Posted 26 сентября 2017,, 21:09

Published 26 сентября 2017,, 21:09

Modified 31 января, 16:55

Updated 31 января, 16:55

Барзани получил главный козырь

26 сентября 2017, 21:09
На волне успеха референдума о независимости впервые в истории складывается вооруженный альянс всех главных курдских партий, отмечает востоковед Михаил Магид.

Результаты референдума в Иракском Курдистане официально огласят в четверг, но уже известно, что 95% курдов проголосовали за независимость. Всего в автономии проживают 5,5 млн человек.

Намерение иракских курдов провести 25 сентября референдум о независимости было раскритиковано не только официальным правительством Ирака в Багдаде, но и Турцией, Ираном, Евросоюзом, США и Великобританией. Обеспокоенность высказал и Генеральный секретарь ООН Антониу Гутерреш, заявивший о поддержке территориальной целостности Ирака. Тем не менее, несмотря на дипломатическое давление, голосование состоялось.

Ряд факторов, в первую очередь, давняя мечта курдов о создании собственного государства, политическая ситуация в Ираке, который де-факто уже перестал существовать как единое целое, наконец, позиция лидера Иракского Курдистана Масуда Барзани — все это привело к тому, что и проведение референдума, и его результат были предопределены. О том, как это отразится на ситуации в регионе и в мире, в интервью «Росбалту» рассказал эксперт по Ближнему Востоку, культуролог и политолог Михаил Магид.

— Основной вопрос: что теперь? С одной стороны, есть волеизъявление жителей Иракского Курдистана, с другой — полное неприятие его результатов и самого факта проведения референдума как со стороны официальных властей в Багдаде, так и со стороны международного сообщества. Кто окажется сильнее?

— Неприятие есть. Но президент Иракского Курдистана Масуд Барзани говорил, что не обязательно станет провозглашать независимость сразу после референдума. Скорее всего, он постарается использовать его результаты как козырь на переговорах с правительством Ирака. В том числе, для того, чтобы закрепить за собой спорные территории, прежде всего богатый нефтью регион Киркук.

В политике есть несколько основных вопросов. Важнейший из них — что ты сделаешь? Да, ты можешь иметь мнение, высказывать недовольство, но что ты можешь совершить на практике? Руководство Иракского Курдистана выбрало в каком-то смысле удачный момент для референдума. Идет война всех государств региона и различных международных коалиций против «Исламского государства» (террористическая организация, запрещенная на территории РФ). Что эти страны сделают? Начнут параллельно войну против 6 млн иракских курдов и их стотысячной армии — пешмерги? Сделать это им будет очень сложно, маловероятно, что они пойдут на такой шаг.

Кроме того, ни одна сила не в состоянии покорить Иракский Курдистан, даже Садам Хуссейн этого не смог. Наконец, для США исключительно важно завершить войну с ИГ, а Курдистан они рассматривают как зону своих интересов. Так что в ближайшее время ожидать какой-то большой войны между курдами и их оппонентами скорее всего не стоит. Но меня самого очень интересует вопрос — что случится, когда окончится война с ИГ? А это вопрос месяцев, максимум, года. После этого угроза интервенции в Курдистан резко возрастает. И вот тогда станет возможна война за Киркук между Багдадом и Эрбилем (столица Иракского Курдистана). Хотя США постараются использовать все свое влияние, чтобы этого не допустить, а они имеют большое влияние и на курдов, и на Багдад.

— Не сделали ли ошибку организаторы курдского референдума, проведя голосование не только на территории курдской автономии, но и в районах, формально в нее не входящих, хотя и населенных в значительной степени курдами, таких как Киркук и части провинций Дияла и Найнава?

— Это очень субъективный вопрос. Выше я упомянул об одном из трех важнейших вопросов политики. Немецкий мыслитель Карл Шмитт выделил еще два. Какова твоя цель? Кто твои друзья, и кто враги, если исходить из этой цели? В политике присутствуют всего три основных вопроса, она есть очень простая вещь, но в ней возможны сложные комбинации.

На мой взгляд, национальное государство — это анахронизм. Большинство людей, представителей низового трудового населения обычно извлекают мало пользы из того, что ими управляют начальники их национальности. Напротив, начальник одной с тобой национальности может быть даже более жестоким правителем и более умелым эксплуататором, так как ему известные твои слабости. Кроме того, с созданием национальных государств часто связаны войны, как раз потому, что имеются спорные территории — неясно, где пройдут новые границы. Наконец, всегда проблемно положение этнических меньшинств внутри новых государств. В этом смысле создание наций не снимает проблему национального угнетения, а лишь переносит ее на новый уровень.

Вот вопрос: Как курдское начальство станет относится к миллиону арабов, туркменов, ассирийцев и другим нацменьшинствам? В Киркуке большое некурдское меньшинство не на стороне инициаторов референдума… Как мы хорошо знаем из истории, это очень болезненные и непростые вопросы.

