Она приспособится

«Мы собираемся использовать меры, которые мы использовали, и достаточно успешно, в 2008 году», - сказал Владимир Путин перед началом своей большой пресс-конференции. И в этих словах действительно содержится самое главное из того, что президент России имеет сегодня сообщить своему народу и человечеству. Буквально все последующие его соображения, высказанные в более коротком, чем обычно, но все равно весьма продолжительном общении с журналистами, были лишь дополнениями и комментариями к этому генеральному тезису.

«Последующий рост и выход из сегодняшней ситуации неизбежен… После этого (т.е. после максимум двух лет упадка — ред.) рост неизбежен… Неизбежно, повторяю еще раз, ситуация встанет в нормальное русло…».

Многократное повторение одних и тех же слов обычно свидетельствует о неуверенности. Вероятно, она есть. Но Путин не видит ни для себя, ни для своей страны никаких альтернатив.

Он согласен, что кризис российской экономики процентов на 25–30 объясняется западными санкциями. Но способа от них избавиться Путин не знает. Точнее, знает, но считает верным путем к погибели. Не то чтобы он играет сейчас с Западом на обострение - скорее, даже в каких-то мелочах сдает назад. Но при этом не только не отказывается от той картины мира, которую рисует в последнее время, а, наоборот, еще и дополняет ее новыми мазками: «…Может быть, мишке нашему надо посидеть спокойненько, не гонять поросят и подсвинков по тайге, а питаться ягодками, медком. Может быть, его в покое оставят? Не оставят… Тайгу будут сразу прибирать. Ведь мы же почти от официальных лиц слышали многократно, что несправедливо, что Сибирь с ее неизмеримыми богатствами вся принадлежит России… То, что мы на своей собственной земле хозяйствуем, это несправедливо, нужно раздать. А потом, после этого, как только вырвут когти и зубы, тогда мишка вообще не нужен. Чучело из него сделают, и всё…».

Кому именно хотят «раздать» Сибирь, глава нашего государства почему-то не уточнил. Будем надеяться, дружественный Китай не примет эти метафоры на свой счет. А американцы привыкли к любым обличениям и достаточно закалились, чтобы не обращать на них внимания. Главное, что к существованию под санкциями Путин предлагает относиться не как к эпизоду, а как к норме российской жизни.

И, видимо, не такой уж плохой жизни. Для начала Путин с цифрами в руках показывает, что в январе–октябре нынешнего года российская экономика чувствовала себя весьма сносно: «Рост валового внутреннего продукта – он за 10 месяцев текущего года составил 0,7, может быть, будет где-то 0,6 процента. Вчера мы с коллегами собирались, более точно подводили итоги. Сальдо торгового баланса выросло… После прошлогодней паузы немного ускорилось промышленное производство. За январь–октябрь прирост составил 1,7 процента… На низких значениях находится и уровень безработицы. Он у нас опускался даже ниже пяти процентов, сейчас где-то в районе пяти, может быть, 5,1 процента».

Вообще-то, исключительная скромность этих цифр не дает поводов для хвастовства. Но дело-то обстоит куда серьезнее. Не названные по фамилиям «коллеги», похоже, просто скрыли от президента провальные итоги одиннадцатого месяца, ноября, только что официально опубликованные.

В ноябре индекс промышленного производства (скорректированный по сезонно-календарным факторам) снизился по сравнению с октябрем на 1,2%, реальные денежные доходы граждан составили лишь 95,3% к ноябрю прошлого года, инвестиции упали на 4,8%, а безработица выросла до 5,2%. И это были только первые раскаты кризиса. О том, что происходит с валютными курсами, инфляцией и всем прочим прямо сейчас, можно и не напоминать.

Путин, собственно, так и поступил, отметив лишь, что валютные резервы, остатки денег на балансе Минфина и прочие запасы достаточно велики, чтобы «сохранить все наши плановые показатели по социальным вопросам и проблемам, имея в виду, конечно, прежде всего пенсии и заработные платы бюджетников» и продержаться до победного конца, то есть до того момента, когда «экономика приспособится к жизни и работе в условиях низких цен на энергоносители". "Как быстро произойдет это приспособление, если цены сохранятся такими, какие они есть сегодня, либо будут снижаться даже ниже 60, 40, я не знаю, сколько угодно. На самом деле, для нас – сколько угодно, просто будет происходить структуризация самой экономики…».

