Новый кремлевский минимализм

Сначала немножко чужой придворной хроники. Ночью, накануне решающих переговоров в Дохе, главе саудовской делегации позвонил Мухаммад ибн Салман аль-Сауд, сын короля Салмана ибн Абдель-Азиза аль-Сауда от третьей жены и заместитель наследника престола Мухаммада ибн Наифа аль-Сауда. Замнаследника сказал, что ему как-то не по душе готовый и вроде бы уже согласованный проект соглашения о заморозке нефтедобычи. На следующий день представители России и множества прочих нефтеторгующих стран, несолоно хлебавши, разъехались по домам.

Дело тут не в самом соглашении, подписание или неподписание которого на рынок нефти повлиять не могло, а в том, кто и в каком стиле отдает сегодня команды. Когда в декабре 2005 года Владимир Путин объявлял, что России предстоит стать лидером мировой энергетики, он имел в виду совершенно другое распределение ролей.

А весной 2016 года представители бывшей «энергетической сверхдержавы» смиренно проглотили унижение и не рискнули даже вслух покритиковать 31-летнего любимца саудовского монарха. Не до амбиций. Еще обидится, откроет все краны, и баррель будет продаваться за $30, как он уже не раз намекал.

Для нашего руководства нефть больше не рычаг, которым можно перевернуть мир. Потолок мечтаний - $50 за баррель. Тогда нефтедолларов кое-как хватит, чтобы выполнить годовой бюджетный план без новых урезок. Вместо не оправдавшего себя сверхдержавного романтизма, скромный скупердяйский реализм.

А что стало с остальными мечтами двухтысячных?

Членство в G8. Россия тогда шаг за шагом добилась почти полноправного участия в клубе главных богатых держав. А сегодня мидовский чиновник «не видит необходимости реанимировать то, что осталось в прошлом». Возврата в «восьмерку» нет и быть не может. Только и остается говорить, что не очень-то и хотелось.

Членство в БРИК (позднее – БРИКС). Когда в 2006 году в Санкт-Петербурге основывали этот клуб крупнейших развивающихся стран, то надеялись, что Кремль, стоя одной ногой в «восьмерке», а другой в БРИКе, сможет играть центральную роль в мировой политике. Сегодня даже Китаю с Индией лень бороться друг с другом за центральные роли в самом БРИКе/БРИКСе, а России и Бразилии отводимые им старшими товарищами роли на подтанцовках и подавно не нужны.

Удвоение ВВП и вхождение в ряды высокоразвитых стран. Кто сейчас вспомнит, что с 1998 по 2008 годы российский ВВП и в самом деле почти удвоился? С тех пор-то роста не было. В 2015 году ВВП России был всего на 14% выше, чем двадцатью пятью годами раньше, в 1990-м. Даже эксперты экономических ведомств, оптимисты по роду занятий, предсказывают, что за ближайшие два – три года хозяйственный рост составит в совокупности два-три процента. А в долгосрочный прогноз Высшей школы экономики заложена десятилетняя стагнация.

Эти осторожные люди не стали бы предвещать ничего подобного, если бы не знали заранее, что за такое теперь не накажут. Ранний Путин хотел догнать Европу. Сегодняшний Путин смирился с тем, что мировой экономический вес России снижается и будет снижаться впредь.

Отказ от мечтаний прошлого десятилетия происходил постепенно. А вот от мечтаний последних лет – стремительно.

Говорят, что проект реставрации Советского Союза с самого начала был блефом. Вряд ли это так. Два – три года назад контуры этого гигантского начинания уже вырисовывались. Создание Новороссии на месте Южной и Восточной Украины. Вовлечение ее вместе с Казахстаном, Белоруссией и несколькими малыми постсоветскими странами в Евразийский экономический союз, а также, видимо, и в союз военный – реанимированную ОДКБ. Все это, вместе взятое, означало бы, что некое подобие СССР воссоздано.

