Недуги российской экономики

Российская экономика больна давно и очень серьезно. Сначала об этом говорили только специалисты, в 2013 году черты надвигающегося кризиса стали читаться по макроэкономическим показателям, а в 2014 проблемы стали очевидны любому обывателю.

2015 год для многих стал временем несбывшихся надежд: одни надеялись на быстрое оздоровление экономики под знаменами инноваций и импортозамещения, другие ожидали ее скорой и мучительной гибели в результате гиперинфляции, девальвации, падения банковской системы, череды банкротств и роста безработицы. Ни те, ни другие не оказались правы — экономика РФ все еще жива и, одновременно, все еще больна.

Чтобы понять, что ее (и нас вместе с ней) ожидает в ближайшем будущем, нужно хорошо представлять себе ее недуги. Экономика России сейчас страдает от системной коррупции, управленческого маразма и дешевой нефти, которые органично складываются в единую клиническую картину.

Позорная болезнь

Коррупция чем-то похожа на сифилис. Его можно подхватить самыми разными путями: с кровью наркомана, во время незащищенного соития или при рождении — от больного родителя. О том, как именно мы подцепили эту заразу, можно спорить, но принципиального значения это уже не имеет.

Сифилис начинается с безобидной сыпи, затем поражает все системы организма — печень, кости, сердце, мозг — и в конце концов обезображивает человека окончательно. Коррупция начинается с приближенных к казенной кормушке друзей и родственников, затем расползается по всем ветвям власти, парализуя их работу, и в какой-то момент настолько уродует лицо государства, что без содрогания на него уже и взглянуть становится невозможно.

Мы дошли до последней стадии, когда на самой вершине пирамиды государственного управления оказались силовики, в крупном бизнесе — их друзья и родственники, на ключевых постах в госкорпорациях — дети, а в думе — клоуны на зарплате. Не самые умные, не самые образованные, не самые работоспособные, и уж точно — не самые преданные России.

Проблема коррупции даже не в том, что общество несет колоссальные дополнительные издержки на взятки чиновникам, исчисляемые миллиардами долларов (по разным оценкам — от 3,5 до 7% ВВП, то есть от $35 до $70 млрд).

И не в том, что основная часть этих денег выводится впоследствии за рубеж, прекращая работать на нашу экономику. Кстати, отток капитала из России сейчас бьет все рекорды: в 2014 году из страны вывели $151 млрд (что равно почти половине всех золотовалютных резервов страны), в 2015 — $56,9 млрд, в этом по прогнозу выведут около $40 млрд — не потому, что не хотят, а потому, что больше нечего.

И даже не в том проблема, что на каждый рубль отката часто еще десять закапывается в никому не нужные проекты: «Русский мост» во Владивостоке через пролив Босфор Восточный стоимостью 1 миллиард долларов или Олимпиада в Сочи за 1,5 триллиона рублей прекрасно это иллюстрируют.

Самое неприятное заключается в том, что система управления государством постепенно становится недееспособной, впадая в маразм. В результате ей принимаются случайные, необдуманные, рискованные, ошибочные или прямо противоречащие друг другу решения, а экономика такого не прощает.

Управленческий маразм

— Получать сверхдоходы от экспорта нефти и вкладывать их не в свою экономику, а в чужие, храня резервы в иностранных ценных бумагах.
— Пытаться привлечь иностранных инвесторов речами на экономических форумах и одновременно грозить превратить их в радиоактивный пепел в официальной пропаганде.
— Потратить колоссальные средства на Олимпиаду чтобы «улучшить имидж России за рубежом», а затем аннексировать Крым и попасть под международные санкции.
— Утверждать, что «их там нет», а затем вручать тем, кого «там» не было, награды за то, чего они, якобы, не делали.
— Говорить, что никакого кризиса нет, а после этого десять раз «нащупывать его дно» в тщетных попытках от него оттолкнуться.
— Надеяться на импортозамещение, но взвинчивать повышением ставки рефинансирования стоимость кредитов для сельского хозяйства до заоблачных высот.
— Заявлять о поддержке бизнеса, и одновременно позволять силовикам увеличить количество уголовных дел по излюбленной для вымогателей в погонах статье «мошенничество» на 25% всего за один год.
— Обещать заморозить повышение налогов и тут же вводить новые поборы (систему «Платон», например).

