Бегство от войны

Слухи о том, что иностранные граждане будут эвакуированы из Ливана, ходили с первого дня бомбардировок. Первыми покинули Ливан испанцы, англичане, американцы на военных вертолетах. Когда российский МИД принял принципиальное решение вывозить своих граждан, стало понятно, что сделать это уже не так просто, и только россиянами ограничиться не получится. Корреспондент «Росбалта», вернувшаяся первым самолетом МЧС, рассказывает о том, как проходила эвакуация.

В российском посольстве в Ливане круглосуточно принимались телефонные звонки и составлялись списки. Изначально планировалось плыть до Кипра, но, когда российские дипломаты увидели судно, на котором они должны были отправить первую партию людей, было решено эвакуироваться через Сирию. «На этой консервной банке никто не поплывет», - сказали в посольстве.

Пока составлялись предварительные списки, стало ясно, что придется вывозить и представителей братских республик - тех, у которых нет дипмиссий в Ливане, или которые просто не стали заниматься хлопотной эвакуацией. Например, в посольстве Украины, 16 июля была информация о том, что все украинцы остаются. Уже 17 июля телефон посольства уже был переведен в режим автоответчика, который говорил что-то на английском языке – в посольстве никого не было. Все отбыли в неизвестном направлении, бросив своих граждан на произвол судьбы. Женщины сходили с ума, пытаясь дозвониться до посольства, приезжали туда, пытались достучаться в дверь. Тщетно.

В посольстве Молдавии за $500 с человека предлагали эвакуацию в Турцию, откуда дальше своим ходом надо было бы добираться до Молдавии. Могла ли позволить себе это путешествие молдаванка Ирина Еид, бежавшая с двумя детьми младше 10 лет и ожидающая еще одного?

Россия, которую так любят ругать бывшие советские республики, брала всех СНГшников, оставляя своих граждан ждать следующих автобусов, самолетов, и т.д. Белоруски, латышки, украинки, молдаванки – для всех нашлись места. И эти женщины, в основном с детьми или находящиеся в положении, со слезами на глазах благодарили россиян, организующих эвакуацию. Потому что, если бы не россияне, они так бы и сидели в своих домах в горах, где от взрывов вылетают стекла, где нет света и газа, куда в любой момент может попасть ракета.

Маршрут эвакуации был таков: по северной дороге из Бейрута через Триполи пересечь ливано-сирийскую границу и прибыть в город Латакия, откуда самолетом МЧС вылететь в Москву. В принципе, ничего сложного. Однако поездка проходила в очень нервной обстановке, поскольку, в первую очередь, эвакуировали женщин и детей, которых война разлучила с отцами, мужьями, братьями. Многие из них просто не справлялись со своими эмоциями, многие боялись, что не доедут, или что никогда больше не увидят тех, кто остался в Ливане. Кто-то возвращался в страну, где не был уже очень давно, а кто-то вообще бежал из дома без паспортов и денег в полную неизвестность.

У многих женщин были просроченные паспорта – они жили в Ливане и не заботились о своих российских (белорусских, украинских, и т.д.) документах. Теперь, когда пришлось срочно бежать из страны через границу, эта халатность вышла боком им и тем, кто ждал, пока решат проблемы с их документами. Эвакуация была эмоционально очень тяжелой именно потому, что эвакуировали матерей с детьми.

Детей было жалко больше всего. Когда трехлетняя Даша с наступлением темноты, вскарабкавшись ко мне на колени в автобусе, сказала, путая буквы и звуки: «Сейчас темно, сейчас будет война, а ты видела войну?», мне стало очень страшно за нее. В этом же автобусе был маленький Али или, как его называют в Краснодаре, Алеша, который начинал истерически плакать каждый раз, когда от него на пару шагов отходили его папа Ясер или мама Светлана. Али пережил страшную бомбежку в горах, и его родители, которые две недели назад приехали в Ливан, чтобы остаться там навсегда, вернутся в Ливан теперь, по словам Ясера, не раньше, чем через 20 лет. Ясер позвонил домой и узнал, что соседей, которых он уговаривал уехать из гор, больше нет – убиты ударом ракеты. Был еще один мальчик, у которого была красивая мягкая игрушка. Когда дети говорили, что игрушка красивая, мама начинала плакать – только за этой игрушкой он шел в бомбоубежище, и только за ней он выходил из него. Дедушка 1922 года рождения приехал навестить своих родственников, и его снимали с гор, чтобы эвакуировать обратно на Родину. Была еще гражданка Белоруссии с маленьким ребенком – они постоянно плакали. Они не спали четыре ночи, муж-ливанец остался в Бейруте. И таких историй было шесть автобусов, а на следующий день готовились еще 20, и потом еще неизвестно сколько.

