Гайдар - Ходорковскому. Асимметричный ответ

Второе письмо, авторизованное Ходорковским, и две ответных статьи Гайдара в "Ведомостях" придали спору о судьбах российского либерализма если и не вполне свободный, то завершенный характер.

Напомню, что второе письмо, обнародованное от имени олигарха-арестанта, повторяя тезисы первого (либералы должны покаяться за прошлое и признать существующий президентский режим), отличается от него одним принципиальным акцентом.

В первом своем письме Ходорковский не просто критикует политическое прошлое Чубайса, Гайдара, Явлинского и остального нашего либерального генералитета. Он также и весьма внятным образом отмежевывается от них лично - от людей, которые как-никак за него заступались, когда его засадили в изолятор.

Не буду гадать, где тут кончались спонтанные чувства самого Ходорковского и начинались чувства тех, кто убедил его авторизовать подобного рода высказывания. В любом случае, такие чувства - плохие чувства.

И ничего удивительного, что в первом ответном письме Гайдара ("Либерализм: слухи о смерти преувеличены") это было аттестовано как "печатный донос".

Вероятно, учтя критику, Ходорковский во втором своем письме от личных выпадов воздержался. А коль скоро таковые из полемического оборота изъяты, то либералам тем легче было развернуть встречную аргументацию.

Именно такой была задача двух программных писем Гайдара. В первом из них - объяснить свою старую политику. Во втором - изложить цели на будущее. По-моему, не получилось ни того, ни другого.

Занятно, что Гайдар молчаливо соглашается с ключевой идеей первого письма Ходорковского, будто политика 90-х годов была авторской политикой Гайдара и Чубайса.

Письмо Ходорковского рисует тогдашний экономический курс в самых черных тонах, Гайдар тогдашние решения хвалит или как минимум оправдывает. Но и тот и другой исходят из того, что курс 90-х был выражением личной воли неких "либералов", особенно Гайдара с Чубайсом. А ведь чего не было, того не было.

Политика 90-х годов вообще не могла быть какой-либо системной политикой, будь то "либеральной", "антилиберальной" или даже "центристской". Она была импровизационно-ситуативной. А "либералы" время от времени привлекались в качестве "буржуазных спецов" и кризисных менеджеров, и, выполнив порученное дело (иногда удачно, как в 92-м, иногда неудачно, как в 98-м), обязательно увольнялись в запас.

Не каяться в сверхчеловеческих грехах, как требуют Ходорковский и Белковский, а признать себя скромными технократами-исполнителями, вот что стоило бы сделать Егору Тимуровичу с Анатолием Борисовичем. А они этого не делают. Может быть, даже не из гордыни, а просто из понимания того, как далеко такая констатация заведет. Ведь она равносильна признанию, что они не были тогда и не стали сегодня ни политиками, ни политическими идеологами.

А от этих ролей отказываться не хочется. Второе гайдаровское письмо ("Либерализм: без демократии не получится") задумано именно как политико-идеологический манифест.

Гайдар делит современные режимы на "откровенно авторитарные", "управляемые демократии" и "эффективно функционирующие демократии".

Автор отвергает как авторитарные режимы (генерирующие кризисы и нестабильность под предлогом борьбы с ними же), так и "управляемые демократии" (погрязшие в коррупции и застое). Довольно внятно высказана мысль, что "управляемая демократия" - это тот режим, который возводится сейчас в России. Занятно, что к "управляемым демократиям" Гайдар относит не только классический ее образчик - Мексику, но также "Италию до конца 80-х и Японию того же периода" (сравните: 'Азиатский путь' России: главное идти вперед).

Если бы Егор Гайдар был политиком, он обратился бы к народу, убеждая, что "эффективно функционирующая демократия" отвечает его, народа, сокровенным чаяниям. Вместо этого он выступает как человек, оперирующий некими теоретическим схемами - утверждает, что "эффективно функционирующая демократия" естественным порядком возникает в странах с таким уровнем развития, как Россия. Но почему же эта научная закономерность, обязательная как сезонное солнцестояние, не проявила себя на думских выборах в декабре? И какие советы тогда давал народу Гайдар? И почему они не были услышаны?

