Втянутые в воронку

После уничтожения малайзийского «Боинга» довольно часто слышишь, что эта катастрофа, кто бы ни был ее виновником, сорвала некий хитроумный кремлевский план, который до этого будто бы методически осуществлялся шаг за шагом. И только теперь события пошли вразнос.

Я придерживаюсь версии, что самолет сбили сепаратисты, и не вижу смысла участвовать в спорах относительно прочих объяснений, не подкрепляемых ничем, кроме конспирологии и фейков. Что же до стратегического плана, якобы сорванного пальнувшими не туда боевиками, то смена планов происходит непрерывно. Российско-украинский кризис уже год идет по восходящей - и на каждой своей стадии преподносит нашим властям сплошные сюрпризы. Действительность не укладывалась в их проектировки с самого начала. Притом планы эти с каждым новым витком кризиса становились все более авантюрными и противоречащими логике того, что называют realpolitik.

Год назад, чтобы предотвратить подписание украино-европейского соглашения о свободной торговле, был объявлен недельный бойкот ввозу украинских товаров в Россию. Наше начальство истолковало это соглашение как американо-европейский заговор и решило биться против него до последнего, хотя европейцы особого значения этому договору не придавали, а в ленивом и нелюбопытном Госдепе о нем тогда вряд ли даже и ведали. Так или иначе, но торговая блокада не образумила украинцев, а, наоборот, сплотила их вокруг мечты об этом соглашении. Первый кремлевский план не сработал. Тогда придумали второй.

Несколькими месяцами позже Янукович в обмен на огромную премию отказался от соглашения с ЕС. Ответом стал взрыв протеста. Не верю, что в Кремле его предугадывали или, тем более, планировали. И уж конечно там не предвидели, что в феврале киевские протесты перейдут в победоносную революцию.

Если бы не борьба нашего начальства с украино-европейской свободной торговлей, то сегодня в Киеве все еще сидел бы полуручной-полуподкупный Янукович. Реваншем за его изгнание стала крымская операция. Она прошла без сучка и задоринки. Но нет причин думать, что в Кремле реально представляли плату, которую впредь придется вносить за это приобретение. Кроме того, там явно не понимали, что киевский революционный режим вполне жизнеспособен, и пришествие вежливых человечков в континентальную Украину повлечет принципиально другие последствия.

Этим ослеплением объясняются все посткрымские мероприятия. Стандарты realpolitik предписывали тогда зафиксировать прибыль и смягчить ситуацию успокоительными жестами во все стороны. Вместо этого в марте был взят диаметрально противоположный курс. В официальную идеологию ввели понятия «Новороссия» (как псевдоним русскоговорящей половины Украины) и «Русский мир» (понимаемый отныне не как культурное пространство, а как совокупность территорий, на которых Москва готова вмешиваться в дела других стран). В качестве экономической базы нового курса анонсировали переключение экономических связей с Европы на Китай.

В апреле–мае были предприняты попытки поднять «Новороссию» на бунт, сорванные в трех четвертях ее областей, но создавшие сепаратистские анклавы в Донецке и Луганске. «Вежливость» отпала в считанные дни. Началась война.

К июню стало совершенно ясно, что мартовский план тоже работает не так, как было задумано. «Новороссия» оказалась фикцией. Кровопролитие на Донбассе, хоть и продолжало приносить пиар-очки на домашнем фронте, стало тяжким бременем во всех прочих отношениях. Китайцы отказались брататься. Стало понятно, что экономические связи они будут выстраивать лишь на тех участках, которые интересны им самим, и только на их собственных условиях, очень жестких.

В начале июня избрание нового украинского президента дало очередную возможность повернуть события в русло realpolitik – признать украинский режим легитимным и плавно свернуть донецко-луганский проект. Реальная ситуация буквально требовала поступить именно так. И кое-какие колебания в эту сторону вроде бы даже наметились - но были преодолены. Июль стал временем уверенной эскалации военных действий.

Появление на востоке Европы чего-то, похожего разом и на Сомали, и на сектор Газа, подразумевало, что общая масса эксцессов будет расти. Невозможно было предвидеть только масштаб бедствия. Сбитый малайзийский лайнер сделал этот кризис по-настоящему глобальным.

Обошедшая весь мир фотография «ополченца» с разинутым ртом, автоматом на ремне, цигаркой в одной руке и игрушкой погибшего ребенка в другой. Членство в клубе стран-изгоев. Изоляция от современного мира (включая экономику, инвестиции, технологии и пр.), которая будет неуклонно усиливаться, независимо от того, какими станут формальные санкции. Абсолютная и необратимая дискредитация во внешнем мире всех новых понятий, только что торжественно провозглашенных как державная идеология.

«Здравствуй, ось зла. Хорошо бы Стрелкову уже застрелиться: изображать честь офицера из советских фильмов про белогвардейцев, так до конца. Хотя бы за ущерб его любимому русскому миру. Потому что русский мир теперь — это темное место, где сбивают гражданские самолеты на пути из развитого первого мира в развитый третий…», - пишет комментатор далеко не из самых оппозиционных, всегда стремившийся отыскать в действиях наших властей хоть какой-то рациональный мотив.

И это только на сегодня. На каждом очередном витке кризиса Кремль повышал ставки, после чего потери росли, а ставки снова повышались. И ничто не указывает на то, что эта контрреальная политика, политика неадекватных ответов, будет остановлена. Ее мотор и сейчас работает во всю мощь.

Смесь конспирологических фантазий, страха перед сжимающимся кольцом врагов и коллективного помешательства на украинской теме объединила у нас верхи с низами. Паранойяльная картина действительности, разделяемая массами с большей частью так называемой элиты, все сильнее отличается от того, как видит реальность остальное человечество. Насколько прочно страна замкнулась в болезненных маниях, стало видно по реакции на уничтожение мирного самолета с тремястами людьми.

Ни на секунду не запнулась пропагандистская машина. Стерев недавние свои рапорты о ракетных комплексах, которые «будут защищать небо над Донецком», принялась фонтанировать фейковыми отмазками, выдумками «экспертов», баснями «очевидцев».

Не дрогнул и хор буйствующих «властителей дум», казенных и инициативных, который заглушает у нас сейчас все другие голоса. Ни угрызений, ни смущения. Вопросов начальству они не задают, даже самых деликатных и аккуратных. Только защищают и подстрекают. Это не просто неспособность примерить на себя и своих близких чужую катастрофу. Тут уже паралич инстинкта самосохранения.

Страну все глубже втягивает в воронку глобального кризиса, а эти люди судачат, как бы побыстрее ее туда затолкнуть и развлекаются болтовней о достоинствах и недостатках донбасских полевых командиров - одни за Гиркина (непобедимый полководец с задатками великого государственного деятеля), другие за Безлера (яркий стратег, тонкий тактик, крепкий хозяйственник у себя в Горловке, и просто справедливый человек – расправляется только с пленными нацгвардейцами, остальных щадит).

В этом наша главная печаль. Что уж там говорить о морали и человеколюбии - давно проехали. Но даже и по чисто шкурным соображениям, буквально каждому, снизу доверху, надо желать, чтобы Россия вышла из этой войны, чтобы прекратились безнадежные игры в оживление усопшего СССР. Этого требует уже не международное право вместе со всеми прочими условностями, а самая что ни на есть циничная realpolitik.

Но в стране не видно ни заметных общественных сил, ни автономных структур, ни даже спаянных верхушечных группировок, способных и готовых настаивать хоть на чем-то трезвом. Поэтому и балансируем у края.

Сергей Шелин

Перейти на страницу автора