Оптимально, на мой взгляд, чтобы вместо национального государства курдов или арабов в Сирии, Ираке и Турции возникла конфедерация самоуправляющихся городов — многонациональных местных советов, подконтрольных народным собраниям. И, теоретически, такие возможности тоже существуют, хотя сейчас они отдаляются. Например, в Сирии есть сотни таких автономных самоуправляющихся городов-общин, научившихся жить без государства — в Идлибе, Дараа, во многих других регионах на севере и на юге. В управлении там участвуют сунниты и христиане, исмаилиты и алавиты, арабы и курды. Мне кажется, что это и есть единственная подлинная модель народовластия в современном мире.

Но у руководителей Иракского Курдистана свои цели. Они хотят иметь полностью независимое государство, где чиновный аппарат будет состоять из сторонников Барзани и его людей. И они провели референдум на спорных территориях именно потому, что хотят их присоединить. Иными словами, если исходить из тех целей, которые эти люди перед собой поставили, они, возможно, действуют правильно. А вот хороши ли эти цели для других, правильно ли в современном мире бороться за национальное государство, не учитывая весь тот опыт, часто негативный, который накопило на этом пути человечество — отдельный большой, и, я бы сказал, болезненный вопрос. Его стоит задать и иракским курдам, и каталонцам, и многим другим…

Вместе с тем, появился новый фактор, о котором следует сказать отдельно. Появилась возможность объединения всех курдов региона, или, по крайней мере, сирийских и иракских курдов. Становится возможным то, что казалось немыслимым вчера.

— Это объединение в самом деле может произойти?

— В ходе референдума о независимости Иракского Курдистана произошло очень важное событие. Один из руководителей РПК (Курдская рабочая партия) Джамиль Байик заявил, что любое нападение на любую из частей Курдистана РПК воспримет как нападение на всех курдов. Сложно переоценить важность этого заявления. РПК — это сторонники Абдулы Оджалана, которые контролируют север Сирии (Рожава), где проживает 3 млн курдов и созданное там 60-тысячное ополчение YPG. Они ведут партизанскую войну в Турции (где живут 20 млн курдов).

С другой стороны, в Иракском Курдистане правит Демократическая партия Курдистана (ДПК) во главе с Масудом Барзани. Впрочем, значительную часть Иракского Курдистана контролируют другие группы, прежде всего, Патриотический союз Курдистана (ПСК). Общая численность вооруженных формирований иракских курдов, пешмерги, около 100 тыс. человек, но пешмерга расколота между этими группировками.

На фоне угроз Ирака, Ирана и Турции, напуганных возможным провозглашением государственной независимости Иракского Курдистана, появились возможности для альянса различных курдских партий. В дальней перспективе это могло бы привести к формированию единого многопартийного парламентского республиканского Курдистана.

Сейчас в Рожаве выборы местных советов. Несколько тысяч кандидатов и одна влиятельная партия (PYD, партия Демократический союз — местное отделение РПК). Оппозиция в лице сторонников Барзани и Демократической партии Курдистана, которые тоже присутствуют в Рожаве, выборы бойкотирует. Накануне прошло несколько волн арестов активистов ДПК в Рожаве и я не думаю, что они могут в принципе что-либо там сделать. Впрочем, ДПК тоже арестовывает активистов РПК в Иракском Курдистане.

И вот сейчас складываются предпосылки для появления единого Курдистана. РПК уже давно предлагала такой вариант всем курдским партиям: в качестве способа организации предполагался единый курдский конгресс. Сейчас, благодаря консолидации врагов Курдистана — Турции, Ирака и Ирана, появились признаки объединения курдов. В спорный район Киркук, на который претендуют и Барзани, и правительство в Багдаде, направлены не только крупные силы пешмерги сторонников Барзани, но и отряды ПСК и более тысячи бойцов РПК! Кажется, впервые в истории складывается вооруженный альянс всех главных курдских партий. Не забудем, что в Киркуке производится 90% нефти Иракского Курдистана.

Думаю, система курдского парламентского единого государства была бы несколько свободнее множества однопартийных курдских региональных режимов (фактически, непризнанных государств), которые имеются сейчас.

— Какова может быть сейчас позиция Соединенных Штатов по курдскому вопросу?

— Влияние США на курдов огромно. Если американцы уберут свои базы и подразделения из сирийского Курдистана (Рожавы), то на нее немедленно начнется турецкое наступление, Анкара бросит туда все силы. США опекают и Иракский Курдистан, хотя их присутствие там меньше. Теоретически, если Штаты захотят, они смогут объединить сирийский и иракский Курдистан и создать там плюралистичную многопартийную систему демократического парламентаризма, со свободой слова, печати, собраний и честными парламентско-президентскими выборами, где РПК станет чем-то вроде социал-демократов, а ДПК — чем-то вроде либерал-демократов.