Об этом - ни слова. Вместо всего этого - совет строить и укреплять демократические институты, явно адресованный начальству, а не массам. Это не голос политика. Это совет эксперта, уверяющего руководство, что к демократии надо стремиться, не потому что это благородно и хорошо, а потому что это экономически выгодно.

А когда эксперт берет на себя такую лукавую задачу, он сразу начинает лукавить в своем анализе.

Как образец экономической неэффективности "управляемых демократий" Гайдар приводит пятнадцатилетний кризис Японии, забыв, что по его собственной классификации эта страна именно в данное время перешла в категорию демократий "эффективно функционирующих". От себя добавим, что на те же самые годы пришелся и хозяйственный застой в Германии и стагнация во Франции, чья "демократическая эффективность" вне всяких подозрений.

Что же до нашей собственной "управляемой демократии", то, относя ее рождение к нынешнему времени, Гайдар забыл, что она в полную силу работала у нас и в 90-е годы.

Ведь в условиях "эффективно действующей демократии" политика, отторгаемая большинством народа, проводиться не может по определению. А как раз такой неизменно была политика Чубайса и самого Гайдара, независимо от того, дальновидной она оказывалась или недальновидной, самостоятельной или несамостоятельной.

Авторский посыл сводится к простой вещи: "управляемая демократия" вполне приемлема и даже "эффективно действует", когда Чубайс и Гайдар приглашаются к руководству, но сразу поворачивается своей темной стороной, когда они в опале.

Таков стиль либералов гайдаровско-чубайсовского призыва. Не обращение к народу с просьбой поддержать их идеи, а просьба к властям с просьбой хорошо к ним относиться. Отличается ли это от просьб, подписанных Ходорковским? Едва ли.

Разумеется, просьбы эти вполне законны. И чуткое отношение к просьбам подданных - долг всякой ответственной власти, хоть бы и самой авторитарной. Просто политики таких писем не пишут. Ни с воли, ни из изолятора.

Сергей Шелин, специально для ИА 'Росбалт'

Справка:Статьи Егора Гайдара, написанные как ответ на известные "письма" Ходорковского, были опубликованы в газете "Ведомости" N64 от 14 апреля и N66 от 16 апреля 2004 г. Ниже мы приводим эти тексты, ставшие предметом обсуждения в статье Сергея Шелина.

Слухи о смерти преувеличены

Егор Гайдар

Статья "Кризис либерализма в России", подписанная М. Ходорковским, вызвала оживленную дискуссию. Даже те, кто принял ее с восторгом, обратили внимание на банальность сказанного, на то, что все это неоднократно повторялось противниками российских либералов. Принципиальной новостью стало не содержание статьи, а авторство. А также место, где она была написана. Автор из-за решетки совершает покаяние, вершит моральный суд, благословляет и ниспровергает. Пишет о сервильности либералов, их готовности забыть про конституцию ради севрюжины с хреном.

Прочитав письмо, оказался в сложном положении. Согласиться со сказанным невозможно. Спорить с тем, что человек пишет из неволи, - по российской традиции занятие малопочтенное. Для меня с 6 апреля (когда Минюст обнародовал объяснительную записку, в которой Ходорковский говорит, что "собственноручных материалов" в газету не передавал) авторами статьи становится группа неизвестных товарищей, объединенная псевдонимом "М. Ходорковский". Впрочем, нет претензий к газете, опубликовавшей текст, подписанный Ходорковским. Текст представляет общественный интерес, кто бы ни был его автором.

