Не наша игра

Приговор в Люблино удивил своей непредсказуемостью. Ну, в самом деле, кто бы мог подумать? Конечно, суд должен был встать на сторону Навального. Наш, самый справедливый в мире. Ведь и ребенку понятно, как делаются миллиардные состояния в стране победившего капитализма. Навальный тут — и это как раз самое неприятное — ничего нового не сказал. Это и так все знают. И чего тут судить и пересуживать?

Ладно, грешно смеяться. Ребенку понятно и другое. У нас ни премьеры, ни простые миллиардеры в судах не проигрывают. Они у нас выигрывают. Всегда. Это, детка, наша с тобою страна. Суд у нас в таких делах работает по строго определенной схеме: защищает власть от народа. И в этом смысле судом не является вовсе. Какой же это суд, когда результат известен заранее? Это не суд. Судилище. Ну, или, сказать помягче, имитация суда, спектакль, фарс (все никак у меня не получается помягче).

И тут вот какой вопрос возникает. А зачем в этом участвовать? В спектакле-то? В фарсе-то? Ведь участие обреченной стороны как раз добавляет спектаклю убедительности и заставляет простаков верить, что все взаправду.

Хотите сказать, что нет простаков? Да нет, есть. И много.

Хотите сказать про трибуну для изложения своей позиции? Да бросьте — мы живем не при Александре Втором. Какая трибуна? Власть позаботится, чтобы никакой трибуны у вас не было. Она вообще очень заботлива, наша власть.

Хотите — про Страсбург? Вот где найдет справедливость измученное судебным произволом сердце несправедливо обиженной жертвы. Может, и найдет. Но к тому времени кто-то из троих умрет — или эмир, или ишак, или Насреддин. Когда Страсбург выпустит свой вердикт, общество уже не будет помнить, о чем он. Частному человеку все равно приятно — денежки как-никак, да и справедливость восстановлена. Но обществу в целом Страсбург ущерб от неправового приговора не компенсирует: обманутые уже обмануты, головы, или что там у них, уже заморочены.

В общем, куда ни кинь… Нет резона для общественного деятеля участвовать в таких спектаклях. Это ж точно, как в «Буратино». Помните? «Здравствуйте, меня зовут Пьеро… Сейчас мы разыграем перед вами комедию под названием: «Девочка с голубыми волосами, или Тридцать три подзатыльника». Меня будут колотить палкой, давать пощечины и подзатыльники. Это очень смешная комедия…». Помните, вижу, что помните.

А вот это тоже помните? «Карабас Барабас вбежал к начальнику города. В этот жаркий час начальник сидел в саду, около фонтана, в одних трусиках и пил лимонад. У начальника было шесть подбородков, нос его утонул в розовых щеках. За спиной его, под липой, четверо мрачных полицейских то и дело откупоривали бутылки с лимонадом. Карабас Барабас бросился перед начальником на колени и, бородой размазывая слезы по лицу, завопил:» Я несчастный сирота, меня обидели, обокрали, избили…». «Кто тебя, сироту, обидел?» — отдуваясь, спросил начальник. «Злейший враг, старый шарманщик Карло…». В подкрепление своих слов Карабас Барабас вытащил горсть золотых монет и положил в туфлю начальника… Начальник приказал четырем полицейским под липой: «Идите за почтенным сиротой и сделайте все нужное именем закона».

Та же история и с выборами. Да и со всем остальным та же история. У нас все суверенное, все свое, все особое — и демократия, и выборы, и правосудие. Суверенное правосудие — это когда судит суверен, но ни в коем случае не суверена.

Зачем это нужно суверену — понятно. Но зачем это нужно протесту? У них свои игры, у нас должны быть свои. Потому что исход их игр известен заранее.

И тут не нужно быть провидцем. Маршировать в загоне они нам позволят. Они и больше позволят. Если это не дестабилизирует, то есть не делает нестабильной их власть. Банально? Да и мне кажется, что банально. Но многим так вовсе не кажется. И они до последнего будут отстаивать свое право на роль Пьеро в судебных «33 подзатыльника» или свое право кидать бюллетени в урны.

И ничему научиться они не могут. А ведь вроде — умные. Но тогда почему они ничему не учатся?

Ну, хорошо, а какие должны быть наши игры? Наша игра — выстраивание альтернативы. Выстраивание на общественных началах. Альтернативной жизни. Альтернативной экономики. Альтернативных судов. Альтернативной демократии. Это тяжелейшая работа.

И именно потому, что она тяжелейшая, так мало желающих ей заниматься. Ведь участвовать в фарсе, пусть и в роли Пьеро, гораздо проще.

Александр Зеличенко

Прочитать оригинал поста Александра Зеличенко можно на сайте «Эхо Москвы».