Корейское счастье

Тележурналист Михаил Кожухов делится впечатлениями от путешествия по Северной Корее - стране, которая все еще не отказалась от мечты построить коммунизм.

День 1-й.

Мобильный телефон у меня отобрали на границе. Его поместили в тряпочный мешочек с номером 34-2, затянули горловину веревочкой и обещали вернуть на обратном пути. Расставаться с телефоном было тревожно, мы успели привыкнуть друг к другу за долгие годы, но разлука с мобильным дру-гом ждет в Северной Корее каждого. Здесь есть сотовая связь, но она не стыкуется с любой другой, и по ней нельзя набрать, к примеру, телефон посольства, не говоря уже о кодах международного доступа. Про интернет говорить? Ладно, не буду тратить ваше время, вернемся на таможню. Душа ушла в пятки, когда зоркий глаз стража границы разглядел на моем «никоне» надпись «GPS», о которой я даже не подозревал. Получить первым за несколько десятилетий разрешение на съемки в Северной Корее, но остаться без снимков?! Жалостное выражение лица и помощь встречающих сделали свое дело: погрозив пальцем, таможенник вернул фотоаппарат. И мечта идиота, которая не давала покоя все последние годы, сбылась. Через несколько часов, стоя на одной из площадей Пхеньяна, я сказал в камеру: «Я в Северной Корее, здравствуйте!»

Очень чисто, очень пустынно, очень организованно. По ощущению - начало 70-х у нас: вместо рекламы солдаты, рабочие и колхозники, призывающие построить коммунизм. Машин очень мало, но среди милых глазу «уази-ков» и «зилов» то и дело мелькают неопознанные корейско-китайские уст-ройства. Сплошным строем бредут вдоль дороги люди в черных или зеленых френчах. Никакой уличной торговли нет, впрочем, и не уличной тоже, и во-обще: где они здесь берут еду и одежду?! Никаких магазинов тоже вроде бы нет… Даже 43-этажная гостиница, одна из двух, куда селят иностранцев, по-хожа на наш Дворец Съездов: так же мраморно и пустынно. Ее основные обитатели - туристы из Китая, несколько молодых европейцев и довольно много самих корейцев с непременным значком на груди. Заходя в лифт, они опускают глаза. Здороваться с незнакомцами, как и у нас, в Северной Корее не принято. И правильно: а вдруг шпион с GPS?!

В это почти невозможно поверить, но корейцы вообще ничего не знают о том, что происходит за их границами, и на этом стоит и еще долго стоять будет северокорейское счастье.

Утро. Все идут строить коммунизм.

Дважды в день, в 7 утра и в полдень над Пхеньяном звучит сигнал воздушной тревоги. Но нет, ничего страшного! Первый сигнал означает: пора идти на работу. Второй - это сигнал к обеду. Как у нас в пионерском лагере.

Северокорейская гаишница. Почему-то здесь регулировать движение поручено женщинам.

Просто улица.

Вождь.

День 2-й.

Сегодня в программе съемок: музей подарков Ким Ир Сену и образцово-показательный буддистский храм. От размеров музея голова кругом: шесть этажей, 70 тысяч квадратных метров! В главном зале гостей встречает сам мраморный Великий Вождь, ему сначала надо поклониться, а потом рассматривать подарки. Их здесь 225 851 штука из 184 стран, о чем сообщает огромная карта на стене, где лампочками обозначены страны, приславшие дары. Подарки разные, от дорогущего антиквариата до очевидной муры. Больше всего из Китая, для них отведено несколько залов. Хуже всех почему-то представлена Центральная Африка, хотя она же и отличилась. Какой-то безвестный нигерийский царек переименовал своих людей в «Племя Солнца Ким Ир Сена» и направил в Пхеньян резной трон со львами и прочими атрибутами королевской власти. Причем сделал это уже после того, как Великий Вождь оставил этот мир. Партизаны из Анголы прислали трофейную американскую винтовку, никарагуанцы - тушку крокодила, который держит поднос с рюмками. Путин подарил изысканное охотничье ружье, причем тоже, прошу заметить, сделал это уже после смерти Великого Вождя, наступившей в 1994 году, когда титул лидера нашей нации еще не снился ВВП даже в самых сладких снах. Есть среди подарков, представьте себе, даже живые слоны из Вьетнама числом пять. Слоны, правда, живут в зоопарке, а здесь представлены только на фото. В одном из залов стоит, как живой, сам Ким Ир Сен в полный рост на фоне искусственных березок, вентилятор шевелит пластиковые листочки на их ветвях, а восковой Великий Вождь внимательно смотрит на тебя восковыми глазами так, что мурашки бегают по спине. Его почему-то не разрешают даже фотографировать, хотя, впрочем, фотографировать здесь вообще не разрешают никому, кроме нашей группы, состоящей из меня и оператора Лехи Лебедева.