О том, как плохо пойдут дела, если нефтяная цена и в самом деле устойчиво упадет до $40, я недавно писал. Но будем оптимистами и допустим, что среднегодовая цена на нефть в ближайшие годы погуляет около $60–80, как это и было в 2009-м – 2010-м. Вспомним только, что российская экономика за эти годы вовсе не «приспособилась к жизни и работе в условиях низких цен». Власти пальцем не пошевелили, чтобы это произошло. Наоборот, они тратили резервы на субсидирование гигантов госэкономики, которые иначе бы обанкротились, на обогащение бюрократии, и даже еще оставалось кое-что на поддержание жизненного уровня рядовых людей.

Многие сейчас с улыбкой цитировали путинские слова о том, что диверсификации российской экономики 20 лет подряд якобы мешали высокие нефтяные цены. Власти будто бы ничего не могли поделать - бизнес не слушал их мудрых советов, алчно вкладываясь только в нефтедобычу. Хотя в Норвегии, Омане и Объединенных арабских эмиратах власти не были так бессильны, и диверсификация их экономик заметно продвинулась, невзирая на нефтяную дороговизну.

Но сейчас важнее даже другое. Кризис 2008-го и последующих лет надо вспоминать вовсе не как пример для подражания, а как опыт расточительного и неэффективного государственного менеджмента. Хотя бы потому, что тогдашнее транжирство резервов сегодня уже просто не повторить.

Как ни складывай доллары Центробанка с рублями Минфина (у Путина получилось 8,4 трлн руб.), реальные резервы сейчас раза в два меньше, чем шесть лет назад. А иностранные долги нашего монополистического бизнеса – в полтора раза больше. Причем, в отличие от 2008-го, переодалживать деньги на Западе по понятным причинам почти невозможно, а китайские кредиты выдаются под довольно-таки суровые условия, если выдаются вообще.

Так что в этот раз целых два года жить накопленными запасами явно не получится. Не говоря о том, что всего лишь двухлетняя продолжительность кризиса, обозначенная Путиным в качестве максимальной, говорит о немалом его оптимизме, но уж никак не о знании мировой экономической ситуации.

Сомнительно, что «отскок» нефтяных цен, о котором молятся в Кремле, будет таким быстрым и сильным, как в 2010-м – 2011-м. Мировой рынок энергоносителей радикально перестраивается. Возвращение сверхдорогой нефти маловероятно. Даже $80 за баррель, видимо, будет теперь считаться высокой и выгодной ценой.

Человечество начисто игнорирует тот факт, что нынешняя российская экономическая система откалибрована на $110, и даже при такой цене может лишь стагнировать. «Диверсификация» - это действительно требование времени. Точнее, ультиматум.

Владимир Путин несколько раз повторил, что эта самая диверсификация стремительно покатится теперь самотеком, даже и без участия властей. Но ни в коем случае не стоит принимать всерьез эти ультралиберальные намеки, подразумевающие разорение множества предприятий, в первую очередь - околовластных гигантов, и, естественно, уход со сцены слоя некомпетентных и расточительных госменеджеров, вскормленных нефтяной халявой.

Чтобы не было никаких подозрений, свои благопожелания, касающиеся диверсификации, глава нашего государства сразу же перечеркнул несколькими конкретными заявлениями.

Во-первых, объявил, что амнистия оффшорных капиталов будет распространена и на «домашние» владения российских бюрократов: «Нужно легализовать и то имущество, которое записано, переписано, скрыто на каких-то подставных фирмах, на родственников и так далее внутри самой России. Нужно всем заявить один раз о том, что кому принадлежит, перевернуть эту страничку и пойти дальше». Каждый, кто знаком с нашей действительностью, понимает, что «переворачивание странички» будет организовано не для всех, а только для «своих», для того самого чиновно-коммерческого слоя, который завел страну в кризис и попутно обогатился сверх всякой меры.

А в качестве ясного разъяснения, кого именно он имеет в виду, Путин дал своеобразный, но предельно четкий ответ на вопрос о «руководителях госкорпораций, которые сперва просят занять им триллионы из бюджета, потом на миллионы проводят закупки айфонов, потом выбрасывают на рынок страны облигации, а также не забывают выплатить себе миллионные бонусы»: «Зарплату Сечина не знаю… Он работает, кстати, достаточно исправно и весьма эффективно, он эффективным менеджером оказался…».

Поскольку мерилом эффективного менеджмента назван менеджмент «Роснефти» - самого первого, пожалуй, кандидата на попадание под удар диверсификации, если бы таковая была настоящей, - значит, глава России и в самом деле верит, что систему менять не надо. Страна как-нибудь «приспособится».

Все может быть. У страны действительно огромные адаптивные таланты. Но все же не стоило бы с такой силой ими злоупотреблять.

Сергей Шелин

Перейти на страницу автора