Феномен "профессионального избирателя" и надо ли с ним бороться?

В ожидании выборов в Думу и опираясь на опыт только что прошедших выборов губернатора Петербурга, а также и прошлогодних выборов в Законодательное собрание города, все чаще говорят о появлении "профессионального избирателя".
То есть о тех приблизительно тридцати процентах петербуржцев, которые, в отличие от прочих сограждан, не пропускают ни одной кампании, аккуратно ходят на участки и вроде как решают за остальных, кому быть депутатом городского парламента, кому - градоначальником, а кому - думцем.

Вспоминаешь анекдот про недовольного посетителя ресторана: "Во-первых, это несъедобно, а во-вторых, почему так мало?". Иначе говоря, активных избирателей, с одной стороны, маловато, а с другой, это не самая продвинутая часть сограждан - не очень молодая, не очень состоятельная и не очень образованная.

То, что молодые, активные, небедные и полные энергии люди по доброй воле отказываются хоть как-то влиять на состав руководящих лиц, все чаще воспринимается как очередная российская загадка.
Ничуть не отрицая загадочности отечественного общественного бытия, полагаю, что в данном конкретном случае дело обстоит не столь уж таинственно.

Для начала стоило бы отделить проблему "количества" активных избирателей от проблемы их "качества".
Поголовное или почти поголовное участие в выборах - это особенность стран Западной Европы, и то не всех. А, скажем, избрание президента Соединенных Штатов двадцатью пятью - тридцатью процентами от общего числа имеющих право голоса (при пятидесяти-шестидесятипроцентной явке и примерно половине, голосовавшей за победителя) - дело совершенно обычное. И это обстоятельство не мешает американскому обществу быть чрезвычайно политически консолидированным и даже тотальным, чтобы не сказать - тоталитарным. А на местных выборах в США явка и того меньше. Почти как у нас.

Другой вопрос, кто там ходит на участки, а кто нет. Ходят в общем и целом те, кто более успешен и грамотен, а менее грамотные и успешные ходят реже. На первый взгляд, именно это и создает принципиальную разницу между ними и нами.
Однако разница была бы принципиальной, если бы у нас "голосующая" часть избирателей политически мыслила принципиально не так, как "неголосующая". Но радикальной разницы как раз и нет.

Скажем, если бы у нас на губернаторские выборы пришли вдвое и даже втрое больше людей, то все равно победителем была бы Валентина Матвиенко, хотя и с заметно меньшим отрывом от конкурентов. Ни один опрос в сентябре-октябре не показывал, что какой-то другой кандидат обгонял ее по уровню поддержки среди жителей города в целом, а не только среди собиравшихся голосовать.

Похожая картина и в сфере партийных предпочтений. Деятели либеральных партий привыкли винить в своих проблемах избирательскую пассивность и рассуждать о том, что вот если бы на участки ходили все, то данная партия выступила бы куда успешнее, чем на самом деле, и, соответственно, Россия пошла бы другим путем.
Но если посмотреть на предпочтения людей, довольно достоверно определяемые социологическими службами, то "куда успешнее" (и притом лишь в самые удачные для либералов месяцы) означало бы в одном случае не 6%, а 8%, в другом - не 8%, а 10% и т.п.
Для личной биографии отдельно взятых политиков, получающих или не получающих шанс попасть в Думу, это и в самом деле разница колоссального размера. Но вот Россия от этого "другим путем" бы не пошла.

Правда, недавняя Интернет-акция "Накликай Думу!" принесла двум нашим традиционным либеральным партиям примерно столько же голосов, сколько всем остальным, вместе взятым. Но не следует видеть в этом раскладе позицию "молчаливого большинства" неголосующих избирателей. Это позиция "меньшинства в меньшинстве". А именно, той части пользователей Интернета, кому интересна сегодняшняя политика. Таких сейчас десятки, ну, может быть, сотни тысяч. А людей с правом голоса - сто миллионов.