Корейцам в каком-то смысле было легче, чем нам: было с кого брать пример. Товарищ Ким Ир Сен, распорядившись устроить музей подарков самому себе, конечно же, знал, а может, даже бывал в музее подарков товарищу Сталину. Кстати: факт жизни товарища Ким Ир Сена в Советском Союзе, откуда он и прибыл руководить революцией в чине лейтенанта войск специального назначения Красной Армии, умалчивается официальной пропагандой. Ну, и ладно. Нам, собственно, не так уж и жалко.

Зис от товарища Сталина

Крокодил из Никарагуа

Если увеличить фото, видно имя дарителя.

Здесь говорят: можно никуда не ездить! Вот он, весь мир, подаренный Вождю.

Музей подарков.

Религия содержится в Северной Корее в образцовом порядке в качестве музейного экспоната. В стране несколько буддистских храмов, за ними присматривает государство, чтобы показывать пионерам, как пережиток прошлого. Этот храм называется Бохюнса. Построенный еще в 12 веке, он был разрушен бомбардировками во время Корейской войны, а потом восстановлен по указанию Великого Вождя. Ким-старший был здесь 12 раз, а Ким-младший всего 8. Мне рассказал об этом монах по имени Чхон Бьек, который раньше работал здесь музейным смотрителем, а потом, закончив буддистскую школу (?) в Пхеньяне, подался в монахи.

Северокорейский социализм, как и социализм советский, - это ведь попытка богостроительства. Со своими идолами, иконами, символикой и ритуалами. И если у народа есть новый бог, которому нужно молиться, и новая религия чучхе, которой надлежит следовать, на кой черт ему нужны старые? Так до недавнего времени было ведь и у нас.

Музейный монах

День 3-й.

Увидеть мертвого Ким Ир Сена для корейцев не то же самое, что из любопытства посетить дедушку Ленина для советского человека на исходе жизни в СССР. Тут - сакральный, религиозный акт. «Горькие слезы капали на землю и прожигали камни», - звучит голос русского диктора во врученном нам на входе устройстве с наушниками. - «Лебеди, узнав горькую весть, спустились на землю и окаменели от горя…» Здесь принят строгий дресс-код - нас попросили одеться построже, а корейцы знают и так: женщинам надлежит облачиться в национальные костюмы, а мужчинам - в парадные френчи, как у Великого Вождя. Отдельно взятых корейцев здесь нет. Право увидеть мумию распределяется по предприятиям, отказаться нельзя, но, возможно, крамольная мысль отказаться никому в голову и не приходит. В ритуале посещения - никакой самодеятельности. Сначала строем, почти бегом по длинным коридорам, которые «распорядился построить Любимый Руководитель Ким Чен Ир, чтобы спасти людей от дождя и снега». Потом шеренгами по четыре человека - склонить головы перед колоссальной гранитной статуей Вождя (мне это тоже приходится делать, потому что вокруг нас какие-то люди, которые постоянно смотрят и слушают, что и как я говорю в камеру). Потом надо выслушать всю эту скорбную муть про окаменевших от горя лебедей.

В Главном Зале все почти как у нас, но надо не просто пройти мимо гроба, а обойти его со всех сторон и склонить голову на севере, юге, западе и востоке, словно бы Великий Вождь ушел от нас только что, и наши слезы еще продолжают капать и прожигать камни. В Главном Зале снимать не разрешили, хотя решение пустить телекамеру на территорию мавзолея принималось, похоже, на самом верху. «А вдруг это разрешил нам сам товарищ Ким Чен Ир?» - спросил я у сопровождающего и услышал в ответ: «Я не могу этого исключить». Мавзолей устроен во дворце, где работал Вождь, только теперь в нем заложили окна и один зал отвели для государственных наград, которыми был удостоен его скромный труд. Наград всего-то ничего - 285, считая четыре Звезды Героя КНДР, но медали и ордена продолжают поступать. Еще в двух помещениях, открытых для публики, - шестисотый «мерс» и железнодорожный вагон, подаренный отцом народа советского отцу народа корейского. Кстати, его официальный титул звучит так: Вечный Президент кимирсеновской нации. Любимый Руководитель Ким Чен Ир всего лишь председатель совета обороны и главнокомандующий, но не президент. Он тоже иногда приходит посмотреть на мертвого папу.