То, что из этого почти ничего не вышло, вовсе не следствие изначального блефа. Новороссия не состоялась не оттого, что ее не пытались осуществить, а потому, что оказалась химерой. Члены ЕАЭС отказались участвовать в российских антисанкциях против ЕС и в бойкоте Украины и Турции не из-за того, что Москву это устраивало, а исходя из собственных интересов и амбиций. Такой же фикцией, как ЕАЭС, оказалась и ОДКБ. Казахстан, Киргизия и Белоруссия, члены этой организации, а значит, формальные союзники Армении, этой весной никоим образом не поддерживают ее (а по факту и Россию) в боевых действиях из-за Карабаха. Скорее уж они сочувствуют Азербайджану, хотя и за него воевать тоже, конечно, не станут.

«Хочу, чтобы россияне понимали, особенно руководство России, что мы не будем мальчиками на побегушках». Слова, запросто произносимые белорусским президентом Александром Лукашенко, и абсолютно немыслимые в устах первых лиц «стран народной демократии», не говоря о союзных республиках, указывают на то, во-первых, что страны, записанные в этот возрожденный якобы СССР, не считают нужным даже и притворяться российскими сателлитами; а во-вторых, что с сегодняшней Москвой так говорить можно – она уже смирилась с неудачей проекта.

Как смирилась и с провалом «поворота на Восток». В 2014 году хозяйственный и политический блок с Китаем был серьезнейшей ставкой и большой надеждой. Ведь двойственный альянс мог бы всерьез бросить вызов Западу. А сегодня, после того, как Пекин наотрез отказался заключать с Москвой союз, а в сфере экономической всерьез интересуется лишь получением российской нефти, Кремль научился философски воспринимать тот факт, что объемы российско-китайской торговли в первые месяцы 2016 года составляют лишь 60% от тех, что были двумя годами раньше, что китайские военные траты (в 2015 году) в 3,3 раза больше российских, и что ни особой близости, ни, тем более, равенства с дальневосточной сверхдержавой нет и быть не может.

И совсем уже быструю трансформацию претерпела акция в Сирии. Хватило всего шести месяцев, чтобы мечты о принуждении Запада к равноправному альянсу против «Исламского государства» (террористическая организация, запрещенная на территории РФ) сменились гораздо более скромными планами сохранения режима Башара Асада, пусть даже временного и частичного, и попытками избежать эскалации российского участия в этой войне.

«…Независимый, суверенный, достаточно эффективный, знающий себе цену, имеющий свои собственные интересы и способный о них заявить игрок, он мало кому нужен, и его стараются немножко осадить, поставить на место… Нам ведь ни от кого ничего не нужно, кроме того, что нам принадлежит. Мы‑то готовы искать компромиссы. Мы понимаем, что мир не состоит только из наших интересов, и у других есть интересы. Но для того, чтобы мир был гармоничным, мы должны учитывать интересы партнеров, а они – наши…»

Слова, произнесенные Владимиром Путиным в беседе с активом ОНФ в Йошкар-Оле, на первый взгляд, похожи на многие прежние его заявления. Однако обратите внимание на тезис о «знающем себе цену игроке», который, оказывается, «мало кому нужен» и которому тоже «ни от кого ничего не нужно».

Скажет ли глава США, что Америка «никому не нужна» - разве что как объект, который надо «осадить»? Или, допустим, глава Китая? Глава Индии? Глава Германии?

Опыт грандиозных начинаний мирового замаха, и давних и совсем свежих, привел наших вождей к тому, что решительно все их планы стали сегодня планами-минимум. Это подлинный переворот в умах. «Вставание с колен» не отменено, но как бы иссякло само собой.

Сегодня мечтают о малом. Причем буквально на любом фронте: экономическом, политическом, международном. Чтобы нефть хоть чуть-чуть подорожала. Чтобы вернулся родной хозяйственный застой. Чтобы народ сидел смирно. Чтобы военные кампании не расширялись, а еще лучше – как-нибудь сами собой затухали. Чтобы президентом стал Дональд Трамп и дружески хлопал по плечу.

Идей относительно будущего нет. Готовности что-то предпринять по собственной инициативе меньше, чем когда-либо за последние годы. Это следовало бы назвать смирением, если бы не страстное желание законсервировать то, что есть, навсегда.

Сергей Шелин