Генерация Путина — «поколение дворников и сторожей»?

Семидесятники, к которым относится и нынешний наш президент, сочинили о себе красивую сказку как о поколении дворников и сторожей. Но на самом деле это поколение тех «дворников», которые проводили зачистки на Северном Кавказе, и тех «сторожей», которые стерегут сегодня Россию с помощью многочисленных спецслужб.

Тот круг, о котором пел «Аквариум», насчитывает десятки, может быть, сотни людей, ушедших в дауншифтинг, чтобы не иметь дела с Системой и заниматься творчеством. А миллионы их ровесников спокойно оставались в Системе и думали об оптимальной адаптации к условиям, которые предлагает им жизнь. Именно они стали основой путинского поколения — и действующей системы власти.

Кто-то скажет, наверное, что вывод этот слишком жесткий и несправедливый. Большая часть россиян, родившихся в 1950-1960-х и сформировавшихся в «долгие семидесятые» (от подавления Пражской весны в 1968-го до начала Перестройки в 1985-м), живет спокойной мирной жизнью. Люди честно работают, кормят свои семьи, никого не зачищают и никого не сторожат.

Соглашусь с таким возражением лишь частично. Конечно, в целом мое поколение не отвечает за то, что делает политический режим. Но сам режим существует потому, что общество его принимает. Он отражает в той или иной степени массовые представления людей о правильной жизни, о добре и зле. И надо признать, что автократия совсем не противоречит мировоззрению большей части «поколения дворников и сторожей». Псевдодворники и квазисторожа спокойно голосуют на выборах за Главного Сторожа, обнаруживая в его Системе много того, к чему они в общем-то стремились еще в годы своей семидесятнической молодости.

В прошлой статье я говорил о том, что эти люди выросли из героев фильма «Маленькая Вера», а не из героев популярной «Ассы», формировавшей миф о поколении, которое на самом деле оказалось иным. Но «Маленькая Вера» — это изображение широких масс. Те семидесятники, которые ныне сидят в Кремле и в правительстве, рулят миллиардами долларов частных капиталов или ведут пропагандистские программы на TV, вышли из совершенно иной среды.

О ней все в том же 1988-м, когда появились на экранах «Маленькая Вера» и «Асса», был снят еще один фильм — «Дорогая Елена Сергеевна» Эльдара Рязанова. В основу этой картины, которая сегодня почему-то почти позабыта, легла пьеса Людмилы Разумовской, написанная в 1980 году и ставшая, как мне кажется, поистине пророческой. Действие ее, по всей видимости, относится к концу семидесятых, т. е. к тем годам, когда я сам оканчивал школу.

Несколько старшеклассников приходят в гости к учительнице, чтобы уговорить ее посодействовать им в фальсификации уже написанной выпускной работы. Они хотят хорошо жить и не понимают, почему из-за плохого знания какой-то никому не нужной математики должна рушиться карьера.

Юная героиня Ляля откровенно разъясняет «дорогой Елене Сергеевне» свою позицию: «Вы, конечно, видите лица наших женщин, лица, на которые словно повешен ржавый железный замок. Лица тяжелые, как мешки с провизией, которые они тащат в руках. Хуже всего они выглядят по утрам, когда везут с собой маленьких детей в ясли (по сути дела, Ляля нарисовала в этом монологе картинку из „Маленькой Веры“, т. е. тот страшный мир, от которого хочется уйти — Д.Т.)… Я видела и других женщин. Они выходили из разноцветных автомобилей и шествовали мимо потеющих от напряжения милиционеров к столичному кинотеатру, где показывали очередной фестивальный киношедевр, недоступный простым смертным. О, эти лица, сверкающие и чистые, как подарок в целлофане!»

Училка-шестидесятница не поддается давлению «детишек», трындит что-то о близких ее поколению высших ценностях, которые юных семидесятников не волнуют. Они-то прекрасно понимают, что мечты шестидесятников не сбылись и никогда уже не сбудутся. «Хотите знать, Елена Сергеевна, в чем между нами разница? — говорит Ляля. — Вы всю жизнь боролись, чтобы элементарно выжить, а мы будем бороться за то, чтобы хорошо жить. Да, я расчетлива. Я вынуждена рассчитывать каждый свой шаг, чтобы не повторить судьбу собственной матери. Я даже девственность свою не теряю из расчета. В надежде выгодно ее продать».

В какой-то момент для достижения цели продвинутые «детишки» имитируют сцену изнасилования, пытаясь воздействовать на психику упертой Елены Сергеевны, для которой моральные принципы важнее карьеры выпускников. Причем жертвой имитации становится как раз Ляля, не подозревавшая, что мир «подарков в целлофане» имеет свою оборотную сторону.

Конечно, события этого фильма не более типичны, чем события «Ассы». Редкий семидесятник нисходил от будничных грязных сцен «Маленькой Веры» до откровенной мерзости, показанной в «Дорогой Елене Сергеевне». Но есть в пьесе Разумовской персонаж, который важен для понимания судьбы поколения. Это будущий дипломат Володя, разработавший всю интригу с давлением на учительницу для того, чтобы попрактиковаться в манипулировании людьми. Ведь он стремится стать настоящим профессионалом.

«Мы хотим делать дело и иметь за это деньги <…> Россия всегда страдала от прекраснодушия и инфантильности интеллигенции и отсутствия трезвых деловых людей. Быть деловым человеком считается у нас чем-то недостойным, почти неприличным. Мы же уверены, что спасти Россию, например, от бесхозяйственности, о которой кричат все газеты, может только наше поколение новых деловых людей», — говорит Володя, формулируя жизненное кредо своего поколения. Мне порой кажется, что сегодня этот дипломат работает в лавровском МИДе и дает гневный отпор Западу — если только не перешел в кремлевскую администрацию, где столь ценимая им способность манипулировать наивными людьми больше всего востребована.

Подобный прагматичный представитель поколения семидесятников (Олег) был выведен еще в фильме «Розыгрыш» (1976 г.) Владимира Меньшова. Но «Розыгрыш» получился слишком слащавым. Плохой расчетливый Олег там противопоставлен хорошим правильным детям, которых, как велено было считать, в советской стране большинство. В итоге портрет поколения оказался смазан. И лишь у Разумовской с Рязановым, не испугавшихся «чернухи», все точки над i были, наконец, расставлены.

Такие семидесятники, как герой Разумовской, не только строили ларьки для выживания. Благодаря их инициативе у нас появилась рыночная экономика, без дефицита товаров и длинных очередей. Они фактически построили новый мир и сформировали целую эпоху — жестокую, эффективную, прагматичную. В большинстве случаев они добивались цели, не переступая через сложившиеся в обществе моральные нормы. Но если вдруг того требовали дело и деньги, любые нормы могли быть отставлены в сторону. И потому в мире семидесятников осталось очень мало места для непрагматичной мечты, непрофессиональной гуманности, неэффективной демократии… Вообще, в нем сильно сузилось пространство для всего, что не срабатывает в краткосрочной перспективе и не приносит выгоды в течение рационально рассчитанного периода окупаемости.

Это не вина, а, скорее, беда поколения. И это — та реальность, которая во многом определяет наше сегодняшнее существование. Люди, реализовавшие свои детские мечты, не склонны рисковать достигнутым. Даже если мечты реализованы лишь наполовину. Поэтому трансформация системы, построенной несостоявшимися «дворниками и сторожами», скорее всего придется уже на долю другого поколения.

Дмитрий Травин, профессор Европейского университета в Санкт-Петербурге