Дворец обнесен каналом, вдоль которого растет виноград. «Великий Вождь товарищ Ким Ир Сен сам ухаживал за виноградом и отправлял урожай в детские сады и школы, и эта традиция сохраняется до сих пор», - рассказывают нам. Размеры этой колоссальной площади знает в Северной Корее каждый. Ее длина 416 метров, это потому, что Великий Вождь родился 16 апреля. А ширина – в честь Любимого Руководителя, который появился на свет 14 февраля. Переводим на северокорейский, получаем 214 метров. …Похоже, лучше сгинуть бесследно, чем оставить после себя жирную кляксу на страницах истории.

Сфотографироваться повзводно на фоне мавзолея – большая честь для каждого солдата.

День 4-й.

Кто-то говорит: поездка в Северную Корею - это путешествие в 70-е годы, когда в СССР тоже не было рекламы и торговли, а мы благодарили за это на партсобраниях лично дорогого Леонида Ильича. А мне кажется, это путешествие в будущее, которое у нас, спасибо Михаилу Сергеевичу, не случилось.
* * *
В Пхеньяне все ходят строем. Рабочие, школьники, и, понятно, солдаты. На мой вопрос «почему строем?» получен ответ: тут недалеко парк аттракционов. Они, наверное, идут отдыхать.
* * *
Я не видел здесь ни одной детской коляски: матери носят детей подвязанными за спиной или на груди. То ли коляски считаются пережитком прошлого, то ли сложны для социалистического производства.
* * *
А вот метро как метро. Красиво, чисто, наивно-глупые мозаики, вождь, вылезающий из гранитной плиты. Две линии длиной около 40 километров. Ни одной надписи, ни одной наклейки в вагонах! Наверное, кому надо, знают и так, куда едут. В залах на специальных стойках вывешена газета. Из динамиков в вагоне голос диктора: «Вчера Любимый Руководитель ответил на вопросы корреспондента ТАСС. Он отметил…» Отрешенные, погруженные в себя, по-советски неулыбающиеся корейцы покачиваются в такт перестуку колес.
* * *
Здесь почти повсюду два входа: один для местных, другой для иностранцев. Мы всегда входим без очереди: шеренги строителей коммунизма покорно замирают по взмаху одного только пальца наших спутников и пропускают нас вперед. В нашей гостинице два ресторана: сопровождающие нас корейцы кормятся отдельно. На мое предложение поужинать вместе мне ответили: «Мы-то не против, но все-таки нельзя. Персонал гостиницы очень удивится!»
* * *
Сегодня снимали выставку женского костюма, - смотрите на фото. С мужским костюмом все еще проще. «Великий Вождь товарищ Ким Ир Сен всю жизнь ходил во френче. Но однажды к нему пришел его сын Любимый Руководитель товарищ Ким Чен Ир и сказал: «Вы, папа, всю жизнь ходили во френче, работали для людей и очень устали. Теперь Вы наденьте обычный костюм и галстук, займитесь международными делами, а я надену френч и буду работать для людей». Так и поступили. Подражая обоим, все корейцы ходят в наглухо застегнутой полувоенной форме серых или зеленых тонов. А женщины? На выставке костюма мне объяснили: «Мы следуем мировой моде, в которой сегодня приняты темные тона».

День 5-й.

Последний рубеж.

Пханмуджон - поселок на 38-й параллели, где «врагу заслон поставлен прочный»: это последняя на белом свете граница между социализмом и капитализмом (не считая территориальных вод Кубы, от социализма которой, впрочем, давно попахивает).

На границе стоят пять одинаковых синих домиков, в один из них по очереди пускают туристов то с одной, то с другой стороны. Когда туда заходят с юга, то из-за угла домика несмело выглядывают натовцы. Потом, когда они исчезают, северяне входят в домик, убеждаются, что южные двери заперты, и впускают своих посетителей. Северяне при этом всегда стоят спиной к границе, демонстрируя презрение к противнику. В домике нет абсолютно нечего, кроме стола, вокруг которого в середине прошлого века сидели всеми ныне забытые участники переговоров о прекращении военных действий. В общем, если нет непреодолимого желания прикоснуться к перевранной Ким Ир Сеном истории Корейской войны, которую в действительности он и начал, делать здесь нечего. Лет 15 назад я был здесь с другой, южной стороны границы. С тем же примерно ощущением: Пханмуджон - самая глупая в мире туристическая достопримечательность. Есть легенда, что южане фотографируют всех, кто маячит с севера: визу в Штаты будто бы после этого ни за что не получишь. Ну, не знаю…

В начале нулевых две Кореи начали было сближаться. Южане открыли на севере joint-ventures, а корпорация «Хендай» даже построила в красивых Алмазных горах туристический комплекс. Но потом на юге поменялись власти, и в отношении Пхеньяна объявили «политику солнечного тепла». Перевожу: все контакты заморозить, пусть ненавистный режим помрет своей смертью. За это президента Южной Кореи Ли Мен Бака на севере иначе, как «собакой», официально не называют. Недавно «собака» объявил о новом налоге, чтобы собрать спецфонд на тот случай, если две Кореи вдруг станут одной, и югу придется потратить на это 50 миллиардов долларов…

Город Кэссон.

