Не верьте сложным объяснениям

Не стану разбирать детали официального пропагандистского сопровождения суда над Надеждой Савченко. Кому это интересно, давно во все вник. Скажу только, что не надо обращать внимания на любые попытки придать этому мероприятию какую-то заранее выстроенную логику и дальновидный стратегический смысл.

Смысла-то как раз и нет. Дикий процесс не был задуман как скандал мирового масштаба. И за ним не стоит попытка сообщить всему миру, что Россия, как якобы и США, будет теперь ловить и судить любого, кто причастен к гибели ее граждан, где бы и при каких бы обстоятельствах эта гибель ни произошла.

Если бы было постановлено, что наша держава в самом деле объявляет человечеству о своем праве похищать и отдавать под собственный суд любого иностранца, которому предъявлено такое обвинение, то Надежде Савченко не вменяли бы, наряду с прочим, добровольное проникновение в Россию. Эта фантастическая история понадобилась именно для того, чтобы отмежеваться от подозрений в присвоении себе такого права. Иначе ведь пришлось бы по умолчанию признать, что другим державам тоже позволительно захватывать людей на территории России.

Но ничего такого не планировалось. Сноуден может спать спокойно. Под дело Савченко незачем подводить сложные объяснения, когда сами собой напрашиваются простые.

Лето позапрошлого года. Под Луганском гибнут два российских тележурналиста. В войне на Востоке Украины на этот момент участвуют тысячи российских граждан, из которых сотням суждено погибнуть. Но, в отличие от большинства из них, тележурналисты в фокусе высокого, а возможно и высочайшего внимания. Поэтому именно в данном случае приказано найти и наказать виновных. Савченко, которая находится примерно в этом месте и как раз в этот день взята в плен, выглядит подходящим кандидатом в обвиняемые. Поэтому решение принято. Импровизация состоялась, и все дальнейшее, вплоть до сегодняшнего дня, обязано будет под нее просто подлаживаться.

Если возникнут доказательства, что Савченко была пленена на час—другой раньше рокового обстрела, тем хуже для доказательств. Если станут напоминать, что Минские соглашения предусматривают обмен всех на всех, придется сказать, что Россия этими соглашениями не связана.

Процесс сам собой становится показательным, и хотя «показывает» он совершенно не то, что было задумано первоначально, схема не предусматривает никаких вариантов и поправок. Правдоподобие и благообразие не имеют поэтому никакого значения. Будут протесты? Да, будут. Так ведь на то и пропаганда, чтобы объяснять, истолковывать и переносить вопрос в широкий международный, психологический и философский контекст. Чем шумливее и многословнее, тем лучше.

Хочу верить, что теперь Савченко и других с обеих сторон все-таки обменяют, наконец, друг на друга. Но, чтобы такое состоялось, понадобится уже следующее высочайшее решение, которое тоже может быть принято только в порядке импровизации.

Импровизация — это сейчас единственный двигатель большой российской политики. Не согласны? Тогда назовите хоть одно серьезное действие, которое было предпринято в последнее время в порядке осуществления долгосрочной стратегии. Уж не уход ли это из Сирии?

Мало что окутано таким туманом утонченных объяснений и истолкований — официальных, полуофициальных и волонтерских. И большая часть из них приписывает Путину, при разной степени симпатии к его деятельности, какую-то заранее просчитанную стратегию и тонкую игру с его противниками на мировой арене.

Говорят о том, с какой ювелирной точностью был выбран момент — не раньше, чем режим Асада немножко ожил, но и не позже, чем там снова разгорелась война; о том, какую растерянность это посеяло в стане Обамы, — и т. д., и т. п.

Но если ходы в самом деле просчитываются, то их могут просчитать и другие умные люди. Кто из сегодняшних истолкователей предсказывал этот уход? Не саму его целесообразность, достаточно очевидную, а именно что он будет сейчас реально предпринят? То, что его не предвидел никто, как раз и есть явный признак импровизационности решения. Как и решения полугодовой давности о начале этой военной кампании, которое тоже ведь никто не предсказал хотя бы за пару недель.

Не надо сложно объяснять простые вещи. В какой-то момент у Путина сложилось ощущение, что сирийская война заходит в тупик, что пора заняться домашними проблемами, что боевые соратники из Дамаска и Тегерана ведут себя не должным образом — и все это вместе взятое конвертировалось в желание вывести часть сил и посмотреть, что из этого получится.

Не совсем исключено, что через какое-то время у него возникнет ощущение, что надо вернуть их обратно. И те, кто сейчас поражаются искусству, с каким был выбран момент для вывода войск, будут искренне дивиться своевременности их повторного ввода. Но, разумеется, не раньше, чем он произойдет.

В действительности же единственный стратегически значимый результат сирийской кампании — это разрыв с Турцией, который безоговорочно ухудшил международное положение России и тоже был осуществлен в предельно импульсивной и импровизационной форме. Даже самые горячие любители геополитических построений не решаются сказать, что он был реализацией некоего давным-давно выношенного замысла. Они просто обходят эту тему.

Понятно, что большие политические экспромты не возникают совсем уж из ничего. Каждый из них по-своему обоснован. Путин импровизирует, исходя из тех сведений, которые ему сегодня поставил ближний круг, из сиюминутных представлений о раскладах сил и настроений, а также из личного понимания, что хорошо, а что плохо. Принимаемые таким способом решения не связаны ни друг с другом, ни с прошлыми решениями, и постоянно оборачиваются скандальными сюрпризами.

В результате чего политическое пространство заполняется показательными процессами, показательными ссорами с соседями и показательными военными кампаниями. А если судить по скорости накопления хозяйственных проблем, на подходе и показательные экономические мероприятия, содержание которых вождю еще предстоит придумать.

Все это сопровождается шквалом пропагандистских истолкований, с каждым разом все более запутанных и замысловатых. Хотя чего уж проще. И печальнее.

Сергей Шелин