Как нам зажить по-человечески

Хочу продолжить разговор о хамстве в нашей жизни. В недавней статье на эту тему я предположил, что в основе хамской атмосферы, в которой мы все вынуждены жить, лежит дефицит взаимного доверия. Мы не готовы не то что доверять, а разговаривать со своими оппонентами. Хотя ведь речь не о том, чтобы непременно соглашаться с противной стороной и тем более ее полюбить. Для начала — просто услышать ее. А потом — просто поговорить.

Но, как отмечает профессор А. Аузан, «у нас очень не развито такое качество, как договороспособность. Сейчас буквально на триколоре можно написать самую популярную в России фразу: „Я с этим на одном поле не сяду“. Лозунгом является отказ от общения». Я уточню этот лозунг — мы отказываемся от нормального, без агрессии и хамства, общения со своими оппонентами.

В этой связи в прошлой статье также отмечалось, что крайне деструктивную роль в этом смысле играют наши политические ток-шоу, возводя манеру агрессивного хамства в культурный стандарт. Очевидно, что телевизор с его миллионами зрителей может быть чудовищным разрушителем общественной ткани, вести к обострению всех социальных болячек. Но он же, только поверни рычажок (пока, правда, к нему никто и притрагиваться не собирается), может способствовать их заживлению, создавая здоровую среду обитания.

«Среда обитания» — запомним эти слова, они могут стать для нас ключевыми. Если я правильно понимаю прочитанное о природной предрасположенности, такие свойства человеческой натуры, как агрессия и ряд других, могут передаваться людям по генетической линии. Однако человек, получивший такой, условно говоря, «ген агрессии», совсем не обязательно станет бандитом или садистом. С таким же успехом он может стать воином-героем, защищая страну, или бесстрашным пожарником, спасшим десятки людей. Все зависит от среды обитания, в которой ему случилось расти и жить дальше.

Надо полагать, что справедливо и обратное: агрессивная среда способна испортить человека с «нейтральной» генетикой. Чего там, сужу по себе: долгая жизнь в Америке воспитала во мне весьма вежливого водителя, но, вернувшись домой и снова попав на наши дороги, я то и дело ловлю себя на мимолетном хамстве. Я знаю, что это плохо, что так нельзя, и я останавливаю себя. Но то, что творится вокруг, в данном случае дорожная среда обитания, вновь и вновь провоцирует на водительскую грубость.

Но что формирует нашу среду обитания? Многое, конечно, зависит от нас самих, но все же во многих случаях из субъектов мы превращаемся в объекты, на которых воздействуют фундаментальные институты. Например, школа. Ее воздействие мы начинаем испытывать с самого детства. Не в том смысле, что воспитательный процесс с методичками по формированию положительных качеств может быть хоть сколько-нибудь эффективным. Нет, это у школы как раз не получается. А вот планомерно разрушать в учениках уважение к личности — вот это получается. Еще как получается! Казарменный стиль поддержания дисциплины, окрики и грубость не очень умелых учителей, демонстрирующих абсолютное неуважение к личности учеников — не это ли первичный тренинг по развитию хамства, особенно у тех, в ком это заложено природой. Спешу оговориться: наверняка у нас есть хорошие школы и достойные учителя. Но что-то мне подсказывает, что в большинстве других случаев ситуация в этом смысле мало изменилась к лучшему со времен моей юности и даже школьных лет моей дочери.

Кстати говоря, в качестве антитезы приведу в пример американские школы. Можно сколько угодно критиковать многие из них за качество образования, поражаться невысокому уровню знаний учеников, но чего отнять нельзя, так это преимуществ в воспитании личности. В отличие от наших, американские школы не рождают в детях комплексы, а, напротив, раскрепощают учеников, не навязывают готовые ответы, а поощряют их самостоятельный поиск. Уважая личность в своих учениках, с младых ногтей школа воспитывает в детях достоинство. Но справедливости ради скажу, что и американский подход совсем не всегда достигает успеха. Раскрепощенные и незакомплексованные подростки становятся порой отменным хулиганьем с обещающим криминальным будущим.

