Оставьте в покое Макаревича

История с Андреем Макаревичем напомнила, что не так уж и далеко наша власть в лице российских депутатов, декларируя себя демократической, убежала от тоталитарной коммунистической. Десяток предыдущих законов из рога запретного изобилия, включая регламентацию для интернет-блогеров, покушение на вай-фай, святое для молодого поколения, и вот, наконец, почти дошли до прежней кондиции. Осталось всего ничего - лишать наград и званий за инакомыслие и высылать из страны. Похоже, депутат от «Единой России» Евгений Федоров готов быстро восполнить этот недосмотр. Как сообщил он сам – соответствующие поправки в законодательство он уже подал. (Правда, о высылке из страны речь пока не идет.)

Эта история вернула меня в мою прошлую жизнь при СССР, о которой так бредят иные депутаты Государственной думы.

В 1970-е я училась на факультете журналистики Киевского государственного университета имени Тараса Шевченко. Так вот – на втором году учебы двое моих однокурсников Валерий Лазаренко и Виктор Цимбал вопреки предупреждению декана факультета все же пошли 22 марта возлагать цветы к памятнику поэту (в этот день в 1861 году его тело перевозили на перезахоронение из Санкт-Петербурга в Канев). Сегодня, когда я рассказываю об этом молодым и интересующимся, мало кто из них верит в то, что назавтра на факультете было срочно собрано комсомольское собрание с демонстрацией «улик» - больших фото наших товарищей, где запечатлен момент их «преступления», то есть возложения цветов.

Еще один мой однокурсник приблизительно в то же время в своем сочинении простосердечно написал, что «батька Махно – герой Украины».

Закончились эти нарушения устоев КПСС для всех троих не так уж и плохо: их исключили из комсомола и университета и услали исправляться в армию. Можно сказать, власть проявила гуманизм. А ведь могли бы судить и отправить по этапу в ГУЛАГ - в район Пермских политических лагерей.

Карательные меры коммуно-советской власти были столь же разнообразны, сколь и безграничны.

В 1977 году, когда я уже работала в областной газете «Радянська Житомирщина», меня исключили из списка на получение квартиры (как молодого специалиста) только за то, что я написала письмо в ЦК КПСС лично Леониду Ильичу Брежневу, покритиковав местный обком и изложив свое видение функционирования в обществе печати вообще и местной – в частности. Письмо, как водится, вернулось в обком КПУ. (Теперь даже как-то неловко осознавать: до чего же наивными мы тогда были.) Секретарь Житомирского обкома партии по агитации и пропаганде Евгений Острожинский вызвал меня через своего помощника Новика (за давностью лет не помню его имени) «на ковер». И тот в «доверительной» беседе в тиши кабинета сообщил: Евгений Валентинович просил передать, что если ты еще раз напишешь письмо в Москву, в ЦК, то мы тебя уволим из газеты, и места себе не найдешь во всем СССР.

Нас с университетской подругой Анастасией Гордиенко (Кирдода) таскали по очереди в местное КГБ (меня однажды для устрашения вывозили даже в лес, похитив после работы и затащив в «Жигули»), выясняя наши и наших киевских друзей политические взгляды, угрожая карами за инакомыслие. В результате Анастасию обманом уволили из местной газеты «Комсомольська зірка», подделав записи в ее трудовой книжке. Угрозы заставили ее искать пятый угол – так что она оказалась аж в Туркмении. Однако мы поддерживали связь по почте. Наши письма неизменно перлюстрировали и даже не скрывали этого – они часто «пропадали» или приходили в разодранном виде, конверты – в грязи.

Даже уже и в перестроечные годы после моей публикации в «Известиях» в 1987 году «Исповедь провинциального журналиста» - все о том же – какая печать нам нужна, - срочно собранное по указке ЦК Компартии Украины партийное собрание редакции (хотя я отродясь не была членом партии) семь часов подряд обсуждало. Нет, не мою статью и поднятые в ней вопросы свободы печати (это еще через год пройдет ХІХ Всесоюзная партийная конференция, на которой примут беспрецедентное постановление «О гласности»), а мою и моих родственников биографии.

Секретарь партийного комитета редакции с озабоченным видом рассказывал в присутствии секретаря обкома, что я не так вела себя в какой-то туристической поездке, не посещаю партийных собраний и вообще – мне незаконно установили городской телефон, «а перестройку мы ведем и проведем ее сами, без Ярошинской». Кляузу на меня после этого «собрания» во все московские партийные инстанции по доброй сталинской традиции подписали 19 журналистов «Радянськой Житомирщины».

