Posted 27 июля 2020,, 11:22

Published 27 июля 2020,, 11:22

Modified 1 февраля, 02:07

Updated 1 февраля, 02:07

Новая опора режима

27 июля 2020, 11:22
Многие люди «старой формации», включая представителей оппозиционной общественности, оказываются на стороне власти, когда сталкиваются с проявлениями «новой этики».

Такое впечатление, что режим-таки нащупал себе новую идейную опору, на замену просевшему, отработавшему свой потенциал постсоветскому ресентименту — в лице ресентимента патриархатного, общественной реакции на меняющиеся гендерные порядки (и шире — вообще режимы власти в сфере приватного).

Заметьте, стране только что продавали обнуление в обертке из, в том числе, «традиционных семейных ценностей» — не наоборот. Обнуление в процессе затеняли — а ценности выпячивали. И сейчас, далеко еще не отработав потенциал тех поправок, что касаются переформатирования политической системы, только что с системой выборов разобравшись, чуть ли не в первую голову бросаются рихтовать Семейный кодекс в сторону большей дремучести и принимать закон о патриотическом воспитании в школах (не заблуждайтесь, это не про патриотизм, это про школы и контроль над семьей через них).

В отличие от постсоветского ресентимента, патриархатный цепляет куда более чувствительные эмоциональные струны. И сейчас он будет нарастать, а не спадать — просто как реакция на наступление всяческого феминизма, митушности, устаревания традиционных (не в путинском смысле, а реально традиционных для постсоветского общества, т. е. привычных и до недавних пор не подвергавшихся рефлексии) позднесоветских образцов отношений; и не в последнюю, а как бы и не в первую очередь нарастающей нормативной пропасти между старшими и младшими; и почти полной утраты старшими поколениями функции носителей «бесценного опыта» — потому что мир меняется слишком быстро, чтобы этот опыт так дорого стоил, как даже еще пятьдесят лет назад.

Уже даже самые традиционные «взрослые» функции — что-то организовать, чем-то руководить, кого-то чему-то научить — лучше всех выполняют отнюдь не 50-60-летние, потому что знание новых подходов и технологий перевешивает жизненный багаж по ценности для конечного результата. И, разумеется, потеря опор и прав, казавшихся неотъемлемыми, отказы от прежних конвенций в настолько личных вопросах и публичная распаковка их умолчаний в процессе воспринимается изнутри головы такого (такой) теряющей как некий «бунт … (продажных женщин — ред.)» В то время как в реальности бунтуют именно они (теряющие от развития — ред.) — против естественного хода вещей: трансформации общества, семьи, гендерного порядка, рабочего пространства, отношений старших и младших.

Ну вот на этот бунт теряющих от развития режим, как я думаю, и постарается опереться. Отсюда жалобы в МВД и Роскомнадзор на «пропаганду феминизма», не прописанную ни в каком законе, статус иноагента для центров гендерных исследований, наравне с каким-нибудь «Левада-центром», и светлые идеи лишить молодежь права голоса.

Особенно видно, насколько это может оказаться удачная опора, если посмотреть, как легко раскалывает патриархатный ресентимент оппозиционную общественность и с какой легкостью заслуженные, бескомпромиссные и так далее борцы с седыми бородами, которых не купишь ни национализмом каким-нибудь, ни крымнашем, ни антимигрантскими настроениями, оказываются на стороне патриархатного ресентимента, то есть на стороне власти. Просто потому, что не привыкли воспринимать вопросы хватания юных дев (и не дев) за жёппу и гаденьких (не обязательно сексуальных) шуточек над младшими сослуживцами как политические — и соотносить их с фундаменталистской, антифеминистской, гомофобной повесткой государства, которую они в целом не поддерживают.

А свои права на подобное поведение (не надо тут писать, что вы никогда в жизни ничего подобного не делали — я даже и поверю, но наличие эксклюзивных прав приносит вкусные бонусы и тем, кто ими не пользуется тоже) не воспринимают как доступные гласному обсуждению и пересмотру конвенций, да еще с выводом их из сферы непроговариваемого словами через рот вообще никак, кроме скользких шуточек и грязных намеков, в плоскость публичности и открытых договоренностей.

Фашизм ведь никогда не приходит с такой идеей, которую весь образованный слой дружно воспринимает как недопустимое дикарство. Он приходит с идеей, которую часть образованного класса просто поддерживает — пора, пора выскочек подвинуть и дать больше прав полноценным нормальным людям. А еще большая часть видит в ней, конечно, дикарство, но и некоторую сермяжную правду. И в глубине души полагает, что те, за чей счет планируется провести банкет, и впрямь уже что-то несколько озверели, и захотели странного, и пора бы уже немножко подвинуть их, пока они не подвинули нас, а то чего это они, правда. Правда ведь пора?

Элла Панеях, социолог