Posted 17 июля 2018,, 16:48

Published 17 июля 2018,, 16:48

Modified 31 января, 20:10

Updated 31 января, 20:10

Варшава — Киев: в поисках совместного будущего

17 июля 2018, 16:48
«Волынскую резню» 1943 года обсудили на конференции в столице Украины. Но ни польские, ни местные участники были не готовы простить давние обиды.

Хотя сегодня Польша и Украина — очень важные и нужные друг для друга соседи, а также одни из основных торговых партнеров. Поэтому и в Киеве, и в Варшаве ищут пути, как не завести двусторонние отношения в тупик и сделать так, чтобы проблемы истории и исторической памяти обсуждали в первую очередь ученые и деятели культуры, подходя к теме взвешенно, не разжигая конфликтных настроений.

Поляки считают преступными Организацию украинских националистов и Украинскую повстанческую армию (запрещенные и в России), поэтому не принимают позицию украинской стороны на события 75-летней давности. В Польше вызывает неприятие то, что в последние годы в Украине развился культ ОУН, УПА, Бандеры — формирований и лиц, которые поляки считают преступными.

«Порошенко в Сахрыни сказал, что вопрос должны решать историки. Это давняя украинская идея, но она не работает, потому что в Польше история является частью политики. И конкретно эта история в ней останется в ближайшее время, — подчеркнула Надежда Коваль. — У них есть обновленный закон об Институте национальной памяти, который говорит о преступлениях украинских националистов с 1925 по 1950 год. На этом контексте они формируют свою политику: откажитесь от своего прославления [ОУН и УПА] и признайте, что это преступные организации. И на этом мы сможем строить примирение».

Участники конференции констатировали: в последние десятилетия в отношениях Украины и Польши наблюдается большой прогресс. Тут идет речь, прежде всего, о практическом взаимодействии в сфере безопасности, противодействии «агрессии России» (ее в Польше и Украине понимают примерно одинаково), сотрудничестве на разных международных форумах и в организациях. Эта часть отношений развивается достаточно неплохо и динамично, говорят эксперты. Но то, что касается исторических вопросов, давно вышло за рамки профессионального диалога историков. Сейчас в двух странах это реально живая политическая дискуссия. Это проблема, которую активно эксплуатируют правые и ультраправые в Польше и Украине. История стала политической повесткой дня, и в этом плане за несколько последних лет ситуация зашла в глухой тупик.

Многим гражданам и Польши, и Украины хотелось бы разрешить разногласия относительно Волынской трагедии, оставить ее в прошлом. Но не получается. «С 90-х годов создаются различные комиссии для исследования вопроса. Но на сейчас единственный результат, ими достигнутый, — фиксация расхождений. Проблема в том, что взгляды двух сторон абсолютно противоположные на природу того, что случилось. И сейчас они непримиримы», — говорит Надежда Коваль.

Дело в том, что поляки требуют от официального Киева публичных извинений за Волынскую трагедию. С 2012 года, когда польский парламент принял постановление о геноциде на Волыни, польская позиция состоит в том, что украинцы должны покаяться, признать его. Даже лозунг такой есть: «Давайте признаем правду». И уже на основании этой правды может быть примирение, говорят в Польше.

Понятно, что для любого украинского политика поступить так, как требует польская сторона, означает неминуемую «политическую смерть». Кроме того, украинские историки, в том числе местный Институт нацпамяти, обращают внимание на то, что убийства все же происходили с обеих сторон (хотя украинцев погибло значительно меньше). «Цифры, названные президентом Анджеем Дудой — 100 тыс. погибших поляков и 5 тыс. украинцев. Количество жертв среди польского населения очень приблизительное, а среди украинцев — сильно занижено», — считает Коваль.

Однако польская сторона, ориентируясь именно на эти цифры, сегодня отказывается урегулировать исторические отношения по формуле «Прощаем и просим прощения». Хотя эта идея продвигается давно: Украина и Польша проводили общие мероприятия и исследования. «В 2003 году у нас были совместные мероприятия к годовщине этих событий. Были совместные заявления президентов, были попытки решить этот вопрос по этой формуле, — рассказала представитель дипакадемии Украины. — Но такая постановка вопроса не устраивала польскую сторону».

Пока попытки диалога и уступок с обеих сторон работают очень слабо, можно сказать, что Польша и Украина все еще находятся в «переходном» периоде в своих отношениях, несмотря на 25-летнее сближение. Хотя очень многие и в Польше, и Украине осознают важность этого процесса, учитывая «общий страх» перед Россией, неуверенность относительно будущего Европы и непредсказуемую политику США.

Кстати, о США. Несмотря на особо хорошие отношения с Вашингтоном, для Варшавы европейское сотрудничество все же остается на первом месте. Уровень еврооптимизма в Польше очень высок. Более 80% поляков считают, что членство в ЕС — «это очень хорошо, Польша от него только выиграла». Но при этом именно польские политики в наибольшей степени поднимают вопрос о том, что нужно учитывать суверенные права отдельных стран и что Польша имеет право, например, на свою независимую судебную власть. Одновременно Варшава отказывается принимать беженцев с Ближнего Востока и из Африки, мотивируя это тем, что в стране и так находится миллион беженцев из Украины.

В Украине же, по словам Надежды Коваль, раньше искренне верили, что с помощью Польши, как «адвоката» Киева в ЕС, страна также станет когда-нибудь членом Европейского Союза. Но тогда отношения были лучше, об исторических конфликтах вспоминали меньше. «Я не говорю, что это единственный фактор, но очень важный. Сейчас такого видения общего европейского будущего у нас нет. Оно есть на уровне общих лозунгов. Но саммит Украина-ЕС показал, что перспективы членства в ближайшем будущем нет», — резюмировала Коваль.

Михаил Петровский, Киев

P. S. Отметим, что на конференции позиция российских историков, состоящая в том, что украинские националисты во время войны были фактическими пособниками немецких оккупантов, воевавшими не с вермахтом, а Красной Армией и советскими партизанами, и вовсе не рассматривалась. То ли польская сторона не считает эту «деятельность» бандеровцев преступлением, то ли на фоне «геноцида» полагает, что это не стоящая внимания «мелочь».