Сергей Караганов: "Российская внешняя политика определяется хорошим чутьём Президента и устаревшими построениями МИДа"

Своё мнение о внешнеполитических итогах 2003 года в интервью корреспонденту ИА "Росбалт" высказал председатель президиума Совета по внешней и оборонной политике Сергей Караганов.

- Как вы можете охарактеризовать внешнеполитические итоги года для России?

- В целом они позитивны. Россия увеличила свой вес в мировой политике, сыграла позитивную роль в целом ряде конфликтов, не поссорилась ни с одним государством. Кроме того, в уходящем году началась трансформация российских Вооруженных Сил, отсутствие которой ослабляло Россию не только потенциально, но и уже сейчас. И это в условиях, когда ВС снова становятся объективной мерой реальной государственной мощи. То, что объявлено Президентом Владимиром Путиным, министром обороны Сергеем Ивановым, начальником Генштаба Анатолием Квашниным, идет гораздо дальше всех предыдущих попыток реформирования Вооруженных Сил.

- Какие конфликты вы имеете в виду, говоря о позитивной роли России?

- В первую очередь, речь идет об Афганистане. Мы достаточно аккуратно не впутались в ситуацию в Ираке. Нельзя забывать о том, что мы до сих пор поддерживаем мир в Приднестровье, Южной Осетии и Абхазии, где без российского миротворческого контингента давно бы лилась кровь рекой. И несмотря на то, что нам часто ставят это в укор, миротворцы - большой плюс российской внешней политики.

- Что еще хорошего принёс России уходящий внешнеполитический год?

- Стала, наконец, переламываться тенденция, характерная еще для Советского Союза: руководство страны начало лоббировать интересы российского бизнеса. Теперь мы торгуемся, и это не торговля принципами, как гордо заявляли во времена СССР, а реальная защита интересов наших граждан и налогоплательщиков. Мы становимся национальным государством. За последний год в этом направлении был сделан огромный шаг вперед.

В течение года удавалось поддерживать теплые отношения Президента Путина с ведущими мировыми лидерами. Россия удачно сманеврировала в отношении Ирана, когда мы, не сдавая своих позиций, убедили руководство этой страны принять принцип дополнительных международных инспекций, что дало нам возможность продолжить строительство атомной электростанции в Бушере. Характерно, что заявление иранского руководства о согласии на такие инспекции было сделано именно в Москве.

- Но не всё, наверное, было так благополучно...

- Формировались и накапливались и негативные тенденции. Во-первых, не был закреплен позитивный результат, достигнутый ранее в российско-американских отношениях на основе тесных контактов двух президентов. С достаточной уверенностью можно утверждать, что в наступающем году таких контактов между Путиным и Бушем, скорее всего, не будет, за исключением разве что встречи в рамках 'восьмёрки'.

- Имеют ли под собой почву слухи о скором резком похолодании в российско-американских отношениях, о том, что администрация Буша вот-вот откажет Путину в доверии, Россию исключат из числа партнеров США, из 'большой восьмёрки', разразится новая 'холодная война'?

- На мой взгляд, эти слухи были предвыборными эпизодами, связанными прежде всего с нашей внутренней политикой, с опасениями, вызванными тем, что Россия усиливается и сможет давить на своих ближайших соседей. Я не вижу необходимости в таком давлении даже в отношении Белоруссии.
Угрозы исключить Россию из 'большой восьмерки' - серьезный политический сигнал, безусловно, согласованный с Белым домом, - но это не сигнал самого Белого дома. Никто там его не поддержал. Пока что все эти разговоры - ни в коем случае не сигнал к действию. Это - лишь указание на возможность такого сигнала.

Очень негативную роль в поддержании имиджа России сыграло 'дело Ходорковского'. Оно стало своеобразным спусковым крючком, вылившим на международную арену весь набор отрицательных стереотипов, представлений, обвинений и слухов в отношении России. Мировая пресса словно озверела: таких тенденциозных публикаций о нашей стране я не видел со времен "холодной войны". В дальнейшем 'дело Ходорковского' будет продолжать серьезно влиять на отношение к России в мире.

