Россия сможет прокормить и себя, и других

Население Земли превышает 6 миллиардов, и некоторые эксперты уже прогнозируют, что «большой голод» неизбежен. О том, как человечество в целом и Россия в частности могут обеспечить себя продовольствием, в интервью «Росбалту» рассказал заведующий лабораторией информационного обеспечения точного земледелия Агрофизического НИИ Вячеслав Якушев.

— Способна ли наша планета в принципе прокормить растущее население?

— Сегодня мы можем говорить, что человечество недостаточно обеспечено продовольствием. Ежегодно в мире голодают около миллиарда человек. В то же время, на планете вполне хватит ресурсов для обеспечения абсолютно всех людей достаточным количеством продуктов. Другое дело, кто и как эти ресурсы использует.

— А как обстоят дела в России? Каковы наши позиции на мировом рынке продовольствия?

— По некоторым оценкам, Россия сегодня импортирует больше половины потребляемого внутри страны продовольствия. Это парадоксальная ситуация, учитывая, что у нас имеется огромное количество земельных, водных, лесных и других ресурсов. К сожалению, за последние 20 лет производство продовольствия в нашей стране значительно сократилось, и сейчас Россия занимает на рынке не соответствующее ее потенциалу место.

— На ваш взгляд, в чем причина сложившегося положения?

— Причин много, и все они «не первой свежести». Первая — кадры. Отток населения из деревни начался еще в 70-е годы, при советской власти. Это большая проблема. Никто не хочет оставаться. Молодым здесь неинтересно, неперспективно. Кроме того, происходит снижение посевных площадей. Поэтому встает вопрос об эффективности существующих агротехнологий для обеспечения хотя бы внутренних потребностей России.

— Как вы считаете, на какие технологии сегодня надо делать ставку, чтобы увеличить производительность и привлечь население к работе в сельском хозяйстве?

— Сегодня в мире все больше внимания уделяется точному земледелию. Его основные особенности заключаются в следующем. Традиционное земледелие всегда рассматривало сельскохозяйственное поле как однородный объект, на котором любые агротехнические операции проводятся с одинаковыми параметрами. Сегодня появились новые технические возможности, в том числе системы глобального позиционирования, такие как GPS и ГЛОНАСС. И это дало возможность дифференцированного выполнения агротехнических операций в системе точного земледелия. То есть на каждом конкретном участке поля можно проводить агротехническую операцию с теми параметрами, которые оптимальны именно для него. Фактически это выглядит так: трактор едет по полю и определяет свое местонахождение через систему глобального позиционирования; затем он дает команду на управляющий компьютер, который меняет по ходу движения дозу внесения удобрения.

Нельзя сказать, что точное земледелие чем-то принципиально отличается от обычного. Это просто новый технический уровень. Когда в ХХ веке стали внедрять тракторы, был похожий рывок. До этого было нормой запрягать коня и пользоваться плугом. Но когда появилась сельскохозяйственная техника, производительность труда выросла в десятки раз — хотя сам принцип, по сути, был тот же самый.

— А насколько увеличивается результативность при точном земледелии?

— Наш институт занимается внедрением точного земледелия в Ленинградской области с 2003 года, и в основном это обмолачиваемые культуры. Если сравнивать интенсивные технологии с точным земледелием, то ориентировочно на 30% экономятся удобрения, значительно увеличиваются урожайность. Причем сравниваемые технологии отличаются только методом внесения удобрений. Также повышается и качество зерна. Например, в нашем регионе в основном выращивается фуражное зерно. Но по некоторым показателям мы получаем из яровой пшеницы зерно хлебопекарного качества. Не скажу, что по всем, но хлеб из него можно печь. На юге страны на участках с точным земледелием наши коллеги выращивают зерно наивысшего качества.

Одно из самых главных преимуществ такой технологии состоит в том, что снижается антропогенная нагрузка на поле. Удобрение не вносится там, где не требуется. А там, где необходимо, мы даем точно отмеренную дозу, не увеличивая ее в неоправданном количестве. Ведь если потребность в удобрении по полю неравномерная, а везде вносится одинаковое количество, то естественно где-то будет больше, а где-то мы недовнесем.

— Вы упомянули, что внедряете эту технологию с 2003 года. Сейчас на календаре 2014-й. Почему точное земледелие у нас до сих пор используется в основном на опытных полигонах?

— Мне кажется, что здесь несколько причин. Во-первых, это достаточно молодая технология, и для мира в том числе. Только лет двадцать назад она начала внедряться в промышленном масштабе. Лидеры здесь европейские государства, США, Япония, Бразилия и Китай. В 2003 году, когда мы закупали технику для точного земледелия, способную дифференцировано проводить операции, она была примерно на 4 000 евро дороже обычной. Это были существенные деньги для российского производителя. Но самая главная причина — у нас раньше не производилась такая техника, способная вносить удобрения или проводить другие агротехнические операции дифференцированно. Сейчас ситуация начинает меняться. Но пока заводов, способных производить подобную продукцию, всего два — один в России, другой в Белоруссии.

— То есть начало все-таки положено?