Вышеперечисленное и называется управленческим маразмом, ярким и очевидным проявлением недееспособности власти, превращающим ведение бизнеса в игру без правил.

Более-менее успешно в нее могут играть только две категории частных компаний: самые мелкие, которые могут вести бизнес, почти не взаимодействуя с государством, и самые крупные, которые могут с ним кое-как договариваться.

Средний бизнес в таких условиях выживает с большим трудом, а ведь именно он несет в себе основной потенциал для развития экономики: малая компания не может сразу стать крупной, для этого ей нужно пройти промежуточные ступени, но для наших компаний на этом все часто и заканчивается.

В результате мы имеем уродливо перекошенную структуру экономики, не способную самостоятельно противостоять кризисам: крупные компании неповоротливы, неэффективны и им проще клянчить у правительства поддержку в виде госзаказа и субсидий, чем приспосабливаться, а малые в кризис просто закрываются тысячами, так как у них нет запасов и доступа к кредитным ресурсам, чтобы пережить тяжелые времена.

Провал по всем фронтам

Первый тревожный звоночек для нашей экономики прозвенел еще в 2013 году, когда начали падать темпы инвестиций в основной капитал и особенно — в машины, оборудование, транспортные средства. Сейчас же мы падаем вообще по всем фронтам, какие только можно себе представить.

В первом квартале 2016 года российский индекс потребительского доверия Nielsen упал до рекордно низких значений за всю историю наблюдений — 63 пункта против 72 пунктов в первом квартале 2015 года. Эксперты при этом охарактеризовали состояние российских потребителей как «истощение»: после трат на основные нужды и обязательные платежи у 18% опрошенных россиян не осталось свободных денег.

В улучшение ситуации не верит почти 70% респондентов, 76% стараются экономить. От трат на развлечения отказываются 59%, от новой одежды — 61%, покупку электроники отложили 45%. Более половины россиян — 52% — признались, что переходят на более дешевые продукты.

Ожидается, что уровень бедности повысится с 13,4% в 2015 году до 14,2% в 2016 году. В результате в 2016 году уровень бедности вернется к показателю 2007 года, что сведет на нет весь рост за последнее десятилетие.

Вслед за спросом падает и предложение. Индекс деловой активности (PMI) в обрабатывающих отраслях России в апреле 2016 года опустился до 48 пунктов (ниже 50 означает падение производства, выше — рост). Спад в российской промышленности продолжается пять месяцев подряд, а нынешнее значение индекса является минимальным за восемь месяцев. Падение объема незавершенных заказов продолжается уже два года подряд, в связи с чем в промышленности продолжается сокращение занятости.

Наконец-то это дошло до правительства. «Сегодня невозможно дальше развиваться, теперь вся промышленность говорит об одном: что бы мы ни произвели, у нас нет потребителя. У нас идет сокращение потребления. Это самая большая проблема», — заявила на днях вице-премьер Ольга Голодец.

Закрытие банков стало обыденностью: сейчас наша норма — минус два банка в неделю. За 2015 год закрылось более сотни (рекорд десятилетия), с начала этого года — уже 39. Агенство страхования вкладов (АСВ) полностью исчерпало свои резервы на выплаты вкладчикам закрытых банков еще в июне прошлого года и залезло в долг к ЦБ на 177 млрд рублей. Чтобы покрыть этот долг, АСВ собирается брать с банков на 20% больше, чем раньше, что отнюдь не добавляет банкирам энтузиазма.

Мало того, АСВ само стало пострадавшим вкладчиком, потеряв в обанкротившемся Внешпромбанке депозит на 850 млн рублей, предназначенный для выплаты пострадавшим вкладчикам — оцените иронию ситуации.

