Российский менталитет: под знаком неуверенности и фатализма

На прошедшем 19 марта 2002 г. в ИА "Росбалт" представлении петербургской общественности аналитического доклада "10 лет российских реформ глазами россиян" выступила известный петербургский социолог, профессор СПбГУ Зинаида Сикевич. Она познакомила собравшихся с материалами о специфике российского (и петербургского) общества. Тезисы этого выступления следуют ниже.

Говоря о менталитете в России, необходимо учитывать, что он уже дважды за последний век подвергся насильственной ломке: первый раз - в связи с событиями большевистской "модернизации" и формированием "советского человека"; второй раз - с конца 1980-х годов, когда сознание советского человека ускоренно трансформируется в соответствии с либеральной моделью ценностей.

Русский менталитет, образно говоря, представляет собой "двухслойный пирог". Большевики сокрушили политические институты прежней России, а бытовые представления и установки людей достаточно умело приспособили к новым понятиям, утвердив в умах советских людей приоритет "трудового коллектива" над индивидуальным интересом и понятие равенства как уравнительного принципа распределения доходов. Базовая православная идентичность дореволюционной России была трансформирована в классовую, а вера в царствие небесное сменилась верой в победу коммунизма. Поэтому системе либеральных ценностей приходится противостоять не только советской, но и традиционной для русских "психологической оснастке".

Стержнем традиционного и, во многом, неосознаваемого русского мировосприятия является вера в благосклонность судьбы, надежда на то, что все "само по себе" образуется. Именно поэтому, вероятно, в 2000 г. наибольшее число опрошенных петербуржцев (83,6%; выборка - квотная, 783 чел.) выразили согласие с поговоркой "что ни делается - все к лучшему", выбрав ее из 42-х предложенных для оценки. Эти слова являются квинтэссенцией типичного русского оптимистического фатализма на фоне пассивности, невмешательства в течение жизни, которая "делается" как бы сама по себе, "мне" же остается надеяться - "авось, повезет". Эта позиция прямо противоположна типичной для протестантской этики базовой установке на индивидуальную инициативность и стремление самому "делать себя" и свою жизнь.

Другим базовым элементом русского менталитета является своеобразная трактовка ценности свободы воли, интерпретируемой как ничем не ограниченное самоутверждение без оглядки на "других". Фатализм и воля постоянно конкурируют в русском менталитете, они, как это ни парадоксально, скорее дополняют друг друга, чем противостоят. Думается, что именно эти родовые мифологемы лежат в корне социальных форм коллективного бессознательного, из которых уже произрастают осознаваемые ценности, нормативные представления и социальные ожидания.

По данным исследований (1996-2000 гг.) лаборатории этнической социологии и психологии СПбГУ, к числу базовых ценностей русских людей относятся следующие: эгалитаризм, коллективизм как предпочтение групповой самоидентификации индивидуальному самоопределению, патернализм и этатизм в его русской интерпретации, т.е. державность.

Эгалитаризм интерпретируется как неприятие социальной стратификации, свойственной современному обществу. В массовом сознании продолжает удерживаться традиционный подход к богатству: "от трудов праведных не наживешь палат каменных" - 66,3% (1997 г., 650 чел., Санкт-Петербург, выборка - квотная). Контент-анализ со словами "социализм" и "капитализм" (речь шла о российских формах этих политических систем) показал, что основным достоинством прежнего режима видится равенство между людьми, трактуемое частью опрошенных как социальная справедливость (28,2%), в то время как основным недостатком современного общественного устройства, по мнению участников опроса, является неравенство (29,6%).

Социалистический строй для его сторонников олицетворяет не только справедливость, но и "настоящую свободу", "счастливую жизнь", в то время как капитализм - это общество-фантом, где все мнимо: царит не свобода, а ее видимость; гражданские права лишь на бумаге; иллюзорна сама жизнь. Если предыдущая власть "обеспечивала социальные гарантии всем трудовым людям" (12,3%), то нынешняя власть - "грабители у кормушки" (в сумме 6,9%), при которых "хорошо только бандитам и жуликам". Кроме того, считается, что социализм - это "власть народа" ("для народа", "в интересах народа"), а капитализм - "власть денег" ("богачей", "толстосумов").

Именно поэтому социализм у его сторонников ассоциируется с положительными эмоциями, а капитализм приводит к стрессовым состояниям. Среди сторонников современной системы отношений оказываются почти исключительно молодые люди, в основном, с высоким уровнем образования, проживающие в Петербурге. В российской глубинке "ностальгия" по социализму очевидна: так, в г. Мичуринск Тамбовской области, где проводился опрос контрольной группы, у "социализма" оказалось 74,4% приверженцев, в то время как у "капитализма" - лишь 25,6%.