Памятник Великому Вождю светится в ночи над пограничным городом Кессоном, погруженным во мрак. Даже в гостинице, куда нас определили, свет включили только с 6 до 11 часов вечера. На ужин дали курицу, - участницу бурных событий прошлого века: ее невозможно было одолеть без электропилы. Были еще листья кунжута, жареные в кляре. Сказали - очень полезно.

Одна из "первых ласточек" - частный торговец: сигареты, зажигалки, конфеты. Увидев камеру, быстро собрал вещи и спрятался.

Тэквандо в Северной Корее больше, чем спорт. Это умение защищать социалистическую родину, и ему учат с детства, с начальной школы по нескольку часов в неделю. Потом в старших классах, в техникумах и университетах, и даже в обеденный перерыв на физкультурных занятиях на заводах и фабриках. Дважды в год в каждой провинции отбирают группы для «школы олимпийского резерва». Полгода резервисты живут на полном гособеспечении, готовясь к отборочным соревнованиям, победителей которых возьмут в национальную сборную. Надо ли говорить, что почти каждый здесь ударом кулака ломает стопку бетонных блоков? В Пхеньяне стоит огромный Дворец тэквандо, его размеры поражают воображение: 18 тысяч квадратных метров, зал для соревнований на 2400 мест.

А вот так ездят здесь наши "зилы". Видите дым из бочки в кузове? Я тоже сначала думал, что так греются пассажиры. Оказалось, в бочках горит топливо, и выделяемый газ поступает в мотор. "Зилы" на дровах - правда, круто?

А колючая проволока под током вытянута вдоль всей береговой линии, она считается границей. Так, между прочим, до 1985 года было и на Тайване - там тоже запрещали людям выходить на берег моря. Там тоже была граница между капитализмом и социализмом...

День 6-й.

По воскресеньям студентки готовятся к параду.

Здесь есть элегантная форма ответа на вопросы, которые интересуют всех. Есть ли у Ким Ир Сена жена? «Об этом не говорят». Его сыновья служили в армии (это почетная обязанность и мужчин, и женщин, армия превышает миллион человек на 26 млн жителей)? «Об этом не говорят». Обо всем, что касается подробностей жизни верхушки, - «не говорят». «Мы заботимся о безопасности нашего Руководителя», - объяснили мне. Насчет безопасности не знаю, а вот о том, что Полководец живет совсем другой жизнью, в мировой прессе ходит немало слухов. Но поди узнай, правда ли его личный повар летает в Китай за любимой приправой, а взор Руководителя услаждают танцовщицы? Даже в ежедневных новостях Ким Ир Сена показывают только в виде фото под нежную музыку: смертным незачем видеть, как Бог говорит и ходит. А ходит он, похоже, не очень: говорят, сказываются последствия инсульта.

Новости - это вообще песня! Сначала женщина в национальном костюме что-то говорит очень торжественным голосом. Потом каждые 40-50 секунд чередуются фото Ким Чен Ира: он на предприятии или в воинской части. Потом минуты две - кадры военного парада, очень похожего на наши. Потом нежная музыка на фоне неба и цветов. Все! Представляете, до какого совершенного абсурда доведен наш опыт: нам, - о, счастье! - показывают целых двух любимых руководителей, мы знаем в лицо еще некоторых фурсенко и онищенко. На здешних экранах - только один человек!

За десять дней командировки я только однажды видел зарубежную хронику - голевые моменты каких-то футбольных матчей. Ни даже катастроф, наводнений и американских бомжей, которые борются за свои права (их, помните, показывали нам) – н и ч е г о!

Вообще Северная Корея - одна сплошная большая тайна. Ну, серьезно: если нет магазинов и рынков - откуда они берут еду? Как работает колоссальная машина обеспечения прожиточным минимумом 26 миллионов человек? Я везде задавал вопрос: какая у вас средняя зарплата? Не ответил никто. Даже у нашего посла об этом весьма расплывчатые представления.
* * *

Улучшенная могила короля.