В Гохране сначала пропадают алмазы общим весом минимум в 150 тысяч карат (на $63 миллиона), затем глава Гохрана таинственным образом разбивается насмерть, упав с лестницы, а теперь новый глава Гохрана объявляет большую распродажу ювелирных изделий советского периода. В конце февраля 2016 года впервые были проданы на открытом аукционе алмазы общим весом более 13 тыс. каратов на сумму свыше $5,53 млн.

Как утверждает глава Гохрана, Андрей Юрин, с кризисом это никак не связано, хотя еще в 2014 году заявлял, что «Драгоценные металлы и камни продаются в самом крайнем случае. Думаю, этого не произойдет». Тогда его слова звучали явно убедительнее, чем сейчас. С учетом того, что наружу просачивается далеко не вся информация, можно быть уверенным в том, что достояние народа скоро перейдет в руки более рачительных хозяев.

Постепенно тает Резервный фонд — тот самый, куда уходила часть нефтяных сверхдоходов. В прошлом году Минфин потратил из Резервного фонда 2,6 трлн руб., в этом году на покрытие дефицита бюджета планируется израсходовать порядка 2 трлн руб. За вполне благополучный апрель фонд «похудел» на 390 млрд руб. (на 15,5% от всей своей суммы), так что к концу года Резервного фонда у нас не будет. Впрочем, он и не был для нас предназначен, так что особой разницы мы не заметим. Напомню, что львиную долю фонда планировалось потратить на поддержку крупных банков.

Золотовалютные резервы пока не тронуты и даже выросли — с $356 до 391 млрд. за год. Впрочем, это чуть ли не единственное светлое пятно на общей картине. Цена у этого достижения тоже не маленькая — снижение объемов импорта в 2 раза из-за «самосанкций».

В целом в 2015 году российская экономика сократилась на 3,7%. 6 апреля этого года Всемирный банк ухудшил прогноз по динамике ВВП России: ожидается, что экономика сократится на 1,9% вместо 0,7% процента, которые прогнозировались ранее.

30 марта Центр развития ВШЭ опубликовал прогноз, согласно которому ВВП России сократится в 2015—2019 годах в общей сложности на 8,1%. Эксперты ВШЭ отметили, что имеющиеся тенденции «препятствуют отходу экономики со сложившейся депрессивной траектории».

Все эксперты сходятся на том, что российской экономике предстоит долгое падение, и только оптимистичный господин Улюкаев продолжает утверждать, что пессимистичные прогнозы относительно будущего российской экономики ошибочны. Впрочем, к нему и его прогнозам мы еще вернемся.

Ужас, но не «ужас, ужас, ужас!»

Все это плохо, очень плохо, и, в то же время, недостаточно плохо. Печального финала нам по-прежнему не избежать, но он на какое-то время отсрочен — падение экономики замедлилось, курс рубля откатился назад, а кризис перешел из острой формы в хроническую.

Не зря говорят: «тише едешь — дальше будешь». Из-за того, что развитие кризиса стало более плавным, в итоге мы соскользнем гораздо глубже, чем при шоковом сценарии падения экономики.

Когда население, наконец, очнется и поймет, что что-то идет не так, а вставание с колен отложено на неопределенный срок, пройдет слишком много времени. Нам придется начинать с чистого листа в то время, как другие страны будут уходить все дальше и дальше вперед.

У них будет робототехника и беспилотные электромобили, многоразовые космические корабли и дорога на Марс, зеленая энергетика и термояд, облачные сервисы и криптовалюты, геномика и победа над раком, а у нас — национальная гордость и бочка с нефтью, которую никто больше не хочет покупать. Мы имеем все шансы отстать от цивилизации не на годы и десятилетия, а навсегда, как неандертальцы или аборигены Папуа и Новой Гвинеи.

Но это будет позже, а пока мы переживаем очередной, уже второй по счету с начала кризиса период слабого и временного, но улучшения ситуации. Пора разобраться в его природе.