Механическое повышение явки избирателей изменило бы расклад думских сил совсем не радикальным образом. Значит, и количество, и качество избирателей "профессиональных" - это, самое большее, симптом, но уж никак не причина общественных болезней.

Вот характерный диалог политика с политическим консультантом (речь тут о политике любой расцветки, но серьезном и с серьезными амбициями, а действие может происходить где угодно, от Калининграда до Владивостока).
Политик. Идти мне здесь на выборы или не идти?
Политический консультант. Почему бы и не сходить?
Политик. А может не идти?
Политический консультант. Можно и не идти.
Политик. А если пойду, вы гарантируете, что я выиграю здесь выборы?
Политический консультант. Не гарантирую.
Политик. Вы меня убедили. Не пойду.

Логика нашего "политика" - это логика бизнесмена, избегающего инвестировать свои средства в рискованные проекты. И это вовсе не логика политика подлинного, который выступает как выразитель определенных общественных интересов в определенном регионе и защищает эти интересы при любой погоде, даже если ему никто не предоставил стопроцентной гарантии успеха.

Можно, конечно, ругать нашу политическую элиту за прямолинейный карьеризм, робость, незнакомство с проблемами рядовых людей и торгашеский дух. Но где они, те общественные интересы, которые эта элита защищала бы, будь она более хваткой, осведомленной, храброй и близкой к народу? Интересов почти не видно.

Вот лишь один из массы примеров такой "невидимости" интересов - и как раз там, где они, казалось бы, должны не напоминать о себе, а буквально кричать. Продвинутый россиянин, он же - избиратель, переставший ходить на выборы, почти не осознает себя плательщиком налогов и, соответственно, кормильцем государства.

Единый социальный налог с "белой" части его заработков за него платит его фирма и даже подоходный налог - фактически она же, а он только видит сумму в платежной ведомости. Поэтому тема налогообложения, такая горячая в любой западной избирательной кампании, у нас до сих пор - нечто умозрительное.

Почему так? Потому что не в сфере официальной политики, не в сфере отношений с государственной властью, а внутри корпорации или клана, к которым принадлежит средний продвинутый россиянин, решаются либо не решаются его ключевые проблемы. У корпорации может быть "своя" налоговая политика, не похожая на официальный курс государства, "своя" политика доходов, о которой она не отчитывается перед властями, "свой" неписаный трудовой кодекс, "свои" правила предоставления медицинских услуг, "свой" порядок обеспечения жильем и земельными участками, и даже "своя" пенсионная система.

А политика официальная, государственная, для продвинутого человека - это не более, чем сфера, где жонглируют идеологическими мифами всех цветов, а также выдают обездоленным социальную помощь. Поскольку продвинутая часть сограждан сегодня (в отличие от вчерашнего и, пожалуй, завтрашнего дня) на мифы не падка и собесовской проблематикой не особо взволнована, то она и не голосует. Если не все, то большинство избирателей-отказников, пожалуй даже и не против нынешней политической жизни. По крайней мере, альтернативных политических идей у них сейчас почти нет. Просто им это не особо интересно.

Это может продолжаться долго, но не до бесконечности. Избиратели обязательно обзаведутся мифами, для реализации которых потребуется тот или иной общегосударственный курс. И параллельно с этим они обязательно начнут облекать свои интересы в политические лозунги - по мере того, как станут осознавать, что на уровне кланов и корпораций часть их интересов реализуется не лучшим для них образом, а другая часть не может быть реализована в принципе.

Волны протестов против уплотнительной застройки и попытки объединить автомобилистов - лишь первые признаки того, что процесс идет. Когда не замечать это станет невозможно, наши политические избранники - знакомые, а если у знакомых не получится, то незнакомые - войдут с этим процессом в резонанс. И тогда же корпус избирателей безо всяких уговоров изменит свой состав, а главное, начнет вести себя совсем по-другому.
Нынешняя думская кампания как раз и покажет, далека ли новая политическая эпоха или уже не так далека.

Сергей Шелин, специально для ИА "Росбалт"