламских радикалов, намеренный «освобождать мусульман» во всех точках мира. И глупо надеется, что начав войну в Средней Азии, сторонники создания халифата остановятся у российских рубежей.

Игорь Ротарь