Мой коллега Яков Зайко был исключен из партии, снят с общественной дожности секретаря местного Союза журналистов и уволен из регионального агентства «Новини Житомирщини» только потому, что публично поддержал меня и мои неугодные украинским властям статьи в центральных партийных (тогда других и не было) газетах - в самый разгар горбачевской перестройки. Еще один – Григорий Столярчук – узник Освенцима, посмевший прямо заявить в камеру приехавшей из Москвы телегруппы первого канала, что «если бы у них (местной власти – А.Я.) был пистолет, то они уже и застрелили бы ее», - совсем неожиданно попал под сокращение. Причем, он такой оказался один.

Эти и подобные истории из недавнего прошлого в моей жизни вспомнились также, когда на днях по одному из широковещательных российских телеканалов свой голос в хор травли композитора, певца и поэта Макаревича публично добавил всем известный режиссер и актер. Из как-то плохо связанной речи Михалкова, в которую он зачем-то приплел и «Молодую гвардию», и Любовь Шевцову, которая «там тоже плясала, пока ее друзья подрывали мосты», было видно, что он, скорее всего, не очень-то и вник в суть «дела» Макаревича, принявшего приглашение волонтеров выступить перед детьми донбасских беженцев. Однако – осуждает музыканта. Сразу повеяло чем-то вроде как забытым, но, оказывается, все еще востребованным.

При этом замечу: можно не во всем соглашаться или даже вовсе не разделять точку зрения Андрея Макаревича на события на Украине. Более того, я считаю, что музыкант местами заблуждается или просто не искушен в тонкостях мировой геополитики, жертвами которой, как правило, выступают простые граждане. Однако - и это главное - он имеет на свое мнение законное право, которое освящено Конституцией страны, и не надо ему затыкать рот. А тем более – угрожать. С депутатского или с какого бы то ни было амвона.

Вот как Макаревич прокомментировал ситуацию на одной из радиостанций: «Депутаты в своих доводах используют вранье, думаю, что совершенно сознательно это делают. У них такое задание. Надо взять одного и дотоптать, чтобы другим было неповадно. Я устал оправдываться. Мне не в чем оправдываться, я не выступал перед силовиками Украины, я ездил по приглашению Фонда волонтеров Украины выступить перед детьми беженцев из Донецка и Луганска… Никаких других выступлений у меня на Украине не было. Если меня за это хотят лишить наград, это их право. За обвинения Федорова в сотрудничестве с фашистами я на Федорова могу подать в суд, потому что это оскорбление моих чести и достоинства. Мой отец воевал с фашистами и потерял на войне ногу. Если я фашист, то я не знаю, кто Федоров тогда».

Кстати, по поводу наград. Во время путча ГКЧП, 20 августа 1991 года, группа «Машина времени» выступала на баррикадах перед защитниками российского Белого дома. После победы все ее музыканты были удостоены медали «Защитнику свободной России». В мае 1996 года Макаревич был доверенным лицом Бориса Ельцина на выборах президента РФ, позже удостоен ордена Почета.

«А вот Евгений Федоров, - пишут некоторые пользователи Интернета, - выступает, как недобитый ГКЧПист». Откуда такой вывод? Как указывается в биографии на его личном сайте (авторскую грамматику и стилистику сохраняю), «в 1993 году (Федоров – А.Я.) был народным депутатом Ленинградского областного совета народных депутатов, на базе которого был создан штаб, объединивший все областные советы Российской Федерации, и непосредственно участвовал в восстании против Ельцина, который, в нарушение Конституции, разогнал Совет Народных Депутатов. Бунт национально-освободительного движения был подавлен, и все участники были подвергнуты кто опале, кто роспуску, кто судебному преследованию».

Это биографическое уточнение многое объясняет в «деле» «фашиста» Макаревича. Видимо, патриота Федорова так преследовали после его «восстания против Ельцина», что он в результате оказался аж в Государственной думе - от провластной партии «Единая Россия». Правда, пока что без орденов. Но, судя по его законодательным инициативам, за этим дело не станет.

Избиратели на полях Интернета дают ему дельные советы. Например, Александр Шадрин рекомендует заняться зашкаливающей коррупцией, в частности, «делом» проворовавшегося, но амнистированного Сердюкова. А также - «сделать для людей достойную жизнь – доступные и бесплатные образование, медицину, поднять пенсии, зарплаты. Или депутатам заняться нечем?»

Макаревич – свободный человек в свободной (как нам внушают ежедневно с экранов телевидения) стране. И он волен делать все, что посчитает нужным – в рамках законов и Конституции. Награды у него можно, конечно, отобрать, как хочет того депутат Федоров, однако это точно не изменит мировоззрение музыканта. Как говорил Андрей Сахаров, «с мыслью можно бороться только мыслью».

Так что депутату осталось изобрести, каким образом запретить Макаревичу (и всем инакомыслящим) думать по-своему. Даю бесплатный совет. Похоже, без нейрохирургии здесь не обойтись, - так почему бы путем специальных операций не вживлять спецнаночип с единой запрограммированной доктриной в мозги «неправильно» мыслящей части населения? Орден депутату гарантирован.

Алла Ярошинская

Перейти на страницу автора