Posted 22 апреля 2014,, 15:41
Published 22 апреля 2014,, 15:41
Modified 31 марта, 13:56
Updated 31 марта, 13:56
Как-то у меня был разговор с крупным дипломатом, специалистом по Финляндии. Зная мое отношение к тому, что Советский Союз отобрал у этой страны (сначала в 1939-м, а окончательно в 1945-м) Южную Карелию, дипломат принес несколько исторических карт, долженствующих подтвердить, что СССР, а вслед за ним и Россия, могут считать территорию от Выборга до реки Сестры своей исконной.
Должен сказать, я отношусь к финской аннексии 1939-го так же, как к ней отнеслась тогда Лига Наций. Она исключила СССР из своего состава и признала агрессором, против Союза были введены санкции. Присоединение Южной Карелии к СССР после Второй мировой, где у Финляндии никакого выбора не было, тоже вызывает вопросы. Но назад не переиграть хотя бы потому, что переигрывать – значит творить новую несправедливость. В 1939-м со своей земли вынуждены были уехать свыше 400 тысяч финнов. Не выселять же теперь в интересах восстановления справедливости с Карельского перешейка миллион русских. Другое дело, что перед финнами следует извиниться, выплатить компенсации, а в знак памяти и примирения установить перед каждым поселком указатель: так-то и так-то, Рощино и Гаврилово были раньше Райволой и Кямяря…
И вот дипломат собирался со мной спорить на тему истории. Но не вышло. Потому что для меня справедливость в истории - это не что кому сколько лет принадлежало. А победа – это не кто над чем флаг водрузил. Победитель - тот, кто из сложившихся по окончании войны условий извлек в перспективе максимум преимуществ. А справедливость — когда ресурс достался тому, кто смог его максимально эффективно использовать. Например, я не считаю несправедливостью строительство на финско-шведской земле Петербурга. Пышный град, полночных стран краса и диво, вознесся на месте избы убого чухонца – значит, земля перешла русским справедливо. Вот если бы Петр разрушил Стокгольм и на его месте построил убогие избы русских – это было бы несправедливо.
Дипломат был умен. Он не полез в спор, а хмыкнул и рассказал, как Тарья Халонен в бытность президентом Финляндии предложила Владимиру Путину полетать вдоль границы на вертолете, приземляясь в шахматном порядке: один раз – на российской территории, другой – на финской. Путин разумно отказался, поскольку, видимо, понимал: сравнение будет не в пользу России. Что, впрочем, и так известно каждому, кто хоть раз переходил границу между вылизанной процветающей финской Иматрой и бедным, грязным и местами руинированным Светогорском…
Эту историю я давно хотел рассказать, но все не находился повод.
И вот – Крым. И тот же самый вопрос об исторической справедливости и легитимности, и большинство соотечественников яростно кричит: Крым – наш, мы правильно его у Украины отобрали!
А я не кричу все по той же причине: для меня справедливость и легитимизация определяются не историей, законом или реакцией ООН (тут территория дипломатов и спецов по международному праву). А тем, как Россия распорядится этой территорией, которая сейчас представляет собой большое, очень красивое, порядком подзапущенное пространство, заселенное лениво-свободолюбивыми людьми, эдакими пофигистами-гедонистами. Крым ласкает взгляд уставшего от цивилизации путешественника, но образцом цивилизации служить никак не может.
При этом образец, каким Крым мог бы стать, у нас есть. Он описан Василием Аксеновым в романе «Остров Крым». Даже без скидок на древний 1979-й год написания, аксеновский Крым поражает – как «воплощенная мечта, модель будущей России». В том Крыму – «качающиеся мачты турецких, греческих, итальянских, израильских, крымских судов, глыбы круизных лайнеров, океанские яхты, вертолеты со стеклянными брюшками», фантастические «климатические ширмы на гребне Яйлы», виртуальные «Аркады Воображения» в Коктебеле, «небоскребы международных компаний Симферополя, сногсшибательные виллы Евпатории и Гурзуфа, минареты и бани Бахчисарая, американизированные Джанкой и Керчь, кружево стальных автострад» и «вечно пританцовывающая, бессонная, стоязычная Ялта, пристанище киношной и литературной шпаны со всего мира». В этом идеальном Крыму набережная Ялты превращена в «огромное, знаменитое на весь мир кафе», где «сногсшибательные» ялтинские почти голые девушки «выскакивают из моря в брызгах… прямо к столикам» - «Мекка всемирного анархизма, сумасбродства, греха, шалая и беспутная Ялта!».
Замечу попутно, что события в Крыму заставили про- или перечитать «Остров Крым» до обидного малое число людей. А зря! Там, например, Аксеновым упоминаются невежливые люди - молча, не представляясь, блокирующие сына главного героя. Не исключаю, что циничный Владислав Сурков, по слухам, присланный Кремлем на Украину во время Майдана, один из немногих читающих в разучившейся читать стране, позаимствовал этот термин, превратив в интересах пропаганды невежливых людей в вежливых.
Но главное - в романе описана ситуация, подобная нынешней: независимый Крым превращается в часть советской империи, теряя попутно все, чем мог гордиться, причем при полном воодушевлении самих крымчан («если провести соответствующий референдум, то не менее 70 процентов населения высказалось бы за вхождение в СССР»).
В общем, «достаточно пошевелить пальцем, чтобы присоединить... Население деморализовано… Идея Общей Судьбы овладевает умами. Большинство не представляет себе и не хочет представлять последствий аншлюса... Речь идет только лишь о бессознательном физиологическом акте поглощения малого большим».
Так вот, будущая легитимизация присоединения Крыма зависит, с моей точки зрения, от того, удастся ли воспроизвести аксеновский сценарий в обратном порядке, превратив романтическое подзаброшенное место отдыха для небогатых людей в полуостров-сад, объединяющий, цитируя Аксенова, «память о Старой России и мечту о Новой, эту богатую и беспутную демократию, порты скалистого Юга, открытые на весь мир, энергию исторически обреченного русского капитализма, девчонок и богему Ялты, архитектурное буйство Симфи, тучные стада восточных пастбищ и грандиозные пшеничные поля Запада, чудо индустриальной Арабатской зоны, сам контур этого Острова, похожий на морского кота».
Если удастся, тогда и я, вслед за Собчак и Хакамадой, закричу: «Путин – великий человек, он без единого выстрела присоединил и возродил этот полуостров!».
Но пока кричать повременю. Поскольку вполне возможен и другой сценарий. Что современная Россия – кичащаяся деньгами от продаж сырьевых ресурсов, презирающая науку и свободу, разучившаяся понимать и привыкшая понукать – попросту надорвется, взвалив на себя еще и Крым (в котором на сегодняшний день решено создать игорную зону), и санкции из-за него.
И тогда нас ждет совершенно другой процесс, в результате которого мы столкнемся с проблемой легитимности существования в составе России не только Крыма, но и многих других территорий. От Карелии до Курил, не говоря уж про Калининград-Кенигсберг. Именно по той причине, что настоящую легитимность дают не закон, не субъективно понятая справедливость, а объективное, какое лекало ни приложи, процветание.
Так что жду цветов.