Posted 24 января 2015,, 16:10

Published 24 января 2015,, 16:10

Modified 31 марта, 09:44

Updated 31 марта, 09:44

Памятник как взятка собственной совести

24 января 2015, 16:10
Дмитрий Губин
Меня бесит, что современная Россия в культурных приемах использует методы XIX века. Это лишний раз показывают нашу периферийность. А я – противник культурной убогости. Но есть ли другие приемы, неархаичные?

Памятник Иосифу Бродскому в Петербурге не будет установлен на Пироговской набережной (хотя планировалось). Его собираются смонтировать на брандмауэре дома Мурузи, где жил Бродский, со стороны переулка Короленко. Со стороны собора нельзя: новые памятники запрещено устанавливать на открытых пространствах исторической зоны, и это хорошо. А плохо, с моей точки зрения, то, что памятник Бродскому все-таки будет.

Почему плохо?

Да потому что памятник как увековечение памяти – это культурная идея XIX века. Попросите прохожих у дома Мурузи прочесть по памяти хоть что-то из Бродского. Неважно что. От хрестоматийного «В Рождество все немного волхвы. В продовольственных слякоть и давка…» до «Школьной антологии», от которой до сих пор трясет школьных училок («Но все-таки как вещ бывает голос пионерской речи!..», «Берешь все это в руки, маешь вещь!» и «Эти ноги на мои бы плечи!»).

Бродского знают, но не читают, потому что поэзию сегодня в России не читают вообще. Она умерла, замерла, замерзла, и Бродский умер, и любой памятник, установленный ему, – могильный, включая тот, что в Москве на Садовом кольце и в Питере во дворе филфака, куда теперь не пускают с улицы, так что это кладбище кладбища.

Памятник Бродскому в стране, где стихи остались уделом горстки образованных нищебродов – это примерно то же, что и памятник в Петербурге Габдулле Тукаю, который воткнули на углу Кронверкского и Зверинской. Да, татарский поэт Тукай жил на Зверинской: 13 дней в 1912 году. Чтобы понять, каким он был поэтом, нужно знать и Тукая, и татарский. Те, кто пролоббировали ему памятник, поступили так же, как поступают те, кто на месте гибели родных на трассе «Скандинавия» ставят пустой памятник-кенатаф и вешают венок, приватизируя общественное пространство.

Повторяю: я против памятника Бродскому ровно по той же причине, по какой я против памятника Тукаю в Петербурге или, не знаю, Нельсону Манделе в Лондоне (когда я жил в Лондоне, то подписывал письмо протеста). Сегодня такие памятники выполняют роль взятки собственной совести.

Памятник сегодня – дико архаичный способ продления жизни после смерти. Я искренне люблю Бродского, этого мычащего давителя русских слов в ступке времени, я его слегка побаиваюсь, помню наизусть и считаю великим поэтом и великим ленинградцем. Меня бесит, что современная Россия в культурных приемах использует методы XIX века. Это лишний раз показывают нашу периферийность. А я – противник культурной убогости.

Но есть ли другие приемы, неархаичные?

Конечно. Лев Лосев, другой великий поэт и ленинградец (его я люблю даже больше Бродского), в ЖЗЛ’ловской книге о Бродском упоминает, как тот в 1991 году в США был выбран поэтом-лауреатом. Помимо стипендии, это означало нанесение стихотворных цитат на общественный транспорт – и Бродский даже сочинил для нью-йоркского метро двустишье «Sir, you are tough, and I am tough. But who will write whose epitaph?».

Вот общественный транспорт как транспорт для поэзии – это сегодня круто. Стихи (или музыка), звучащие в метро, – это класс. Но в Петербурге с его провинциальной культурной политикой цитата из поэта – это лишь затертое до дыр в головах «Люблю тебя, Петра творенье!» на день города.

В Петербурге нет звания поэта-лауреата (или прозаика-лауреата, или композитора-лауреата, или художника-лауреата, или фотографа-лауреата), выбираемого другими поэтами, но финансируемого казной, т.е. всеми горожанами. Поэтому в провинциальном питерском метро раздается мертвяческое «Проходим с левой стороны, не задерживаемся на эскалаторе!», но не звучат ни Бродский, ни Лосев, ни Кушнер, ни Десятников, ни Каравайчук, ни Ханон (последние трое, если кто не знает – живые музыкальные гении, наши с вами современники). У нас на очередной день города опять будут ходить ряженые, изображая Петра и Екатерину, но никому в Смольном в голову не придет раздавать, не знаю, пароль на скачивание «Завода «Свобода» Ксении Букши, этой потрясающей питерской девочки, написавшей дивный ленинградский роман, - выкупив для этого права у издательства.

Они ценить умеют только мертвых, у них могильный памятник и есть культура. И это вторая причина, по которой я против памятников хоть Бродскому, хоть Ахматовой, хоть Товстоногову, хоть Десятникову (а ведь посмертно ему поставят).

А третья причина состоит в том, что в Петербурге постоянно ставят памятники, в то время как нам остро не хватает современной скульптуры, преобразующей городскую среду. Чтобы понять, насколько такая скульптура может менять повседневность, достаточно заглянуть в Париже к Центру Помпиду и увидеть знаменитый кинетический фонтан Стравинского, созданный в 1983-м Жаном Тэнгли и Ники де Сен-Фалль. Эти фантастические разноцветные крутящиеся формы, объединившие механику, воду и скульптуру, настолько потрясли мир, что разошлись цитатами по десяткам городов. А у нас Матвиенко искренне считала «культурой» разлапистый фонтан с цветомузыкой на Неве, пересказывающий то, что сказал миру «магический фонтан» в Барселоне еще в 1929-м.

И эта современная скульптура нужна не центру, где и так аттракционов хватает, а, прежде всего, окраинам. Веселому поселку, Гражданке, Комендантскому аэродрому с их адом второсортной жилой архитектуры и мастодонтами торговых центров. Объявлять всемирный дизайнерский конкурс на изменение среды Муринского ручья или, не знаю, Конной Лахты – вот долг хранителей культуры. И если этот ручей будет засажен какими-нибудь говорящими и поющими кустами, какие растут в Токио в районе Одайбо, – это и будет памятником преемственности культур, то есть памятником и Бродскому в том числе. Который не бюстик Джона Донна ставил на стол, а слава тебе, господи, Донна читал.

Вот и перечитайте «Большую элегию Джону Донну», чем ломать копья по поводу памятника. А еще лучше – запустите буккроссинг в питерских парках, чтобы маленькие книжечки со стихами Кушнера, Лосева, Бродского или Мандельштама лежали (бери и читай!) точно так же, как они лежали прошлым летом в главных московских парках.

А брандмауэр на доме Мурузи отдайте под граффити, оговорив тему. Выйдет и дешевле, и круче.

Мертвые пусть сами хоронят своих мертвецов.