Ситуация во многом трагикомическая. Одно дело - писать молоком, макая перо в чернильницу из хлебного мякиша: "Время лукавства прошло - и из каземата СИЗО N 4, где я (т. е. "группа товарищей"?) сейчас нахожусь, это видно, быть может, чуть лучше, чем из других, более комфортабельных помещений..." Другое дело - набирать этот текст в уютном кабинете. Здесь можно было бы поставить точку. Как только написанное перестает быть статьей Ходорковского, оно становится набором банальностей. Оставаясь при этом, как выражались в благородном XIX веке, "печатным доносом".

Небезынтересен строй сознания, ассоциации. Перепевы мотивов, звучавших между 1934 и 1954 гг., очевидны. Есть призывы к либералам осознать "моральную ответственность" за дефолт. Здесь трудно не вспомнить, как в 1935 г., пытаясь избежать расстрела, Каменев и Зиновьев признали свою "моральную ответственность" за убийство Кирова. Слова о том, что надо "оставить в прошлом космополитическое восприятие мира", навевают нечто из начала 1950-х. Призыв "Надо заставить большой бизнес поделиться с народом" напоминает булгаковское: "Сдавайте валюту!"

Невнятица с тем, кто и где именно писал этот текст, показывает, что профессионализм кадров за последние десятилетия во многом утрачен. Трудно не согласиться с самокритичными словами авторского коллектива: "И, перефразируя знаменитые слова Сталина, сказанные в конце июня 1941 г., мы свое дело прос...ли". Где уж тут поймать Басаева!

История, как писал Маркс, повторяется. И действительно в виде фарса. Правда, опыт полутора веков, прошедших со времени написания этих строк, показал, что и фарс может быть кровавым. Именно поэтому считаю своим долгом высказаться по существу вопроса.

В картине мира, нарисованной в письме, два жестко разграниченных периода. Период, когда президент Ельцин со своими реформаторами проводил антинародную политику. И период новой власти, когда жизнь наконец стала налаживаться. Вторая эпоха рождается прекрасной, как Афродита, -и непосредственно из морской пены. К сожалению, и люди, и экономико-политические системы рождаются мучительнее.

На деле периоды российской истории неразрывно связаны. Чтобы существовала эффективная рыночная экономика, в которой доминирует частная собственность, свободные цены, конвертируемая валюта и шестой год кряду продолжается экономический рост, нужно было провести либеральные реформы на руинах советской системы. Трудно представить себе мир, в котором возможен прыжок из осени 1991 г., когда Советский Союз обанкротился, признал себя неспособным выполнять обязательства по 100-миллиардному долгу, когда валютные резервы были равны нулю, - прямо в 1999/2000 год.

Любому трезвомыслящему человеку понятно, что структурные реформы дают позитивный результат с временным лагом. Сегодня очевидно, что экономический рывок США в 90-х гг. тесно связан с преобразованиями, проведенными за 10 лет до этого при Рейгане, - дерегулированием, налоговой реформой. Откуда убежденность, что мы в этом отношении исключение, - понять невозможно. Сколь ни различны личные качества, убеждения, приоритеты, политическая стилистика первого и второго президентов России, все же ельцинский и путинский периоды нашей истории - часть единого процесса политико-экономической трансформации.

Один из ключевых тезисов письма - вина либералов. Некоторые участники дискуссии говорят о ней, потирая руки от восторга. Поражение всегда неприятно. Не снимаю с себя ответственности за него. Но делать из нашего поражения на выборах вывод о крахе либерализма в России - неумно.

Проигранная битва - не проигранная война. Сколько раз либерализм хоронили - и после поражения ДВР на выборах 1995 г., и во время правительства Примакова. Тогда тоже было опубликовано немало покаянных текстов. Но российский либерализм, как птица Феникс, все норовит восстать из пепла. Видимо, потому, что спрос на политическую и экономическую свободу в России есть. Значит, будет и предложение.