— Мы с вами неоднократно говорили и о нефтяном факторе. Как вы не раз отмечали — спорная территория — город Киркук и одноименная провинция — один из крупных районов нефтедобычи в Ираке. Это также может стать одной из причин новой гражданской войны. Иран по просьбе Багдада уже закрыл сухопутную границу и воздушное пространство между двумя странами. То же самое сделала и Турция. Обе страны однозначно не признали курдский референдум. В связи с этим у меня вопрос: что в этой ситуации может предотвратить военное решение этой проблемы? Или гражданской войны вкупе с иностранной интервенцией уже не избежать?

— Предстоят переговоры. Они будут сложными. Важно, что все происходит в условиях резкого ослабления арабских государств (Ливан, Сирия, Ирак, Йемен перестали существовать как целостные государства). На их месте попыталось было укрепиться ИГ с ее идеей единого халифата — религиозного суннитского государства. Но сейчас ИГ почти разрушено. Теперь в образовавшийся вакуум власти вливаются новые силы. Укрепились неарабские режимы и движения. Два фактора приобрели ключевое значение — колоссальное усиление Ирана, который частично контролирует Ливан, Сирию и Ирак, и, параллельно, кристаллизация Курдистана.

Эти факторы противостоят друг другу. Консолидация Курдистана разрушает четыре государства — Сирию, Ирак, Турцию и Иран. Независимость Иракского Курдистана и возможность объединения сирийских и иракских курдов воспринимаются как угроза в этих странах не только из-за нефти Киркука. В Турции идет война правительства с партизанами РПК. В Иране сейчас идут массовые протесты курдского населения, которые только усилились в последние дни. Независимость Иракского Курдистана — это триггер для иранских и турецких курдов, сигнал для усиления борьбы за независимость. Конечно, и Турция, и Иран, и отчасти союзный Ирану Ирак будут противостоять курдам. И дело не только в нефти Киркука, но и прежде всего в тех фундаментальных процессах, которых охватили Ближний Восток.

— На этом фоне начали складываться новые коалиции…

— Да, с одной стороны, Иран и его шиитский пояс (Сирия Башара Асада, отчасти правительство шиитов в Ираке, ливанская «Хезболла», которая фактически руководит Ливаном, многочисленные шиитские ополчения, контролируемые Ираном), Турция, обеспокоенная усилением курдов, РФ — союзник Асада и Ирана. С другой, Саудовская Аравия и суннитские страны, а также Израиль и курды. На их стороне США.

На самом деле тут можно говорить о коалициях очень условно, Америка тесно сотрудничает с Багдадом, не заинтересована она и в крушении Ирана (это может привести к усилению суннитских радикалов на Ближнем Востоке, ИГ и его аналогов, которых Иран сдерживает). Пожалуй, никто из этих стран не заинтересован в большой войне. И это обнадеживает. Так что, скорее всего, будут длительные переговоры.

Но все же, референдум о независимости Иракского Курдистана — крайне опасное предприятие. Оно очень воодушевило всех курдов региона, сплотило их. Но одновременно, оно сплотило их противников. Такая концентрация сил и такие противоречия создают серьезную угрозу войны. Просто остается много вопросов. Например, такой: с чего вдруг правительство в Багдаде согласится отдать Курдистану нефтеносный Киркук, где к тому же живет большое некурдское меньшинство? Я не представляю себе этого.

С другой стороны, очень серьезная группировка, которая на стороне Ирака ведет борьбу с ИГ — это добровольческое шиитское движение «Хашд ал Шааби» (Силы народной мобилизации). Некоторые уже окрестили их «шиитским ИГ». Это 100-150 тыс. боевиков, обученных, вооруженных и оплачиваемых. Они уже воюют по всему региону, не только в Ираке, но и в Сирии (на стороне Асада) и даже в Йемене. Недавно были столкновения этих бойцов с курдами.

Поэтому у меня второй вопрос: куда правительство Ирака, которое оплачивает эту кочующую огромную армию, состоящую подчас из очень религиозных и хорошо вооруженных людей, денет их после окончания войны с ИГ? Среди «Хашд» добрая треть — сторонники Ирана, управляемые иранскими офицерами или проиранскими полевыми командирами. Чем правительство Ирака их займет, особенно с учетом того, что в Ираке 30% молодежи без работы? Не направит ли оно их против курдов? «Хашд ал Шааби», эти охотники на ИГ, созданные для его уничтожения, сами превращаются в новую серьезную проблему региона.

— Эрдоган пообещал, что Турция перекроет курдам нефтяной вентиль. «Все доходы на этом прекратятся, и им нечего будет есть, как только наши грузовики перестанут ездить в Северный Ирак», — сказал турецкий президент. А если к блокаде Иракского Курдистана присоединится и Иран (что весьма вероятно), будет ли у курдов шанс выжить?

— На этот вопрос ответить сложнее всего. Турки покупают нефть иракского Курдистана, 500 тыс. баррелей в день. Я не уверен, что Турция сможет отказаться от курдской нефти в принципе. Также очевидно, что сейчас Анкара будет давить на Барзани, шантажируя его этой нефтяной блокадой.

Беседовал Александр Желенин