Posted 7 марта 2013,, 20:33

Published 7 марта 2013,, 20:33

Modified 30 января, 14:18

Updated 30 января, 14:18

Диалог вместо "встречи с прекрасным"

7 марта 2013, 20:33
Во время спектакля "Иллюзии", который идет в московском театре "Практика", исполнители вступают в непринужденное общение со зрителями. Впервые я вдруг почувствовала, что со сцены обращаются не к вечности и не к Джульетте на балконе, а ко мне.

В апреле художественным руководителем московского театра «Практика» станет известный театральный и кинорежиссер, драматург Иван Вырыпаев. Он один из тех, кто убежден, что сегодня храм Мельпомены нуждается в реформах: сокращении репертуарных театров, отказе от огромного актерского коллектива, часть которого фиктивно получает зарплату и т.д. Вырыпаев любит подчеркивать, что сейчас большая часть театральных афиш зазывает на спектакли, которые «заржавели» и уже неспособны наладить коммуникацию с современным зрителем.

Впрочем, что касается «Практики», то она уже выглядит вполне реформировавшейся. Ведь это не просто театр, это – культурный центр, где регулярно проходит Киноклуб, устраиваются выставки, перфомансы, тренинги и даже проводятся занятия йогой. В афишах каждый месяц мелькают большие красные буквы: «Премьера».

После выхода фильма Ивана Вырыпаева «Танец Дели» и в преддверии его назначения поднялась новая волна интереса к персоне будущего худрука. Я тоже поддалась всеобщему любопытству и несколько дней назад побывала на вырыпаевской постановке спектакля «Иллюзии» - по его же одноименной пьесе, которая была написана специально для театра немецкого города Кемница. Это история двух связанных тесной дружбой пожилых семейных пар, уже перешагнувших «золотой» рубеж. Четыре актера по очереди рассказывали о том, что на протяжении полувека связывало Сандру, Дени, Маргарет и Альберта. В тот вечер вместо актрисы Каролины Грушки, которая не смогла прилететь из Польши, одним из исполнителей был... сам автор. Но еще перед началом Вырыпаев заверил зрителей, что структура постановки позволяет подобные замены.

В этом спектакле нет актеров в привычном понимании. Исполнители вступают в непринужденное общение со зрителями. Поэтому свет в зале не выключается — ведь иначе не разглядеть собеседников. Впервые, оказавшись в театре, я вдруг почувствовала, что со сцены обращаются не к вечности и не к Джульетте на балконе, а ко мне - рассказывая очень грустные истории об иллюзиях, с которыми человек может существовать более 50 лет, или, наоборот, о том, как одно минутное «кажется» способно перечеркнуть всю жизнь.

Герои пьесы, окружившие себя надежной семейной крепостью, так или иначе норовят выскочить за ее пределы. Им кажется, что истинная опора, вторая половинка - это всего лишь очередная иллюзия. Рассказ начинается с конца, с признания Дени на смертном одре в том, что его жена Сандра, с которой они прожили 54 года, – единственная в его жизни любимая женщина, которой он был верен, несмотря на сиюминутные желания. А год спустя, незадолго до собственной смерти, Сандра признается Альберту, самому близкому другу покойного мужа, в том, что он, Альберт – любовь всей ее жизни. Хоть и не взаимная, но всепоглощающая, заставившая любить абсолютно все вокруг. И эти признания, похожие на предсмертные покаяния, рождают в еще здравствующих Маргарет и Альберте новые «кажется», новые сомнения, с которыми не получится справиться уже до смерти.

Истории из жизни пожилых супругов рассказывают молодые актеры: Инна Сухорецкая и Александр Алябьев (выпускники ГИТИСа), полька Каролина Грушка (в исключительных случаях – Иван Вырыпаев) и уроженец США Казимир Лиске. Несмотря на то, что исполнителей четверо, они не играют конкретных персонажей. Режиссер «доверил» каждому истории, объединяющие сразу несколько героев, а вместе с этим и раздал типажи.

Американец не может говорить без шутки, даже рассказывая о смертельной болезни. И во время игры на банджо с умиротворенным лицом, якобы для придания рассказу необходимой лиричности, а зрителям – неотвратимой тоски, он все равно лишь подкалывает, ясно давая понять, что все слышат фанеру.

Сухорецкой «досталась» сплетница, которая в курсе всех страстей и проблем, постигавших одну из семей, и она быстрой речью пытается сделать личные дела достоянием других.

Грушка и Вырыпаев играют на сильном надрыве, дрожащими голосами. Их истории - об утратах и разочарованиях.

Алябьев меланхолично вещает о розовой полоске над горизонтом и круглом камне на дороге – попытки героев «отыскать постоянство в этом переменчивом космосе».

Особую интригу создал американский акцент Лиске. Несмотря на то, что он отлично владеет русским языком, ему приходится как бы преодолевать языковой барьер, чтобы донести до зрителя свою историю, что лишь добавляет веры в услышанное.

В Сети выложен радиоспектакль «Иллюзии», где весь текст читает автор. Но только в исполнении четырех актеров можно прочувствовать фирменный стиль работ Вырыпаева – рэп сценической прозы. Каждый исполнитель рассказывает историю, написанную короткими предложениями, в своем особенном ритме – монотонном, постепенно ускоряющемся, фразовом или медленном, с паузами.

Работы Вырыпаева отличаются минимальным антуражем. В них - как в театре, так и в кино (за исключением фильма «Кислород», а одноименный спектакль – в общем ряду) - отсутствуют декорации. Есть лишь смысловые элементы. Например, в картине «Танец Дели» действие происходит на фоне белой стены больничного холла. В «Иллюзиях» в центре сцены стоит монументальная совковая кафедра, еще и с микрофоном. Такой ход предвещает «коротенечко, минут на сорок» что-нибудь нудное и не слишком понятное. Но рассказывают, наоборот, нечто очень душевное - о людях, которые любили всю жизнь. Трогательно, но неоригинально.