В цикличности успехов и неудач либеральных сил Россия не уникальна. Польские демократы и либералы победили в 1989 г. и потерпели поражение в 1993-м, добились успеха в 1997 г. и опять проиграли в 2001-м. Все это несмотря на то, что экономические реформы были успешными, а уровень жизни намного вырос. В 2001 г., после того как реформаторский "Союз свободы" не прошел в парламент, в Польше немало было написано о крахе либерализма. Через два года лидер, сформировавший правительство посткоммунистической партии, признал, что либеральному курсу нет альтернативы. Сама партия распалась. Обновленное либеральное крыло политического спектра - "Гражданский союз" - пользуется поддержкой 25-30% населения и имеет неплохие шансы на следующих выборах. Да, для этого польским коллегам пришлось перестроить партию, найти новых людей и другую стилистику. Кто сказал, что подобная реорганизация либеральной части политического спектра невозможна в России?

Удивляет утверждение, содержащееся в письме, что социальная стабильность только и может быть основой всякой долгосрочной реформы. От хорошей жизни никто реформы не проводит. Как правило, их начинают, когда отступать некуда, старые структуры общественного устройства теряют эффективность или просто разваливаются. Говорить о социальной стабильности как предпосылке реформ, начатых после краха социализма и банкротства СССР, могут лишь люди, формирующие миф о былом процветании. Или - хуже того - сами верящие в этот миф.

Реформы многих травмируют материально, кого-то - психологически. Одни выигрывают, другие проигрывают. При этом люди в демократическом мире склонны считать улучшение жизни своей личной заслугой, а ответственность за неудачи предпочитают возлагать на правительство. Отсюда регулярные приливы и отливы политических симпатий в периоды глубоких реформ.

Часть развернувшейся дискуссии посвящена навязшему в зубах "во всем виноват Чубайс". Я, как и Чубайс, лучше многих знаю об ошибках, которые совершал, о компромиссах, на которые вынужден был идти. Оглядываясь назад, много раз пытался взвесить цену компромисса, цену ошибок, возможные последствия альтернативных решений. Многое из прошлого хотел бы поменять - и не раз писал об этом. Но каяться в чем-либо, тем более в сложившейся политической ситуации, считаю недостойным и контрпродуктивным.

До конца дней меня будут попрекать обесценившимися вкладами. Люди, потерявшие вклады, не обязаны разбираться в финансовой проблематике. Да и объяснять им все детали - занятие неблагодарное. Гораздо выгоднее указать виновного.

Но кто-нибудь из авторов письма мог бы потрудиться и прочитать хотя бы два-три исследования по этой теме, вспомнить о "денежном навесе" - избыточном объеме денежной массы, порождающем дефицит в социалистической экономике. Нетрудно понять, что возможности спасения вкладов были ограничены спросом на деньги и унаследованными золотовалютными резервами, что с осени 1990 г. 16 центральных банков в республиках СССР имели возможность самостоятельно создавать ликвидность; можно поинтересоваться тем, где же на постсоветском пространстве удалось адекватно решить проблему вкладов. Выяснить, что - нигде. И лишь после этого пускаться в пафосные рассуждения о защите пенсионеров.

Могучая идея о том, что проблему решил бы выпуск государственных ценных бумаг, - продукт воспаленного воображения. В стране, объявившей себя банкротом, где доверие не только к госбумагам, но и к национальным деньгам равно нулю, новые ценные бумаги стоили бы дешевле тех листков, на которых они напечатаны. Государство еще долгие годы не могло бы их обслуживать. В подобной ситуации подавляющая часть населения за гроши избавляется от таких "филькиных грамот". Они быстро концентрируются в руках финансовых спекулянтов. Когда государственные финансы приходят в порядок, валютные резервы растут -выясняется, что вкладчики остались без сбережений, зато теперь налогоплательщики должны сотни миллиардов долларов владельцам нескольких крупных финансовых групп. Действительно, чтобы придумать такое, нужно было, говоря словами авторов письма, "пошевелить мозгами".