Все это — у них, а у нас? Если не школа, то какой другой институт мог бы способствовать созданию у нас здоровой среды обитания? Наверное, церковь. И пастырское слово, и практическая помощь сирым и страждущим — все это должно создавать центр притяжения, своего рода остров любви, остров сострадания и заступничества за обиженных, ведь этому учат все религии. Не буду о мусульманах, иудеях, протестантах и других конфессиях — о них я знаю немного. Но вот РПЦ, наша главная, можно сказать, государственная церковь, конечно, у всех на виду.

Но, видно, как раз оттого, что она главная, что именно «государственная», не получается у нее стать центром притяжения. С каждым годом РПЦ все больше и больше напоминает то ли госкорпорацию, то ли министерство. О ее успехах в бизнесе наслышан, о постоянных притязаниях на лакомую собственность (последний тому пример — Исаакиевский собор) — тоже. Мы видели, как по настоянию ее епископов закрывают выставки и спектакли, как-то и дело вторгается она в светскую жизнь с категорическими требованиями и наставлениями. Не говоря уже о боевых отрядах т. н. «православной общественности», готовой с кулаками и скандалами крушить то, что, по их мнению, может оскорблять чувства верующих. Всему этому мы не раз становились свидетелями. А где помощь сирым и убогим, где великая благотворительная миссия Церкви? Кухни для бездомных и нищих доктора Лизы помню, а вот церковных видеть не приходилось. Может они где-то и есть, как, наверняка, есть щедрые душой приходские священники, одержимые помощью слабым.

Межу тем, возвращаясь к моему американскому опыту, могу сказать, что Церковь и благотворительность там — синонимы. Церковь можно считать и одним из самых мощных центров притяжения волонтеров: от раздачи еды неимущим до содержания хосписов, от компьютерных классов до театральных кружков. Все это обычно существует на пожертвования прихожан при храмах, мечетях, синагогах и молельных домах.

А куда идут пожертвования РПЦ? По данным газеты РБК, ежегодный доход церкви от пожертвований составляет 100-150 миллионов долларов (данные за 2013 год). Большая часть этих денег инвестируется в различные бизнесы. В этом отношении у нашей главной Церкви все хорошо получается, но вот на нравственный ориентир, боюсь, она как-то не очень тянет. Нет, не помощник она нам в создании морально здоровой среды обитания.

Но тогда, может быть, государство, т. е. власть со всем ее чиновничьим аппаратом? В конце концов, это ведь мы содержим ее на наши налоги. По-хорошему, среда обитания должна быть и ее зоной ответственности. Что ж, когда появляются, к примеру, МФЦ, всерьез облегчившие нам жизнь, снявшие раздражение от хождения по бесконечным инстанциям, — тут хочется власть похвалить, это реальный вклад в здоровье среды обитания. Но вот когда, защищая свои права, начинаешь бодаться с властью, что по мелочам, что по-крупному, и понимаешь, что ты бессилен, в душе зреет бунт. Когда самым безнравственным образом уничтожаются правозащитные НКО и благотворительные фонды, вроде Фонда «Династия», когда «взбесившийся принтер» издает фантастически безнравственные законы, вроде «закона Димы Яковлева», когда видишь, что коррупция, словно агрессивная ржавчина, насквозь прогрызла наше чиновничество — ну, о какой тут здоровой среде обитания может идти речь!

И что же тогда остается? Похоже, только мы сами. И здесь я повторю самые важные слова из прошлой статьи: если мы надеемся когда-нибудь зажить по-человечески, стоит помнить о простой закономерности: преодолев свою недоговороспособность, разговаривая друг с другом без хамства и потасовок, мы создаем почву для взаимного доверия. Из доверия рождаются коллективные действия. Коллективные действия рождают связи между различными группами, что не только создает общественные блага, но и способствуют росту экономики. И, что не менее важно, — идет на пользу нашему психическому здоровью. Как подчеркивает профессор А. Аузан, договороспособность — не проявление слабости, а формула, по которой живут наиболее успешные страны.

Михаил Таратута

Прочитать оригинал поста Михаила Таратуты можно на сайте «Эхо Москвы».