Равенство воплощает в себе тот "потерянный рай", когда "все были вместе в счастье и горе", людей объединяло "братство", основанное на "чувстве локтя". Неравенство плохо тем, что оно почти освящает "эксплуатацию", "справедливость для избранных", "презрение к бедным". Словом, неравенство - это "рай - для одних и ад - для других". Использование библейских образов доказывает, что при всем показном атеизме советские люди оставались глубоко верующими, но место "рая" занимала мечта о коммунизме, когда каждому будет "по потребности".

Учитывая, что десяти лет недостаточно для изменения базовых ценностей, можно понять, что сама подвижность социальных статусов и разделенность людей по уровню доходов, противостоящая базовой ценности коллективизма, вызывает у многих чувство неопределенности и шаткости своего частного существования. Интересно, что, по данным уже упоминавшегося опроса, использующего пословицы как ассоциации, 71% респондентов посчитали правильной пословицу "хоть мошна пуста, да душа чиста" и только 29% предпочли ей противоположную по смыслу "за свой грош везде хорош". Второй оказалась пословица "с миру по нитке - голому рубаха" (68,5%), а парную к ней - "дружба дружбой, а денежки врозь" предпочло вдвое меньшее число опрошенных - 31,5%. Получается, что для петербуржцев "богатство" и "нравственность" несовместимы, а равенство в бедности воспринимается "нравственнее" неравенства в богатстве.

Патернализм трактуется как ожидание отеческой заботы со стороны государства по отношению к рядовым гражданам, выступающим в роли "детей" и оценивающих государство-"отца" прежде всего по эффективности выполнения им своих "родительских" функций. Так, 84,7% участников всероссийского опроса (1997 г.) были убеждены в том, что государство должно неусыпно заботиться не только о детях, стариках и инвалидах, но и, в равной мере, обо всех гражданах. Эта точка зрения является всеобщей и не зависит от возраста, пола, уровня образования или места жительства респондентов. Почти две трети петербуржцев (60,7%) полагают, что уровень материального благополучия семьи зависит прежде всего от "властей", а не от собственных усилий. Менее трети участников опроса (30,4%) имеют дополнительный заработок, хотя в Петербурге существует возможность приложения деловой инициативы.

Контент-анализ ассоциаций опрошенных в 2002 г. петербуржцев показал, что 48,3% текстов в той или иной мере содержат упреки государству как "плохому отцу" (в частности, "не дает людям работу", "унижает людей безработицей"). Большинство респондентов (кроме молодых мужчин, занятых в сфере бизнеса) интерпретирует базовый стереотип "добра" как справедливость в "распределении доходов".

Действующий президент России, по данным исследования, воспринимается как добрый и строгий отец, которого обманывают "плохие" коррумпированные чиновники. Любые действия популярного лидера оправдываются тем, что "отцу" по-своему можно "казнить и миловать". Традиция такого восприятия лидера восходит к петровской эпохе, и если раньше для статусного продвижения представителей высших классов или для выживания "холопов" требовалось "послушание старшим" и "верноподданичество", при советском режиме эти понятия превратились в "исполнительность" и "трудовую дисциплину".

Советская система, по оценке социологов, позволяла гражданину оставаться социально инфантильным. Сейчас же социальное продвижение и уровень материального благополучия впрямую зависят от индивидуальной активности человека, потому-то он так часто и несчастен, как ребенок-сирота, брошенный отцом-государством. Изменение этой установки может занять большее время, чем привыкание к социальному неравенству.

Этатизм тесно связан с патернализмом и понимается как особое ценностное отношение к государству-"державе", которое прежде всего и обеспечивает национальную консолидацию. "Державность" для русского человека - это своего рода рационализация этнических чувств. В исследовании "Национальное самосознание русских" индикаторами "исторической памяти" и вместе с тем косвенными показателями модальности "державных" установок стали ценностные представления о прошлом (метод свободных характеристик с последующим контент-анализом суждений).

Выяснилось, что Великая Отечественная война для участников опроса - главное событие отечественной истории, вызывающее непреходящее чувство гордости за государство и народ (59,8% респондентов); всего лишь для 2,1% петербуржцев войну символизирует трагедия ленинградской блокады и горечь потерь. Характерно, что войну вспоминали не только ее современники, но и молодежь (37,1%). "Фаворитом" дореволюционной истории стала Отечественная война 1812 года (10,6%). Именно эти войны ассоциируются не толкьо с героизмом, но и с чувством общенационального согласия.

Таким образом, история компенсирует то, что человек не находит в своей повседневности. Каждый пятый-шестой воспринимает Россию не как национальную колыбель, родившую великих поэтов и ученых, но именно как государство со статусом великой державы. Около 5% петербуржцев гордятся вообще всеми военными победами, которые одержала Россия, "от Ледового побоища до падения Берлина". Для участников опроса воспоминание о громких победах как бы смягчает национальную обиду, сформировавшуюся в ходе распада СССР, - именно это событие признано петербуржцами "самым горьким итогом перестройки" (11,3%).