Из сегодняшнего дня в Северной Корее никак не разглядишь древнюю историю этой страны. И не мудрено: она была обнулена, и новое летоисчисление ведется со дня рождения Солнца Нации - с 16 апреля 1912 года. Называется это - эпоха чучхе. Сейчас, стало быть, на календарях 100-й год чучхе. Между тем на Корейском полуострове существовали великие государства. Одним из самых могущественных было Коре, которое собрал из разрозненных княжеств в конце Х века красивый и добрый король Вангон. Над его могилой и возвели этот курган близ города Кэсона. Правда, курган был меньше. Но Великий Вождь, увидев такой маленький курган, сказал: непорядок! Курган должен быть красивым. И курган увеличили - вдвое. А товарищ Ким Ир Сен прислал деревья, за которыми сам ухаживал, их и посадили вокруг могилы Вангона.

В каком-то смысле все, что здесь происходит, напоминает разгар сталинского культа личности. Но тогда как, на каких дрожжах поднимались у нас ростки инакомыслия? И почему этого не происходит здесь? Почему никто (почти никто!) не бежит из этого рая? Загадка!

Правда, мне по секрету рассказал один наш генерал, который бывал в Южной Корее, что южане будто бы расстреливают всех, кто пытается пересечь границу. Грустно, если так…
* * *

Горжусь этим фото: как в "Огоньке" 30 лет назад...

Наивно было бы ожидать, что нам разрешат здесь снимать все, что пожелает душа. В Северной Корее этого нельзя делать даже обычным туристам, а уж нам тем более. Наш рассказ, твердит мне сопровождающий, должен быть объективным - показывать достижения социализма. Поэтому вот вам: процветающий кооператив, который каждый год посещает Любимый Руководитель. Здесь все хорошо и красиво, в отличие от многих других, которые проплывали в окне автобуса. Там солому убирали солдаты, здесь пыхтят трактора и молотилки. Расположен кооператив близ города Саривон и называется Мигок. В переводе - рис и колос.

Крестьянине, в дом которых нас пустили, называют себя «детьми полководца». Зарплата их исчисляется трудоднями, а выдается, сказали мне, продуктами и деньгами. Точнее, рисом. Как уверял меня хозяин, он получает 600 граммов в день. Попробуйте ради интереса сварить 600 граммов риса – вы лопнете от обжорства! Что же касается денег, то в городе Саривоне мне удалось зайти в магазин, хотя наш сопровождающий умолял этого не делать, - ничего страшного. Как у нас в глубинке в 70-80-е годы: одна рубашка, одни женские трусы, лимонад и тетрадки.

Деревень в обычном понимании этого слова здесь нет. Их давно снесли, а на их месте построили одинаковые двухкомнатные домики с национальным мотивом в украшении крыш. Чтобы никто не заблудился, на каждом две таблички: на одной номер, на другой имя хозяина. Представляете, как им трудно с перепою до дому добраться?! Хотя, сказать по правде, ни одного выпивоху на улице я не видел - в отличие от Южной Кореи.

Каждому крестьянину положен приусадебный участок. В размере одной сотки. Объясняю для горожан: это метра 2,5 в любую сторону от дома до забора. Что хочешь на нем, то и делай. Поросенка, козу или курицу держать на такой площади - еще куда ни шло. А вот корову придется заводить в стойло только задним ходом.

В каждом населенном пункте обязательно должен стоять высоченный фаллический символ из бетона с надписью красными буквами сверху вниз: «Товарищ Ким Ир Сен вечно живет с нами». Вдруг кто забыл?

День 7-й.

Улица в городе Сарисане

В городе Срисане нам обещали показать «народные гуляния на этнографической улице» и дегустацию «гастрономических специалитетов». Гуляния производились воспитанниками детского сада в национальных костюмчиках, которые изо всех сил играли в национальную игру «скакалочка» и «3-й лишний», пока оператор А.Лебедев не выключил камеру. После этого детей как ветром сдуло.

Про дегустацию специалитетов мне лучше вообще не напоминайте. Холодные блюда числом около трех десятков были расставлены на длинном столе в абсолютно пустой комнате. Поскольку я при виде этого совсем сник, руководство съемочным процессом взял на себя Леха. Он выстроил вдоль стола поваров, партийно-хозяйственный актив и махнул рукой: пробуйте! Повара, видно, были сытые, и стали лениво жевать какие-то пельмешки. Партхозактив, напротив, ел с аппетитом… Самое интересное происходило в это время на центральной площади: все взрослое население города тренировалось к гимнастическому шоу по случаю 100-летию чучхе. Я только что на коленях не стоял, но снимать не разрешили. Щелкнул на память из окна автобуса.