— Да, но таких предприятий должно быть много! У нас есть производители тракторов. Но нужны именно орудия, способные дифференцированно проводить операции.

Нужно понимать, что если сейчас не потратить средства, не сделать нужных вложений, в будущем мы потеряем намного больше. На технологию точного земледелия переходит весь мир. При этом за границей деньги тоже считают. И обращают внимание на качество. В Европе за качественный продукт идет борьба — он стоит дороже на рынке. Точное земледелие позволяет, используя внутрипольную вариабельность по разным показателям, получать продукт более высокого качества, чем при обычном земледелии. Мне кажется, что переход к таким технологиям так же неизбежен, как замена лошади на трактор. Нам главное с этим не опоздать.

— А какие последствия нас ждут в этом случае?

— Нужно учитывать, что, по некоторым данным, 70% антропогенного влияния на нашу планету — это сельское хозяйство. Население растет, при этом многие голодают. Нам нужно научиться использовать пахотную площадь с гораздо большей эффективностью. С помощью точного земледелия мы сможем поднять урожайность как минимум в 2-3 раза относительно существующего среднего уровня. Сейчас в России собирают 20-30 центнеров с гектара, но можно увеличить этот показатель до 50-60 центнеров. А на наших опытных участках в хорошие годы мы получаем до 80 центнеров с гектара зерна амбарной влажности.

В случае, если не принять правильные меры, мы просто будем мало производить. Недостаточно для того, чтобы прокормить себя. И, соответственно, будем зависеть от экспорта.

— А на правительственном уровне на вашу работу обращают внимание?

— Мы выступаем на многих конференциях, в том числе на правительственном уровне. Но пока осознанной внятной программы поддержки точного земледелия нет. Я бы предложил дифференциацию помощи сельхозпроизводителю со стороны государства. Правительству следует начать поддерживать в первую очередь тех, кто использует современные технологии, кто собирает большие урожаи и соблюдает высокие экологические требования. Если такая дифференциация появится, то производителю будет выгодно использовать новые технологии.

Есть еще один момент. Если заинтересовать производителя, в особенности крупного, в использовании новых технологий в сельском хозяйстве, то это решит еще и кадровый вопрос на селе. Многие уезжают в город потому, что нет высокооплачиваемой и, самое главное, интересной работы. Технология точного земледелия подразумевает, что тракторист обязан владеть бортовым компьютером и системами спутниковой навигации. Здесь повышается общий уровень инженерной подготовки специалистов на селе, и это может быть стимулом для работы в сельском хозяйстве.

— Ваш институт сотрудничает с иностранными партнерами?

— Да. На Западе уделяется больше внимания этому направлению. Технологии там, без сомнения, более развитые. В 2003 году мы закупили всю технику у зарубежных партнеров. Сегодня многое может производиться и в России — например, разбрасыватели удобрений. Наш институт также может предлагать продукты в области систем, основанных на знаниях. Речь идет о программном обеспечении, о системах принятия решений.

За 11 лет, в течение которых наш институт занимается точным земледелием, серьезного прорыва в области систем, основанных на знаниях, мы пока у других не видим. У нас и наших коллег в Новосибирске есть разработки в этой сфере. Я думаю, что они есть и на Западе. Но на рынке их пока нет. Сельское хозяйство — это непаханое поле для информационных технологий, в частности, для систем обработки знаний. Нужно и можно развивать это направление, возможности для этого есть.

— На ваш взгляд, сколько времени потребуется, чтобы в России массово перешли на точное земледелие, если будет принято такое решение на правительственном уровне?

— Конечно, сразу это невозможно, потому что нужно обновлять огромнейший парк техники. Ее надо сразу закупать для точного земледелия. Но необходима не только техника, требуется еще программное обеспечение и, самое главное, — кадры. В стране необходимо организовать несколько центров по точному земледелию для подготовки специалистов. Желательно в каждом климатическом поясе. Учебные классы можно было бы проводить зимой, чтобы трактористов, инженеров и агрономов обучали тогда, когда у них меньше всего работы.

Все мероприятия надо проводить одновременно. Должна быть правительственная программа, которая стимулирует появление новых технологий. Притом это должны быть наши разработки, потому что в России и на Западе разные агрономические подходы. К примеру, оптический прибор N-сенсор не предусматривает работу с отечественными сортами. То есть вместе с прибором нужно покупать и их зерно. В нашем институте уже разработаны специальные калибровочные таблицы для этого прибора, позволяющие работать с нашими сортами. Но в хозяйствах подобных работ делать не будут. И им придется или импортные сорта покупать, или прибор не использовать.

Я считаю, что без этого комплекса мер России будет практически невозможно обеспечивать в будущем свою программу продовольственной безопасности на должном уровне.

— А есть ли у России шансы занять ведущие позиции на мировом рынке?

— Конечно — у нас все для этого есть! Не хватает только реальной государственной поддержки — не на бумаге, а на деле. И тогда мы сможем обеспечить не только собственную продовольственную безопасность, но и прокормить значительную часть населения других стран.

Беседовала Татьяна Хрулева