В России осенью 1991 г. угроза голода, подобного пережитому во время первой русской революции, была реальностью одного-двух месяцев. Я не раз подтверждал это цифрами и фактами. Благодаря реформам и запуску рыночных механизмов угроза была отведена. И благополучно забыта. Как забыты "табачные бунты", отказ принимать павловские сторублевки, талоны на еду и многое другое из той поры.

В письме сказано: "Мы (видимо, имеется в виду "ЮКОС") действительно реанимировали раздавленное последними годами советской власти производство, создали более 2 млн высокооплачиваемых рабочих мест". Понятно, все это произошло исключительно благодаря талантам менеджмента, вне связи с либеральными реформами.

Больше всего претензий к приватизации нефтяного сектора. Понятно почему: именно здесь сложилась исключительно благоприятная конъюнктура. Несправедливо! Но напомним, что в этом секторе добыча в СССР начала падать с ноября 1988 г., при полном государственном контроле и задолго до реформ. Скоро падение стало обвальным. Только за 1991 г. добыча сократилась на 54 млн т. Сейчас в нефтяном секторе России, где доминируют частные компании, годовой прирост добычи приближается к 50 млн т.

Сегодня в России рыночная экономика, конкуренция, конвертируемая валюта, частная собственность - укоренившаяся реальность. Участники дискуссии не ставят их под сомнение. Спор идет о том, не пора ли переделить добро, благо оно заметно подорожало. Естественно, переделить в пользу народа, хотя на деле подобные попытки всегда кончаются перераспределением в пользу элиты, близкой действующей власти.

Во времена Древнего Китая после смены династии земли, принадлежащие старой элите, обычно конфисковывались, нередко под предлогом того, что необходимо передать их крестьянам, чтобы восстановить уравнительную справедливость. Чудесным образом они вскоре оказывались в руках тех, кто близок к новому режиму. Как показывает тысячелетний опыт, результатом такого тесного союза собственности и власти, когда гарантии собственника определяются его лояльностью власти, всегда было торможение экономического роста.

Без демократии не получится

Егор Гайдар

Важнейший неявно поставленный в ходе нынешней дискуссии вопрос - нужна ли демократия России и возможна ли она. Текст письма гласит: "Все эти люди - реже искренне, чаще фальшиво и по заказу, но от того не менее убедительно - говорят о крахе либеральных идей, о том, что в нашей стране, России, свобода просто не нужна. Свобода, по их версии, - пятое колесо в телеге национального развития. А кто говорит о свободе, тот либо олигарх, либо сволочь (что в целом почти одно и то же). На таком фоне либералом ? 1 представляется уже президент Владимир Путин - ведь, с точки зрения провозглашаемой идеологии, он куда лучше Рогозина и Жириновского. И хочется задуматься: да, Путин, наверное, не либерал и не демократ, но все же он либеральнее и демократичнее 70% населения нашей страны". Вроде бы авторы и не согласны с тем, что России не нужна демократия, но если человек, который, по мнению "группы товарищей", не является демократом, демократичнее 70% населения страны, то до демократии ли здесь? При всей очевидной фарсовости затеи это действительно серьезно. По этой теме считаю необходимым высказаться вдвойне ответственно.

Я по убеждению либерал, уверен, что свобода самоценна. Но обсуждаются не мои убеждения, а реальная ситуация в России. Поэтому отвечаю на явно или неявно сформулированные претензии.

Для большей части человечества то, что сегодня называют демократией, - установление новое. Еще три-четыре поколения назад оно было мало распространено в мире. То, что аграрные общества с низким уровнем доходов, доминирующей неграмотностью, неэффективной экономикой являются, как правило, традиционными монархиями или (реже) авторитарными режимами; то, что высокоразвитые постиндустриальные общества в подавляющем большинстве случаев - устойчивые демократии; то, что перемены, связанные с индустриализацией, урбанизацией, широким распространением образования, порождают политическую нестабильность, - все это известно давно и хорошо. Правда, не всем, а только тем, кто ценит факты выше идеологии. Именно на переходную стадию развития приходится время молодых, нестабильных демократий, социальных революций, неустойчивых авторитарных режимов. В России на эту фазу экономической эволюции пришлись две революции XX в.