Ностальгия о "державном" прошлом - это еще и неосознанная компенсация за подлинную и мнимую "униженность перед Западом" (14,7%). Люди стыдятся "подачек МВФ", их раздражают "вывески на иностранных языках", "холуйство" перед Западом, который в русском сознании олицетворяет собой как бы антитезу державности. Вообще Запад в русском миропонимании - это понятие не географическое, а некий "не наш" дух и образ жизни, стиль поведения и способ самореализации. Этот подход также достаточно традиционен и характерен еще для петровской эпохи. В наши дни отношение к мифологизированному Западу раскалывает российское общество надвое.

В ходе исследования (2000 г., ассоциативный эксперимент, 783 чел.) обнаружена заметная символическая дистанция между "Западом" и Россией, в контексте которой мифологизированный Запад воспринимается скорее как "зло", чем "добро". Для получения символических ассоциативных рядов использовались два незаконченных предложения "Россия для Запада - это ..." и "Запад для России - это...". В результате можно выделить следующие модальные мнения: Россия для Запада - "сырьевая база" (9,5%), "дойная корова" (6,8%), "загадка" (6,5%), "кормушка" (5%). Соотношение отрицательных и положительных суждений составляет 93,2% к 6,8%. Запад же для России - "враг" (14%) , "экономическая помощь" (11,5%), "плохой пример" (10,9%), "школа жизни" (8,5%). Соотношение отрицательных и положительных суждений составляет 69,7% к 30,3%.

При сравнении этих данных получается, что "мы" убеждены в том, что "они" к нам относятся также плохо, если не хуже, чем "мы" к "ним". Во-вторых, при всем негативном дистанцировании от Запада "мы", тем не менее, не прочь воспользоваться его финансовыми ресурсами ("палочка-выручалочка", "бездонный денежный мешок" и т.п.). Причем, примечательно, что сочетание противоположных суждений относительно Запада, например, "враг" и "перспектива развития", или "опасная приманка" и "спасательный круг" в ответе одного и того же респондента встречаются примерно в 30% случаев.

В-третьих, "мы" неосознанно гордимся своей непостижимостью и загадочностью: Россия для Запада - это "необъяснимая загадка природы", "головоломка", "сфинкс" и т.п.; в то время как Запад для России - "нормальная размеренная жизнь", "просто хорошие дороги", "красивая картинка" и т.п., - т.е. нечто, для "нас", "загадочных", банальное и скучное. Кроме того, положительные оценки Запада ("то, к чему надо стремиться") высказываются исключительно молодыми (25-35 лет) мужчинами, занятыми в сфере бизнеса и финансов, в то время как даже их ровесники - студенты или молодые работники бюджетной сферы настроены значительно критичнее, не говоря уже о представителях других социальных и половозрастных групп.

Интересно, что 72,3% опрошенных убеждены в злокозненности Запада по отношению к России, в то время как противоположного суждения придерживается лишь 25,1%. Уклонились от ответа всего 2,6%, что не менее примечательно: в России можно быть лишь "западником" или "антизападником"; третьего, образно говоря, не дано. Доля "подозрительных" в отношении Запада преобладает и в молодежной выборке (56%), что позволяет считать эту черту базовой для национального менталитета.

Две трети опрошенных осенью 1998 г. петербуржцев были убеждены, что Россия должна стремиться сохранить статус великой державы, даже если это ухудшит ее отношения с Западом (67,8%) и для этого потребуется навести "порядок" и установить "власть твердой руки" (65,2%). В исследовании 2000 г. подобный вопрос не предусматривался, однако, об устойчивости державной ориентации можно судить косвенно. Так, 58,9% петербуржцев приветствуют возвращение к музыке гимна СССР (ответы "полностью положительно" и "скорее положительно"); им противостоят 20,6% недовольных этим фактом (ответы "полностью отрицательно" и "скорее отрицательно"); для 30,5% опрошенных музыка гимна России безразлична.

Предполагалось, что при ответах на незаконченное предложение "В России плохо то, что..." появится мотив чеченской войны. И он появился, но... лишь у 3 человек из 783 опрошенных. Этот факт, очевидно, свидетельствует о том, что твердая политика по преодолению сепаратизма со стороны власти соответствует этатическим установкам россиян и поэтому поддерживается. Очевидно, в этом секрет и устойчивой популярности В.В. Путина, от которого ждут установления власти еще более "твердой руки", способной стабилизировать ситуацию в России. В определенном смысле именно "державность", в традиционном для русского менталитета смысле, вбирает в себя и другие базовые ценности наших современников: "величие державы" предполагает не только мощь и силу, направленную "вовне", но и отеческую заботу о своих "детях", способность обеспечить равенство и социальную справедливость.

Кризисный менталитет внутренне противоречив, однако, ясно, что "психологическая оснастка" народа в своих наиболее глубинных установках болезненно воспринимает трансформацию привычной повседневности. Именно поэтому, судя по данным наших исследований, социально-психологическая тревожность постоянно растет: неуверенность в завтрашнем дне - это "знаковое" состояние большинства граждан современной России, с которыми мы, к сожалению, вступаем в XXI век.

Полный текст доклада, 90кб (в новом окне)