Когда снимали виды на улице, ко мне подошел старикан в замызганном френче и денежкой в руке. Я решил - попрошайка. Но гид перевел: «Добро пожаловать к нам, приезжайте еще!» Ну, где еще такое возможно?
* * *
В каждой гостинице обязательно есть киоск, где продаются труды товарищей… угадали. На корейском, русском и английском. Разумеется, их не покупает никто, как и плохонькие акварели и какую-то другую невзрачно-сувенирную мелочь. Работает киоск с 9.00 до 21.00, и продавцы, похоже, ночуют в гостинице. Не только они: наши сопровождающие (ей около 30, ему - 47) все время нашей командировки живут в нашей гостинице. Женщина только однажды уезжала домой повидать сына, а ее старший товарищ честно нес вахту все 10 дней.
* * *
«Великий Вождь посетил нашу киностудию более 20 раз, а Любимый Руководитель более 590 раз», - сообщил нам один из руководителей пхеньянского «мосфильма». Почему так много? «Потому что он является гением искусства. Почитайте его труды - сами убедитесь».

Пхеньянфильм - колоссальное, как и все здесь, предприятие: тысяча гектаров, павильоны, построенные исторические улицы, конный полк, массовка, - все по-взрослому.
Самый первый корейский фильм вышел на экраны сразу после войны и был смонтирован на советской технике. Сегодня у корейцев почти все свое, и на «пхеньянфильме» снимается около 30 художественных и примерно 300 телевизионных картин в год. Естественно, все они сделаны в жанре соцреализма, и отступления от него невозможны, как невозможны сцены поцелуев или, не дай бог, более тесного сближения разнополых строителей светлого будущего. Но качество кино и профессиональный уровень артистов - никак не хуже нашего нынешнего.

Артисты - сливки северокорейского общества. Они получают зарплату по категориям, и она может достигать, как мне сказали на киностудии, 800-1000 долларов месяц, не считая всяких льгот и продуктовых пайков. Как и у нас, здесь в ходу звания и награды, которые вручают за воплощение образов строителей светлого будущего.

Корейцы обожают свое кино, а другого не знают. Единственное исключение - старые советские и новые китайские фильмы, причем в таком порядке: если в субботу идет, к примеру, «Освобождение», то в воскресенье непременно покажут какой-нибудь китайский. Никаких западных фильмов здесь никто никогда не видел. Разве что на закрытых показах раз в год по случаю, например, дня рождения королевы Англии могут «дать» Джеймс Бонда в спецзале на 400 мест. Что можно показывать, а что - нет, решает иногда сам «гений искусства». Например, ему понравился подаренный Путиным фильм «Звезда», и его показали военнослужащим. Приглянулась «Ирония судьбы-2», и она вышла на голубые экраны, что было расценено наблюдателями из нашего посольства как признак назревающей оттепели. По слухам, в личной коллекции Ким Чен Ира несколько тысяч фильмов. Точно известно, что в личных библиотеках здешних режиссеров - несколько тысяч страниц его трудов о кино, желающие могут легко отыскать их в Сети.

Трудящиеся рассматривают Памятник чучхе в столице.

День 8-й.

Мы вернулись в столицу, и вся мои представления о Северной Корее, которые я, как Кай, выкладывал из кусочков впечатлений, - рассыпались.

Первый и пока единственный билборд.

Оказывается, здешний социализм уже не вполне отвечает ГОСТу. Пхеньян с наступлением сумерек погружается во мрак, но в валютных ресторанах заняты все столики. Огромная, диной почти в километр, улица обычных ресторанов в обеденное время заполняется людьми: в ресторан здесь покупают билеты в кассе, как в кино - на сеанс. Впрочем, кассы я так и не увидел - люди входили в ресторан, никто никаких билетов не показывал. Самое удивительное: рестораны работают только в обед (нам достался шикарный суп из сома - многоступенчатое блюдо), а вечером закрываются, что делает (поверьте на слово бывшему ресторатору) эти предприятия АБСОЛЮТНО убыточными. Незаметные с улицы, работают валютные магазины, - особенно не разбежишься, но одеться-обуться можно. На пустынных улицах пешеходов то и дело пугают «лэндкрузеры» и «лексусы». А в толпе невзрачных френчей нет-нет, да и мелькнет Некто, одетый вполне прилично. Рынок работает три с половиной часа во второй половине дня, там не горит ни одна лампочка, но сотни продавцов фонариками освещают виноград, хурму, свежее мясо, яйца и китайский ширпотреб. Рынка корейцы стесняются, как пережитка прошлого. Фотографировать здесь нельзя никогда и никому, даже дипломатам, работающим в Пхеньяне.