Россия так и не приблизилась к решению проблемы вступления в ВТО. Концептуально эта тема осталась непроработанной. Вообще, российская внешняя политика определяется сейчас двумя составляющими: либо внешнеполитическим чутьём Президента, которое у него достаточно хорошее, либо безнадежно устаревшими МИДовскими построениями десятилетней давности. Необходимо качественное обновление концептуального аппарата российской внешней политики, поскольку за последние пару лет мир изменился, возможно, даже больше, чем за всё предшествующее революционное десятилетие.

Сейчас мы подводим внешнеполитические итоги не только уходящего года, но и четырехлетнего президентского срока Владимира Путина. Надо вспомнить, какие проблемы стояли перед страной в его начале: России угрожала изоляция и превращение в международного парию. Нынешняя ситуация не идет с той ни в какое сравнение. Одной из причин, позволившей существенно повысить роль России в мире, является значительное усиление в последние годы фактора безопасности, фактора силы, где мы по определению имеем преимущество.

Кроме того, нам очень повезло с нефтью: в условиях продолжающейся дестабилизации в регионе Ближнего Востока мы можем рассчитывать на достаточно большие поступления в государственный бюджет. Однако на этом пути важно не превратиться в страну-рантье - вроде Нигерии, Венесуэлы или некоторых арабских эмиратов - живущую практически только за счет доходов от продажи нефти, которых, впрочем, все равно не хватает и которые постоянно падают. Но это уже вопрос не столько внешней, сколько внутренней экономической политики России.

- Ряд российских политиков, например Дмитрий Рогозин и Михаил Маргелов, подвергают резкой критике европейские структуры - ЕС, ОБСЕ, ПАСЕ, говорят, что они отстали от жизни, не желают считаться с изменившейся реальностью, стали прибежищем бездельников-евробюрократов, превращаясь в тормоз на пути эффективного диалога Востока и Запада. Насколько справедлива эта критика? Как она может отразиться на дальнейших взаимоотношениях России и Европы?

- Одно из самых неудачных направлений нашей внешней политики - именно европейское. У нас довольно большая разница в наборе базовых ценностей. Россия - типичная европейская страна 30-70-летней давности с соответствующим набором политических принципов и приоритетов. Европа же за это время продвинулась далеко вперед, во многом отказавшись от ценностей, неразрывно связанных с ней в российском политическом сознании - либерализма, индивидуализма, этатизма, уважения государственного суверенитета, принципов голлизма, - которые мы привыкли считать ее непременными признаками. Поэтому на европейском направлении было достигнуто не много, помимо произносимых в адрес друг друга дежурных теплых слов.

Кроме того, мы так и не создали бюрократию, обязанностью которой было бы тесное взаимодействие с Европейским Союзом. Между тем, соответствующие структуры существуют на Украине (министр по делам евроинтеграции), в Белоруссии, во многих государствах, для которых эта тема не столь актуальна. Мы страдаем от недостаточной бюрократизации собственной европейской политики. Ругаться же на евробюрократов нет смысла - это объективная реальность, данная нам в ощущениях. Вот и сейчас мы ничего не делаем для того, чтобы договориться о мерах, компенсирующих негативные последствия расширения Евросоюза, хотя известно об этом было уже давно.

- Как вы оцениваете политику России в отношении государств СНГ, в частности, позицию, занятую Москвой по событиям в Грузии и провал предложенного Кремлём плана урегулирования приднестровской проблемы?

- Понятие 'страны СНГ', на мой взгляд, устаревающая концепция. Она была создана и работала в совсем других условиях. Само Содружество Независимых Государств всё больше становится полным анахронизмом. 'Отношения России с государствами СНГ' должны меняться на двусторонние, региональные отношения РФ с государствами постсоветского пространства.
Что касается провала 'плана Козака', то в Молдавии произошла обидная ошибка. Российский план в целом не существенно отличался от того, который собирались предложить европейские чиновники. Мы просто вовремя не проконсультировались с ними. Думаю, что наши предложения были бы приняты процентов на девяносто.

Самую большую тревогу вызывает ситуация в Белоруссии. В стране идет экономическая деградация, дезинтеграция политического режима, тогда как Россия не предпринимает никаких действий.
Беспокойство порождают и события в Грузии. Никто не знает, что там будет дальше. Впрочем, они имели и положительную сторону: Россия, наконец, заинтересовалась происходящим в регионе.

В целом же, повторюсь, итоги внешнеполитического года для России скорее позитивны.

Беседовала Яна Амелина, ИА 'Росбалт'. Москва