Семь вопросов по делу Серебренникова

Неделя прошла под знаком обысков в «Гоголь-центре» и высокой волны протестов, которую подняла в защиту режиссера Кирилла Серебренникова творческая общественность. Дело дошло до президента Путина, которому на приеме в Кремле, срывая торжество, была подана челобитная. Нельзя исключить, что во Франции, куда президент отправляется в понедельник, ему будут заданы вопросы об опале режиссера, поскольку он один из немногих деятелей российской культуры, кто сегодня востребован и известен в Европе.

Но это частности, а главное — как в театральной постановке, в деле Кирилла Серебренникова видны типические черты российской действительности. «Гоголь-центр» — явление слишком яркое, и культурное, и политическое, чтобы не возникло желания заглянуть за кулисы дела «Седьмой студии». По меньшей мере, семь вопросов…

Вопрос первый. Может ли человек передовых взглядов быть нечистым на руку? Демократ, либерал и интеллигент — может? Или это прерогатива только хапуг-чиновников и консерваторов, которые трубят о патриотизме? Впрочем, этот вопрос давно задан в лапидарной форме — совместимы ли гений и злодейство? Так или иначе, Владимира Кехмана, который объективно сделал для расцвета театральной жизни очень много, но стал банкротом, демократическая общественность не защищает. Потому что он — «Крымнаш»?

Может быть, самый яркий пример, который подсказывает история — великий Френсис Бэкон. Он был великим ученым и дослужился до высшего титула лорда-канцлера и хранителя Большой печати при Елизавете I и Якове I. Но был признан виновным в растрате и посажен в Тауэр на 40 лет. Правда, философа выпустили через пару дней. Остается добавить, что Бэкону приписывают авторство пьес Шекспира, а Кирилл Серебренников неоднократно обращался к его творчеству.

Вопрос второй. Замечательно, что общественность поднялась на защиту. По нынешним временам непросто нарушить спокойный режим конформизма. Впрочем, еще неизвестно, кто в безопасности, — фрондер или конъюнктурщик. Сталин после просмотра фильма «Светлый путь» кричал на режиссера Григория Александрова: «Вы нам угодить хотели! А нам угодить нэвозможно!»

Чутье художника подсказывает, что президенту по силам взять режиссера под крыло. Но ведь это русская традиция неуважения к закону, которая выливается в то, что государь после челобитной найдет управу на ретивых дьяков. По Конституции в России ветви власти разделены. И передовая общественность справедливо призывает чтить Конституцию, что автоматически решит наши проблемы и выведет страну из тупика. Петиция, по существу, толкает президента к нарушению Основного закона. Получается, никто в Конституции не верит. Думаю, власть сама виновата, что никто в нее не верит. Суровая правда жизни расходится с красивыми декорациями.

Дилемма, как в «Антигоне», — что выше: интересы человека или государства?

Вопрос третий. Русская культура гордится тем, что подняла вопрос «маленького человека». Но в начале XXI века русская культура заступается за больших людей, а под стражей осталась маленький бухгалтер Нина Масляева. Ну, пусть посидит. Это же не Акакий Акакиевич. С другой стороны, помните Евгению Васильеву? Тоже фактически бухгалтер. Она, по версии следствия, на десятки миллиардов раздела министерство обороны, но полулежала дома, сочиняла шлягеры, писала картины, вела светскую жизнь. А бедная бухгалтер Масляева в околотке. Театральное дело о колосках. Нехорошо получается, выбрали женщину крайней, вроде зицпредседателя Фунта.

Помнится, наши руководители говорили, что не надо сажать людей в тюрьму за незначительные проступки, тем более, если они не доказаны. Россия в Европе на первом месте по числу заключенных на 100 тысяч населения. Лидерство бесспорное — узников почти в два раза больше, чем у идущих в тройке лидеров Турции и Азербайджана.

Быть может, следствие считает, что тюрьма бухгалтеру на пользу. Был такой проворовавшийся бухгалтер — Уильям Портер, а вышел из тюрьмы писатель ОʼГенри. И еще, кажется, сборщик налогов Сервантес в тюрьме своего «Дон Кихота» начал писать. Все-таки сомнительное успокоение.

Вопрос четвертый. Как говорят очевидцы, Евгений Миронов, вручая президенту петицию, сказал: «Вам же во Францию скоро. Зачем вам это надо?» Итак, сколько бы мы ни говорили о духовных скрепах и неповторимом пути России, мерилом справедливости для нас служит мнение Запада. А в условиях политической изоляции российской власти совсем невыгодно преследовать известного режиссера, который позволяет себе критику власти, но не переступает черту. Наоборот, присутствие фрондера в первых рядах позволяет указывать Западу на конкуренцию идей в России. Получается тогда, что вертикаль неуправляема и даже в стане силовиков имеются кланы, которые объективно работают против России.

И почему в деле ФСБ? Ощущается угроза национальной безопасности?

Вопрос пятый. Почему действия силовиков почти непременно связаны с унижением человеческого достоинства? Актеров держали несколько часов в запертом здании, отобрав телефоны, словно это банда террористов. Режиссера начали допрашивать в 7:40, отпустили в 23. Неужели нельзя добиться истины, не раздавив человека? Или нечеловеческие условия создаются специально, чтобы человек, желая вдохнуть воздуха, согласился на любой самооговор? Неужели у силовиков нет нравственной эволюции после разоблачений прежних эпох?

Вопрос шестой. Кирилл Серебренников получил широкие возможности благодаря поддержке Владислава Суркова и Сергея Капкова. Сейчас эти чиновники утратили прежнее влияние. После отставки Капкова его преемник назначил финансовую проверку «Седьмой студии», которая выросла в нынешнее дело. И тогда вопрос: насколько необходима «крыша» для творческого человека, который работает с крупными бюджетными субсидиями и грантами? Экономика театра — штука, мягко говоря, запутанная, но на самоокупаемости ни один серьезный театр не выживет. Олег Табаков говорит, что в идеале театр должен половину бюджета зарабатывать, половину — получать от государства. Но строгая аптечная отчетность, когда речь заходит о кино и театре, — это либо чушь, либо фантазия. «Крыша» — это щит…

Вопрос седьмой. Сумма ущерба прыгает, как акробат на батуте, — от одного миллиона до двухсот. Для сведения, стоимость костюма английской королевы — полтора миллиона. Как подсчитан ущерб — неведомо. Ощущение непрофессионализма следствия. Падение компетентности — общее место во всех сферах. Почему у силовиков иначе? Приятель рассказывал, что его сын, студент театрального института, вместе с однокашниками подрабатывает в качестве охраны у бизнесмена, который желает произвести впечатление на компаньонов перед заключением сделки. Актеры в камуфляже с автоматами из цеха реквизита устраивают шоу, у партнеров поджилки трясутся. Можно ли исключить, что «Гоголь-центр» оказался в центре представления силовиков, у которых цифры в бумагах не сходятся?

И наконец, последний вопрос. «Гоголь-центр» находится на улице Казакова, между Садовым кольцом и набережной Яузы. Пробки в связи с фатальным благоустройством в этом районе такие, что машины стоят вмертвую. Каким образом силовикам из нескольких ведомств удалось высадить крупный десант на Казакова? Волшебная сила искусства?

Сергей Лесков