Корни диктатуры
Простой ответ на вызовы, связанные с отсутствием демократических традиций, невысоким уровнем развития, - формирование авторитарного режима, основанного на личной власти диктатора. Иногда ему ставят прижизненные памятники. Власть турк-менбаши, пожалуй, самая яркая иллюстрация того, как функционируют такие режимы в постсоветском пространстве. При более цивилизованных формах памятников не ставят, но суть дела от этого меняется мало. Беда такого решения во внутренней нестабильности и неплодотворности авторитарных режимов.

В условиях урбанизированного и образованного общества надолго убедить людей в том, что не ими избранный человек призван определять, как жить, - неразрешимая задача. Раньше или позже диктатор умирает, бежит или его убивают. Памятники сносят. Разваливается вся политическая конструкция авторитарного режима, ставятся под сомнение ранее заключенные контракты, рушится сложившаяся структура распределения собственности. Созданные под предлогом обеспечения стабильности, авторитарные режимы сами оказываются источником потрясений. Автократ в современном урбанизированном, грамотном обществе, как правило, вынужден постоянно доказывать, что его режим - временная мера, переходный период, после которого он непременно восстановит демократию.

Закрытие демократии
Альтернативный способ решения проблемы политической стабильности - формирование "закрытых", или, что то же самое, "управляемых" демократий. Это политические системы, в которых оппозиция заседает в парламенте (а не сидит в тюрьме), регулярно проводятся выборы, нет массовых репрессий, есть свободная пресса (обычно это не относится к СМИ, имеющим выход на массовую аудиторию), правительство можно критиковать не только на кухне, но и на улице, в газетах, в парламенте. Нет пожизненного диктатора, политическая элита договорилась о механизмах передачи власти. В некотором смысле смена власти в условиях закрытых демократий напоминает устройство преемственности в Риме периода принципата. Там оно опосредовалось не контролируемыми выборами, а усыновлением наследника. Для современного мира это все-таки экзотика.

Примеры таких режимов известны: это Мексика на протяжении десятилетий после революции, Италия после Второй мировой войны и до конца 80-х гг., Япония того же периода. Есть все элементы демократии за одним исключением - исход выборов предопределен, от избирателей на деле ничего не зависит. Гражданин может думать что угодно, но на выборах победит либерально-демократическая партия Японии, она же и сформирует правительство. В Мексике преемником президента станет тот, кого он назначил министром внутренних дел. В течение многих лет мексиканская и японская системы правления рассматривались в качестве примера для подражания соответственно в Латинской Америке и Азии. Неспособность обеспечить устойчивое функционирование такой системы нередко становилась базой формирования откровенно авторитарных режимов.

Развитие событий в России в последние годы позволяет думать, что значительная часть политической элиты именно такую модель считает образцовой или, по меньшей мере, пригодной на ближайшие десятилетия. Этот тезис достоин обсуждения. Да, подобные режимы позволяют надолго сохранять стабильность. Эрнесто Че Гевара, профессиональный революционер, писал, что революция не имеет шансов на успех, если речь идет о свержении правительства, которое пришло к власти на основе народного голосования, сколь бы достоверно оно ни было, и которое сохраняет хотя бы внешние формы конституционной законности. Именно сохранение видимости свободных выборов и конституционного режима - черта, отделяющая "закрытые" демократии от откровенно авторитарных режимов. Однако надо понимать и учитывать последствия такой стратегии. Характерная черта "закрытых" демократий - широкое распространение коррупции. Сам по себе демократический режим, разумеется, не является гарантией от коррупции. Но его отсутствие делает ее неизбежной деталью политического и экономического механизма.

