Из жизни наглых белоручек

Ну вот, опять кризис. Банки еще рассылают sms с предложениями кредитов и бонусов при покупке поездки в Майами, а подруга уже звонит в панике: на что купить новые сапоги, потому что старые уже рвутся. Залезаешь на антресоли посмотреть, что у самой с зимней обувью, и находишь облигацию госзайма, купленную еще твоей матерью, у которой тогда тоже не было денег на сапоги, потому что она растила тебя. Как будто сумасшедшая машина времени возит по кругу - от хрущевской денежной реформы-1961 до обвала ГКО-1998, от брежневских очередей за синими курами до павловского обмена купюр-1991. От разнообразных «черных вторников» до «импортозамещения». И опять, как раньше твои мать и бабушка, включаешь мысленный калькулятор – потому что как ни крути, ты сама уже мама и бабушка, и от тебя слишком многое зависит… Твой калькулятор в очередной раз не должен подвести.

Десять лет назад мне пришлось в командировке добираться на маленькую станцию в валдайских лесах Новгородской области. Пересесть с поезда на поезд не удалось – один опоздал, другой показал хвост. Глухая ночь, а к утру нужно быть на месте. У вокзала в небольшом райцентре отдыхали десяток таксистов. Но 50 километров по плохой дороге никто не хотел ехать ни за какие деньги. И тут появилась рыжая Катя на старенькой «пятерке»:

- Поехали! Чек для отчета? Тогда заедем тут недалеко, будет чек.

Мы свернули в глухой переулок, таксистка вынесла из деревянного дома чек со штампом мифического ООО «Автосервисконтракт», и мы двинулись в ночь. Была весенняя распутица, плохой асфальт кончился за чертой города. Таксистке было лет 25 - студентка-заочница, мужняя жена и мама двоих малышей. Мы говорили обо всем: о том, что муж получает мало, но зато уже заканчивает крышу над новым домом; о сессии на юрфаке; о закавыках российских законов. Ехали медленно. А потом встали, и то, что называлось дорогой, стало медленно с чавканьем всасывать в себя «пятерку». Подкладывание под колеса дощечек и палочек не помогло. Чумазые, мы посчитали спички в коробке и решили экономить воду в бутылке. Мобильная связь умерла. Катя с правильной интеллигентной речи перешла на мат… Может, это и помогло - впереди засветили фары заблудшей фуры. Мы спасли друг друга: водитель фуры выдернул нас, а мы объяснили, что ему нужно возвращаться и искать другую дорогу, потому что его-то точно никто не выдернет до утра. До нужного места доехали на рассвете, умылись из колонки близ станции, и Катя отправилась назад по круговой дороге, вроде бы не такой разбитой.

Спустя год я оказалась в том же райцентре. Спросила у седого таксиста про Катю. Он недовольно сморщился: «Наглая рыжая баба. Она и к кабакам не боится подъезжать, забирает пьяных, везет домой, еще и честную из себя строит - сдачу дает». А еще через пару лет на вопрос о Кате другой немолодой таксист ответил: «Екатерина Васильевна? А она сейчас наша хозяйка. Не обижает».

Конечно, не каждая может стать бизнес-леди. Но все мы, чьи годы пришлись на эпоху перемен, решали и решаем задачу: как защитить благополучие семьи и остаться собой. Брошюры советских лет по ведению домашнего бюджета и тогда не очень помогали нам, женам сторублевых инженеров или одиноким мамам-библиотекаршам. Я, например, с тех времен ненавижу иголку и нитку, хотя умею кроить и шить. Потому что довелось в отсутствие швейной машинки из старой куртки вручную сшить красивый комбинезон годовалому сыну (в продаже не было не то что комбинезонов – теплых штанов). Теперь некоторые сочувствуют мужу: «Жена белоручка! Сам пришиваешь пуговицы! Носки штопаешь!»

И этого досужего мнения о моей женской никчемности не изменить. Хотя именно я несколько лет назад среди ночи бросилась смотреть валютный курс, чтобы наутро немедленно обменять «заначку» и купить сельский дом. На следующий день денег уже не хватило бы. Сейчас этот дом стоит вдвое дороже. И баню рядом сами построили. А на участке не только цветочки, но и картошка с капустой. Но все равно я - белоручка, пуговиц не пришиваю. На днях читала признание такой же «белоручки»: «Я умею делать все, а главное – по мне не видно, что я умею делать хоть что-нибудь». Такие уж мы нежные тепличные растения, которым не довелось жить в теплицах. Точнее, теплицу разбили камнями, и туда хлынули дождь да град.

В российских реалиях иногда прагматичным оказывается даже женское легкомыслие. Знала очень бедную семью. Мама троих дочерей вдруг взяла из сберкассы несколько с трудом отложенных на «черный день» сотен. И на все деньги купила платьев себе и дочкам, в том числе старшей замужней. Свекровь этой дочери покачала головой: голытьба и транжира. Там семья была по-советски зажиточная: свекор доктор наук и завкафедрой, подходит очередь на «Волгу», деньги «на книжке» подкоплены.

Но в одночасье эти тысячи превратились в фантики, и мечта о «Волге» растаяла как туман. У «транжиры» же и ее дочерей остались хотя бы платья, их хватило надолго. А та самая старшая дочь (с дипломом по творчеству Эдгара По) учительствовала в поселке под Гатчиной. На треть ее жалкой зарплаты жили, курицу мизерными кусками в холодильнике морозили. Но две трети - тратили на бухгалтерские и языковые курсы. Вокруг считали, что это дурь и лучше бы она «челоночила» с клетчатыми сумками. Однако через несколько лет эта женщина стала директором завода от иностранной промышленной компании. Была топ-менеджером в Москве, в Германии, вернулась в Петербург. А потом подсчитала свои ресурсы и решила: хватит, я всю жизнь работала, вырастила ребенка. Пришла на завод сдавать дела в ярком топе и бриджах, персонал сбежался смотреть - директора прежде видели только в строгих деловых костюмах. Она начала путешествовать и стала завсегдатаем оперы, при этом строго рассчитывая ежемесячные траты. На карнавал в Рио – пожалуйста. А купить за 200 рублей пирожное, которому красная цена четвертной, – нет. Не дает память о курице, куски которой отмерены аптечными дозами.

В конечном итоге неважно: клетчатая сумка или бухгалтерские курсы; покупка в долг старенькой «пятерки» или стоптанные ради своего стартапа по кабинетам и банкам туфли; корпение над переводами или потеснившая клумбы картошка.

«В моем погребе кризиса нет», - сказала мне в 2009 году роскошная деваха, продававшая рассаду. Тоже, небось, белоручка – маникюр у нее был на зависть. Или «наглая баба». Наш человек! Растет смена!

«Тектонические сдвиги» в обществе и государстве первыми ловим мы, женщины, «сейсмическими приборами» мозга. И спасаем мир, пусть маленький мир своей семьи. Когда подступает коварный враг - депрессия - нужно об этом вспоминать. Враг испугается наглой белоручки и отступит.

Светлана Гаврилина