И лишь когда зритель полностью проглотит затравку «Дени любит Сандру, Сандра любит Альберта, Альберт понимает, что, оказывается, любит только Сандру», истории начинают обрастать интимными, личными подробностями, а точнее - рассказами о персональных иллюзиях каждого из героев. Об Альберте, который после единственного в жизни курения марихуаны понял, что мир, оказывается, мягкий и безобидный. О Дени, который нашел свое место на Земле, сидя на обычном круглом камне, и призывал Сандру отправиться на поиски собственного уголка. И в этот момент общение между залом и зрителем переходит на более доверительную ноту, поэтому кафедру приходится оставить в стороне.

Кто они, герои пьесы? Автор лишает их всего, кроме пола, имен и возраста. Мы никогда не узнаем, кем они работали, где жили, сколько у них детей, какие привычки и т.д. В повествовании нет ни бытовых, ни финансовых подробностей. Нет поступков, которые бы показали героизм, самопожертвование, жестокость или смелость. Это не счастливые родители или супруги. Это отдельные люди, которые связаны друг с другом иллюзорными и подлинными ниточками: дружбой ли, любовью ли, влечением ли. Все истории – это не следствия каких-то жизненных обстоятельств (болезней, катаклизмов, исторических событий). Они основаны на мыслях, ощущениях, чувствах, желаниях героев. Течение жизни в пьесе абсолютно примитивное, рутинное - за исключением одного персонажа, который заканчивает жизнь самоубийством, да и то в глубокой старости.

«Иллюзии» - это постановка, адаптированная под сознание западного человека. Ее очень сложно совместить с российскими реалиями. Ощущается, что герои – люди, которые жили в полном согласии с внешними обстоятельствами. Единственное, с чем они испытывали затруднения - так это с собственными желаниями, ощущениями и установлением внутренней гармонии, которой гораздо проще достигнуть, когда не приходится параллельно вести борьбу с внешним миром. Что же до отечественных реалий, а если быть точнее - ужасов, то для сравнения с «Иллюзиями» стоит вспомнить вырыпаевский «Кислород». Там и алкоголизм, и абсолютно голодное, примитивное сознание людей, и унизительное разделение на москвичей и провинциалов, и рассуждения о «стране России и стране Москве». И вот на фоне всего этого вязкого неразгребаемого гумуса появляются два влюбленных, летящих героя.

В произведениях Вырыпаева (и в «Танце Дели», и в «Кислороде») есть одна очень четкая мысль: человек рождается для того, чтобы его любили. И пьеса «Иллюзии» оказалась единственной, где герои сами вставляют палки себе в колеса. Альберт после признания Сандры немедленно поддается новому минутному ощущению или просто заражается иллюзией – оказывается, любовь к нему людей «облагораживает». Мгновенно из глубин памяти всплывают нотки симпатии 20-летней давности к Сандре. И он, окрыленный, решает незамедлительно оповестить Маргарет: «Мы никогда не любили друг друга. Ведь настоящая любовь бывает только взаимной. А я только сейчас понял, что всю жизнь любил другую женщину». И здесь переворот с ног на голову: принцип Дени «никогда не врать» понят как «всегда говорить правду».

На постановку можно посмотреть взглядом полигамного мужчины, который вполне поймет, почему Дени когда-то страстно возжелал Маргарет. Можно с позиций верной женщины объяснить, почему Сандра всю жизнь любила Альберта тайно. Допустимо назвать подонком Альберта, который на 55-ом году брака «сознался» жене, что не любит ее. Или считать Маргарет дурой за шутку о том, что они с Дени были любовниками. Но загадка пьесы сводится не к поиску ответа, кто кого любил на самом деле. Любой ответ будет лишь представлением (а, скорее всего, иллюзией) конкретного человека о его любви. Задача - на порядок сложнее. Показать не только человека, который способен разобраться в себе или, как написала Маргарет в предсмертном письме, «найти постоянство в этом переменчивом космосе». Но того, кто может сделать это, не допустив появления на двери записки следующего содержания: «Милый, прежде чем ты зайдешь в эту комнату, знай - я там повесилась».

Когда я вышла из «Практики», какое-то время не могла понять, что поразило больше: сам уютный «подвальчик» недалеко от Патриарших прудов или все-таки спектакль.

Долгое время театр прочно ассоциировался у меня с тонной грима (под которым у актера обязательно чешется лицо) и несколькими комплектами пышных платьев и фраков. А это, в свою очередь, и от зрителя требует особого внешнего вида - «на выход». Вот только «дресс-код» иногда отталкивает от стен театра, особенно молодежь. А спектакль «Практики» не требует от меня искать лучшее платье в гардеробе, натягивать на лицо маску интеллектуала и изящно подносить бинокль к носу. И да, обязательно ждать «незабываемой встречи с прекрасным»!

В «Практике» со мной хотят установить диалог, услышать мой смех, увидеть мою живую реакцию, мой шок. Например, выясняется, что Сандра и Дени были родными братом и сестрой. Зритель в ту же секунду начинает недоумевать: у них же дети, и кто им вообще позволил вступить в кровосмесительную связь? Но тут появляется комичный американец с репликой: «Шутка!» Да, возможно, я только что убила одну из интриг спектакля. Однако я уверена, что уже после первой истории – признания Дени – вы об этой тайне и не вспомните.

Настя Березина, студентка ВГИК