Если учесть, что коррупция в российской власти - явление многовековое, если вспомнить о безуспешных попытках Петра I справиться с ней административными мерами, то легко понять, какую траекторию развития государственности на десятилетия вперед мы зададим, сформировав режим "закрытой" демократии. И никакими ритуальными кампаниями, никакими громкими процессами с этой проблемой не справиться. Она функционально связана с характером режима, организацией политического процесса, который развивается в ее рамках.

Еще одна характерная черта "закрытых" демократий - их склеротичность. Откровенно авторитарные режимы и эффективно функционирующие демократии бывают способны на проведение глубоких структурных реформ. Чили при Пиночете и Великобритания при Тэтчер - очевидные тому примеры. В "закрытых" демократиях с течением времени выстраиваются хорошо организованные группы, способные ради защиты частных интересов блокировать необходимые реформы. Пример Японии, столкнувшейся с одним из самых тяжелых экономических кризисов в развитой стране конца XX в. и оказавшейся не способной провести необходимые реформы в течение 15 лет, - наглядное тому подтверждение. В мире XXI в., где гибкость, способность менять установки и сложившиеся структуры, реагировать на вызовы времени - важнейший залог конкурентоспособности, выбор в пользу "управляемой" демократии - очевидная ошибка.

К тому же важнейший фактор конкурентоспособности национальной экономики в условиях постиндустриального развития (если Россия не собирается ориентироваться исключительно на сырьевые отрасли) - способность воспроизводить и сохранять высококвалифицированные кадры. Опыт показывает: люди, конкурентоспособные на мировом рынке квалифицированной рабочей силы, в большинстве своем хотят, чтобы их мнение было услышано при выборе будущего страны. Формирование "закрытой" демократии в России - прямой путь ускорения "утечки мозгов".

Муляж не поможет
Построить в России действующую демократию сложнее, чем ее муляж. Но эту задачу придется решать. Не надо иллюзий. Мы живем в XXI в., а не в XVIII. Глобальный характер обмена информацией, быстрые, масштабные социально-экономические изменения, современный характер общества не оставляют шансов на эффективное функционирование недемократических режимов.

В XX в. мы пережили две революции, каждая из которых дорого обошлась России. Обе были вызваны неспособностью режима провести необходимые реформы. Как человек, имевший прямое отношение к российской революции конца XX в., очень не хотел бы, чтобы кому-то пришлось повторять этот опыт в XXI в. России на многие десятилетия хватит революций.

По уровню развития Россия вплотную подошла к уровню, за которым формирование нормальных, стабильных демократических режимов и возможно, и неизбежно. Мне приходилось неоднократно обсуждать проблемы России и Китая с представителями китайской научной и политической элиты. Многие из них прекрасно понимают, что стратегическая проблема, которая стоит перед Китаем и решать которую все равно придется, - формирование реальных демократических институтов. Если не решить ее - политическая дестабилизация неизбежна. Для России, которая заплатила немалую цену за формирование пусть молодых, не оптимальных, но живых демократических институтов, отказываться от них - значит совершить стратегическую ошибку, за которую потом придется расплачиваться десятилетиями.

В переводе на язык практических дел это значит, что выход из сформировавшегося сегодня режима "закрытой" демократии, восстановление базовых демократических институтов, возрождение свободных СМИ, честных выборов, независимой от исполнительной власти судебной системы, реальной политической конкуренции - важнейшая задача, которую предстоит решать в ближайшие годы. В интервью, которое дал сразу после выборов президент Путин, в качестве приоритета второго срока президентства он назвал укрепление демократических институтов в России. В этом я с ним согласен. Надо стремиться к тому, чтобы это было воплощено на практике.

"Группа товарищей" сообщает: "Фактически сегодня мы ясно видим капитуляцию либералов". Могли бы выразиться точнее: "хотели бы видеть". Наполеон на Поклонной горе тоже хотел видеть ключи от города. Не увидел. И они не увидят.