Студентки в выходной готовятся к параду

Что же из этого следует? Если по Марксу и нашему опыту, посетитель валютного ресторана, поместив под пятую точку 150 тысяч долларов в виде «лэндкрузера», должен в гробу и в белых тапочках видеть товарища Ким Ир Сена с его учением чучхе, - так, во всяком случае, было когда-то у нас. А он его видит Великим Вождем! Или говорит, что видит?

Но тогда: как талантливо говорит!

По версии китайцев, все это напоминает самое начало экономических реформ в Поднебесной. Если так, то Северная Корея без шума и пыли подняла якоря и медленно дрейфует по курсу, начертанному Дэн Сяо Пином.
* * *

Что такое интернет по-северокорейски? Выяснить не удалось. Но в гостинице есть место, куда можно принести флешку с набитым текстом, и его обещают отправить, куда надо по электронной почте. В правильных местах, где люди по роду работы связаны с заграницей, есть выход во Всемирную Паутину, но заблокированы некоторые сервисы, которые считаются контрреволюционными. Отрывки моих программ наш гид из Общества дружбы с заграницей, во всяком случае, видела. Где еще, если не в рутьюбе?
* * *

Свадебное фото

Гуляли на корейской свадьбе – такой же скучной, как и большинство наших. Но есть нюансы.

1. Все начинается с помолвки, когда жених с родителями, бусами или кольцом и отрезом на платье для невесты идет к ней домой, чтобы получить, в свою очередь, отрез на костюм, часы, рубашку и договориться, где и когда пройдет праздник.

2. Здесь сначала фотографируются у памятников, гуляют свадьбу, а потом идут в загс за штампом, а не наоборот, как у нас.

3. На свадьбе все по очереди поют с помощью караоке. Все корейцы потрясающе поют! А в школе (естественно, бесплатной) их еще и учат играть, как мне сказали, «более чем на одном музыкальном инструменте». Собственно, свадьба представляла собой концерт самодеятельности, на котором гости по очереди плясали и пели, включая ресторанную шеф-повариху, которая пришла петь с кухни, не снимая передника.

4. Никто не заморачивается, что надеть на праздник. Нарядно одеты были только молодые и их родители, все остальные пришли, кто в чем был: подруги-стюардессы - в форме с погончиками, друзья жениха - в полувоенных кителях (ну, конечно же, со значками, и на груди у невесты тоже!).

5. Драки не было, хотя в этом специальном ресторане для свадеб («Великий Вождь товарищ Ким Ир Сен посетил наш ресторан…») гуляло одномоментно девять (9!) свадеб. Представляете, что стало бы с рестораном у нас, если бы там гуляло сразу девять свадеб?! Мне заранее жалко тот ресторан, как сказали бы в Одессе.

День 9-й

Пхеньян

Единственный разрешенный жанр северокорейского искусства - соцреализм, а главное правило - никакой отсебятины. А чтобы ни у кого не возникало желания пасть жертвой соблазнов, все, кто отмечен талантом, собраны в «творческие объединения». Они есть в каждой из 13 провинций, но основное расположено, понятно, в столице. Называется «Творческое объединение Мансудэ». Здесь в муках социалистического творчества работают четыре тысячи человек, и у них есть все для этого необходимое: столовая, больница и даже детский сад. Жить, правда, можно за пределами этого острога искусств.

Как у нас на "Площади Революции", правда?

Здесь лепят корейские вазы, вышивают шелком, рисуют портреты сталеваров, но главное, конечно, социалистическая иконопись. История «объединения» началась в 1959 году со строительства огромной бронзовой статуи Великого Вождя в Пхеньяне. Ее, кстати, нам не разрешили даже сфотографировать, потому что за спиной гигантского Ким Ир Сена реконструируют здание к его же 100-летию, и ничто не должно омрачать светлый образ, даже стройка. Собственно, задача «творческих объединений» как раз и состоит в том, чтобы делать бесчисленные иконы папы и сына, которыми утыкана страна, как еж иголками. Здесь же изготавливают и знаменитые значки. Два их вида, круглый и на знамени, обязаны украшать любую северокорейскую грудь в любых обстоятельствах - от свадьбы до похорон. Выдают значки на работе, как поощрение, и, похоже, за потерю по головке не гладят. Если значок ломается, его надо сдать, куда надо, и оттуда же поучить новый. Посмотреть, как делают значки, нельзя: боги (оба-два) являют свои лики смертным только в законченном и прекрасном виде. Лицезреть полуфабрикаты - святотатство. Даже если одному из миллионов мозаичных портретов Вождя требуется косметический ремонт, панно завешивают белой тряпкой, чтобы никто не видел, как рабочий муравей тюкает своим молоточком великий, можно сказать, образ.

