Дух хардкора каменного века

Тут, говорят, депутаты (дай им бог здоровья) принимают закон, по которому в исключительных случаях немножко можно будет охотиться на редких, вымирающих животных.

Далее моя скудная фантазия бессильна, увы. Не могу придумать никаких исключительных случаев на этот счет. Это ты идешь из магазина, купив там макарон с сосисочками по сходной цене, и тут из-за угла на тебя бросается переднеазиатский леопард или амурский тигр?

А у тебя с собой как назло — пятизарядный дробовик? И вот ты, понимая, что случай-то исключительный, сквозь слезы целишься в неразумного хищника, который сам не понимает, что он редкий и просто не оставляет тебе шанса своей звериной агрессией. Кричишь ему — уходи, дурак, ты же редкий, нельзя в тебя стрелять! А он прет как бешеный, животное, что с него взять. И ты зажмуриваешься и, тихо шепча «прости пожалуйста», жмешь одеревеневшим пальцем на спусковой крючок. Ну видимо так.

Я вообще крайне плохо понимаю, каков механизм необходимости в двадцать первом веке убивать животных на охоте. Любых. Хоть редчайших белых носорогов, хоть бессчетных зайцев-русаков или тупеньких диких уток, которых сколько ни стреляй — все равно их много.

Притом что в семье моей — два поколения охотников и сам я примерно с восьмилетнего возраста был таскаем на все эти охоты с завидной регулярностью. На «Ниве» на заднем сиденье с кучей веселых собак — ух красота!

Понимаю, что сие не очень законно признавать, но годам к десяти я уже пострелял изо всех возможных на тот момент гладкоствольных ружей, а в одиннадцать добыл своего первого зверя — глупую ворону, у которой не было ни сыра, ни шанса увернуться от утиной дроби, которую направил в нее мой детский хладнокровный выстрел с весьма близкого расстояния (нет, не стыдно, нет, не жалею).

И я никогда не был особо сентиментальным, жалостливым или чрезмерно сознательным.

Но просто как-то в итоге так и не выработался у меня охотничий инстинкт. Пострелять по банкам-бутылкам люблю. А убивать ради развлечения — не люблю. Не заводит, не манит, не дурманит.

И когда слышу, что это настоящие, мужские, первобытные инстинкты, которые за свою первобытность и мужескость нужно холить и лелеять, регулярно поливая звериной кровью — тоже не особо понимаю, как это все связано. Ну если ты такой неандерталец, живешь духом хардкора каменного века и добываешь парное мясо в честном бою с хищником — ну тогда и в остальном так живи. Понравилась баба на улице — ласково приложи ее дубиной по темечку, за косу хвать — и в пещеру.

Занял сосед твое законное парковочное место во дворе — а у тебя уже каменный топор на этот случай наготове.

А то подойти познакомиться он, видите ли, стесняется, даже написать первым не может, с соседом разбираться не спешит, ибо человек культурный и выше вот этих всех склок, но на охоту ездит, ибо мужик и добытчик.

Ну и на охоту, кстати, тоже — выходи с дрекольем и если вдруг выживешь — то ешь полученное, из костей сделай детям игрушки, а из шкур — себе и бабе какую-никакую одежонку скрои.

Но я как-то крайне редко вижу на улицах людей, одетых в плохо выделанные шкуры и перья, хотя иногда встречаются.

Ну и, разумеется, живи быстро, ибо до скольки там в таком режиме неандертальцы-то тянули? Лет до двадцати семи? Как Курт Кобейн, шоб он был здоров, и прочие члены клуба.

А вот это вот — поехать на внедорожниках, с импортными ружьишками и толпой валить молоденького кабанчика, ослепленного прожекторами — это конечно увлекательно, сам грешен, но не очень-то по-неандертальски.

Я бы вообще запретил любую охоту просто потому что, а зачем она нужна. Выпивать можно в барах, стрелять — в тирах, а с инстинктами нужно уже как-то справляться, ибо человек это звучит гордо и разум в нем давно все эти инстинкты оседлал и приручил. Так ведь вроде?

Понимаю — крайне непопулярную вещь сказанул и многие сейчас мне скажут, что я ни черта в жизни не понимаю и на нормальной охоте просто ни разу не был. Повторюсь — на охотах был не единожды, и выпивал там, и стрелял, и попадал, и всяких реальных и смешных историй с тех охот знаю и сам в некоторых историях принимал участие, но все равно — я бы запретил.

Потому как вот эти все кивки на историю, что мол было же с испокон и традиция с инстинктом все это подкрепляют, — так себе оправдание. А работорговля тогда как же? А дуэли на шпагах где? Тоже ведь было и еще как было!

Но я, конечно, не депутат, и ничего вам запретить не могу, так что охотьтесь, пожалуйста, на здоровье.

Яков Коган