Нефть дешевая и дорогая

Если продолжать аналогию с медициной, то до 2014 года наша страна, будучи уже глубоко больной, лежала под нефтяной капельницей и поэтому сравнительно неплохо себя чувствовала. Мощный поток нефтедолларов поддерживал экономику, позволяя полностью игнорировать все ее внутренние проблемы.

Но потом, осенью 2014 цены на нефть резко пошли вниз, со $112 до $53 за баррель, и стало очевидно, что жить экономике осталось считанные месяцы, если не недели.

Но весной 2015-го баррель снова подорожал до $67, и у многих появилась надежда на благополучный исход.

Но осенью 2015-го баррель «внезапно» вновь стал дешеветь и упал до $35, показав всю тщетность надежд.

Но весной 2016-го котировки опять выросли до $48, став для оптимистов очередным проблеском надежды.

Но осенью 2016-го… Мне нужно продолжать, или вы уже все и так поняли? Практически каждой весной котировки нефти идут вверх, поднимаясь на $10-15 от годовых минимумов, которые традиционно приходятся на декабрь—январь. Так было в 2014, 2012, 2011, 2010, 2008, 2006 и 2005 годах. Вполне вероятно, что так же будет и в этом году.

Куда бы ни шла нефть — вверх или вниз, экономика России следует за ней, потому что нефть это наша альфа, омега, благословение, проклятие и вообще всё-всё-всё. Точнее, кроме нефти и национальной гордости у нас уже почти ничего нет своего. Помимо этого несложного соображения есть еще два.

Во-первых, годовые колебания могут вносить некоторую сумятицу, но не меняют общего направления движения цен, и сейчас мы находимся на длительном нисходящем тренде. В ближайшие 10-15 лет цены на нефть будут колебаться вокруг значения $40 за баррель и ниже, причем обстоятельства складываются так, что в этом году мы можем увидеть и $15-20 на какое-то время.

В пользу этого сценария говорит и открытие новых месторождений сланцевой нефти в Канаде и Иране, и возврат объемов иранского экспорта к досанкционным значениям, и планы Кувейта к 2020 году увеличить добычу нефти на 44% или на 1,2 млн баррелей, и провал переговоров ОПЕК в Дохе, и планы Маска по ускорению производства электромобилей, и обещания Саудовской Аравии существенно увеличить добычу уже в 2016 году, и очередной рекорд Германии по производству электроэнергии из возобновляемых источников, и многое другое.

Во-вторых, стоимость барреля в $40 или даже $50 уже недостаточна для поддержания нашей экономики в стабильном состоянии, в нынешнем виде она не может адаптироваться к такой цене. Это похоже на ситуацию, при которой человеку дают еды в два раза меньше, чем ему требуется. Но организм человека не может съежиться и стать в два раза меньше по размеру, снизить скорость обмена веществ в два раза или адаптироваться к этому еще каким-нибудь способом, если дефицит питательных веществ слишком велик. Вместо этого он просто начнет медленно умирать от голода, сначала сжигая запасы жира, потом мышцы, а затем и жизненно важные органы.

В нашей экономике сейчас происходит то же самое: доходы России от экспорта нефти с января по март 2016 года упали в 1,6 раза по сравнению с аналогичным периодом за прошлый год, до $14,093 млрд. Сумма, вырученная за счет экспорта нефти и нефтепродуктов, стала минимумом за все время ведения статистики ФТС, то есть с 2004 года. Кроме того, средняя цена на нефть нашей марки Urals, в январе — феврале 2016 года снизилась на 42,7% по сравнению с аналогичным периодом прошлого года до $29,69 за баррель. Для сравнения: В 2012 доходы от экспорта нефти составляли 180,9 млрд, в 2013 — 173,7 млрд, в этом году мы можем получить около $56 млрд, то есть в 3,2 раза меньше.

Это гарантирует дальнейшее углубление кризиса и с этим нужно что-то делать.

Лекарство хуже, чем болезнь

У правительства есть антикризисный план, который выполняется менее, чем наполовину. Впрочем, даже если бы он был выполнен полностью, в силу его убожества он вряд ли спас бы экономику.