* * *
Корея болезненно относится ко всему, что говорят и пишут о ней за границей. Любую попытку усомниться в достоинствах корейского счастья считают грязной клеветой на социалистическую родину. Вот и нас просили отражать жизнь объективно. Это значит - показывать не отдельные недостатки и временные трудности, а достижения социализма. Такие, как Кэсонский парк молодежи. Это, по-нашему говоря, Луна-парк. Пока тысячи людей бредут на ощупь по темному Пхеньяну с работы домой или часами стоят на остановках почти не работающего городского транспорта, - сюда бесплатно и организованно привозят трудящихся кататься на аттракционах. В кромешной тьме они собираются на близлежащей площади и колоннами продвигаются ко входу в парк, название которого написано над входом почерком Любимого руководителя Ким Чен Ира. Впечатление жуткое. Но им нравится.

Такие штуки стоят почти на всех дорогах. Если враг покусится на социалистическую родину, столбы будут взорваны, и вражеские танки увязнут в обломках!

* * *
Дважды в день, в 7 утра и в полдень над Пхеньяном звучит сигнал воздушной тревоги. Но нет, ничего страшного! Первый сигнал означает: пора на работу. Второй - сигнал к обеду. Как у нас в пионерском лагере.

* * *
Эпилог.

1. К моим прежним телевизионным подвигам плюсуем еще один: я получил разрешение на съемки в Северной Корее - первым за несколько последних десятилетий. Возможно даже первым в мире. Там постоянно действует бюро телевизионного агентства APTV (работает местный стрингер), но их хлеб - политические новости. Года два назад в Пхеньян на пару дней приезжала бригада НТВ по какому-то официальному случаю. Еще два фильма сделали англичане - о футболе и о чем-то еще. Жизнь обычных людей, пусть даже в цензурированном виде, уже много лет там никто вообще не снимал. Не думаю, что наша программа станет сенсацией (да и неизвестно пока, где и когда она выйдет), но в любом случае ее зрители увидят то, что еще никто никогда не видел.

2. Пожалуй, впервые в моей практике увиденное в стране не сложилось в хоть сколько-нибудь стройную картинку. Судите сами:

Международная продовольственная помощь, которая спасла страну от массового голода в начале нулевых годов, поступать почти перестала, ее размеры не влияют на общую ситуацию с продовольствием. За 10 дней я не видел ни одного опухшего от переедания, но не видел ни одного нищего, ни одного попрошайки. Наоборот: рестораны в Пхеньяне забиты посетителями, все поля вспаханы и все зернышки подобраны. Вообще в Северной Корее – белорусская чистота.

Социализм советский 70 лет стоял на ГУЛАГе и страхе - сегодня ничего не известно о массовых репрессиях в Северной Корее. Оппозиция, перебежчики, - все это есть в таких мизерных количествах, которые позволяют говорить о статистической погрешности. Им что - всем все нравится?

100-этажная гостиница в столице, строительство которой было заморожено на 15 лет, опять строится, не говоря уже о видимой глазу массовой обновке Пхеньяна к столетию со дня рождения вождя. Изолированная от мира страна содержит четвертую по численности армию в мире. «Откуда деньги, Зин?» Все - из Китая? Такого не бывает.

Лично мне совсем не улыбается жить в обществе, которым управляет «гений искусства», носить значок и ходить строем в мавзолей. Но меня, собственно, никто туда и не приглашает.
А вдруг, думаю я - либерал и поклонник Милтона Фридмена, - они все-таки рано или поздно придут туда же, куда пришла Северная Европа, но только другим путем? К чуть более справедливому, честному и счастливому миру? Вы скажете: социалистическая идея с треском провалилась повсюду - у нас, в Европе, Африке, Латинской Америке и даже по соседству, в Азии. И я говорю: провалилась, по мне, не могла не провалиться. Но люди сотни лет мастерили крылья, прыгали с гор и колоколен, пытаясь взлететь. Ни у кого не получалось! До поры до времени.

А вдруг у корейцев выйдет?

Если же нет, то их возвращение из дебрей чучхе будет, пожалуй, трудным.

Михаил Кожухов

Прочитать оригинал поста Михаила Кожухова с комментариями читателей его блога можно здесь.