Тем не менее, государство открыло для себя новый, практически безграничный источник ресурсов. Им оказался не новый вид ценных полезных ископаемых, не бесконечная и беспроцентная кредитная линия, не патент на изобретение вечного двигателя, нет.

Этот гипотетический кладезь богатств — население. Минэкономразвития под чутким руководством моего любимчка, Алексея Улюкаева, предложило ограничить реальные доходы населения (зарплаты и пенсии) на время выхода из кризиса. План предполагает увеличение числа бедных (это те, кто не может купить ничего, кроме еды) с нынешних 13,1% до 13,9% в 2018 году. За счет этого планируется резко увеличить корпоративные прибыли и пустить их на инвестиции, увеличив их с 3,8% в 2017 году до 7,1% в 2019. Ну, а там, глядишь, экономика РФ выйдет на уровень роста в 4,5% в год.

Вообще-то первые шаги в этом направлении уже были сделаны: началось все с конфискации накопительной части пенсий, потом были снижены расходы на медицину, затем Госдума приняла законопроект об отмене индексации для работающих пенсионеров и, наконец, отменила увеличение пенсий для неработающих пенсионеров.

Чтобы немного «подсластить пилюлю» нищающему населению, Улюкаев рекомендует ЦБ проводить крайне жесткую денежно-кредитную политику, которая позволит снизить инфляцию до 6,5% в год.

План, без преувеличения, удивителен. Меня удивляет в нем буквально все: и сама идея сокращать доходы населения без опасений не просто потерять свой пост, а быть повешенным разъяренной толпой на ближайшем от здания министерства фонарном столбе; и «согласованность» с позицией других ведомств, которые говорят о необходимости поднимать покупательную способность населения; и оптимистичные ожидания относительно доли населения, которому предстоит обнищать — бедных станет больше 14% не в 2018, а уже в этом году и без дополнительной помощи Улюкаева.

С учетом того, что ни одна из околоэкономических инициатив правительства за последние годы не была реализована — я напомню Роснано, Сколково, планы по удвоению ВВП, идею стать «энергетической сверхдержавой», импортозамещение, планы стать мостом между Европой и Азией, Силу Сибири, расширение Таможенного союза и так далее — все, что мы получим в итоге, так это стагфляцию (крайне опасное сочетание стагнации и инфляции) и очередное пополнение Панамской копилки чиновниками.

Согласно опросам, 88% населения не разделяет желание правительства подтолкнуть их к черте бедности ради очередной инкарнации «светлого будущего», но и бороться за свои доходы тоже не готово — большинство «пойдет искать дополнительные источники заработка» (38%) или пока просто не знает, что делать (29%). То есть вновь, после пятилетнего перерыва, начнет массово сажать картошку на приусадебных участках, просто еще не решило — какого сорта.

Может быть, товарищу Улюкаеву стоит не останавливаться в своем творческом процессе на полпути и взять на вооружение методы консолидации ресурсов, которые использовал во время индустриализации Сталин? Я имею в виду:

— скупку золота и серебра у граждан в обмен на «боны», на которые можно будет впоследствии купить еду (возможно, даже «санкционную»);
— организацию принудительной продажи облигаций государственных займов;
— широкое использование рабского труде зеков (с учетом изменений в законодательстве недостатка в них у нас не будет).

В общих чертах стилистика антикризисных действий правительства напоминает не осторожную терапию, рассчитанную на длительный срок, и не радикальное хирургическое вмешательство, призванное разом отсечь проблемные зоны, и даже не знахарство с его экзотическими примочками и странными микстурами. Ближе всего происходящее к бесчеловечным опытам доктора Менгеле, которые он проводил над заключенными Освенцима.

Итоги таких экспериментов мы знаем: сначала огромные человеческие жертвы, а затем попытка ответственных за это лиц сбежать от ответственности на другой конец мира. Осталось только спросить себя, зачем мы позволяем это с собой делать?

Вадим Жартун

Прочитать оригинал поста Вадима Жартуна с комментариями читателей его блога можно здесь.