Дорога до границы прошла относительно спокойно. Одним из самых тяжелых моментов пути было пересечение границы – на это ушло больше пяти часов. Сначала мы покидали Ливан, потом получали визы в Сирию, потом въезжали в Сирию. Посольским пришлось три раза собрать паспорта и три раза их раздать. Причем почти каждый раз находился кто-нибудь, кто ухитрялся забыть, не успеть, не услышать о том, что надо сдать или получить документ. К тому же, как только автобус останавливался, и открывались двери, дети, которым хочется гулять, бросались врассыпную. Это был полный хаос, вершиной которого было получение виз.

Сначала все сдали по $20 за визы, и делегат от каждого автобуса пошел их получать. Потом прошла информация, что россияне не платят за визы. Пришлось бегать искать делегата, сверять по списку и выдавать обратно деньги, раздавать паспорта СНГшникам, у которых тоже все было не ладно – молдаване платят в одну кассу, белорусы в другую, кто-то наличными, кто-то только через банк. У той же Ирины в кассе сириец удивленно спрашивал – «А что такое Молдавия? Страна? А почему у Вас один ребенок от одного мужа, а второй от другого? В Молдавии так можно?». Когда, наконец, все паспорта с визами были на руках, из нашего автобуса выплыла дама, которая с удивлением спросила: «А что паспорта уже собирали? А у меня никто не взял!». И у нее еще хватило наглости устроить скандал посольским, что они не зашли к ней в автобус и не взяли у нее паспорт.

После пересечения границы мы около двух часов ехали до Латакии, где нас ждало размещение в гостинице. В отеле нас сразу накормили ужином. Потом раздали ключи от номеров и отправили спать. Утром все как штык собрались в холле отеля – многие дети заболели, у взрослых был упадок сил. Было объявлено, что в аэропорт будем отъезжать двумя партиями, начиная с 12 дня. Услышав это, я поняла, что с меня войны хватит, достала купальник и два часа провела на пляже отеля. И это было правильным решением, потому что впереди нас ждал «ад» в аэропорту.

Кроме нас в аэропорту были еще 50 человек, которые, узнав об эвакуации, приехали туда своим ходом. Кроме того, нашим спасением уже занимался не только МИД, но и МЧС. Несмотря на то, что обе структуры проявили себя превосходно, произошло то, что часто бывает, когда две структуры не могут поделить обязанности и полномочия. Первая партия из 160 человек должна была улететь на первом самолете, который вмещал как раз это число пассажиров. Какое-то время МИД и МЧС разбирались, кто будет составлять списки, и кто будет командовать парадом, затем началась регистрация. Сотрудницы МЧС выкрикивали имена и люди проходили на борт.

Каково же было наше удивление, когда места в самолете закончились, а люди остались! Причем это были люди (в том числе и корреспондент «Росбалта»), чьи паспорта были собраны для посадки в первый самолет. Мест нет, паспортов тоже. И началась паника: остаться в Сирии без паспорта – перспектива довольно незавидная. Минут через десять я к своему удивлению обнаружила в зале женщину с пачкой паспортов, которую она, по ее словам, нашла на кресле. Это были паспорта 50-ти пассажиров из первой партии, вместо которых улетели те, кто приехал в аэропорт своим ходом. Как случилось, что их паспорта оказались на месте наших – за деньги, из-за халатности сотрудников – узнать так и не удалось. В этот момент сотрудница МЧС объявила, что еще есть места, и мне удалось последней сесть в первый самолет.

Из-за всех задержек и проблем первый самолет вылетел с большим опозданием. В «Домодедово» мы прилетели в районе десяти вечера – после двух дней в пути, наконец, дома. В аэропорту нас встречали вечно спокойные МЧСовцы, МИДовцы, смиренные представители государств, чьих граждан эвакуировала Россия, и, конечно, родственники, друзья, коллеги. В эти минуты я с тревогой думала о том, что следующий самолет прилетит еще позже, а третий вообще под утро, а также о том, что если мы на шести автобусах ехали почти 12 часов, то сколько же будет ехать колонна из 20 автобусов. Пусть было тяжело и не все было гладко, но, тем не менее, о нас позаботились, и нас вывезли, не взяв за это ни копейки. Однако самым большим потрясением за поездку для меня было то, что, когда в первый раз за всю дорогу мне была нужна помощь, женщина, с чьими двумя девочками я совершенно искренне возилась всю дорогу, равнодушно сказала мне: «Пока, созвонимся в Москве». Но что делать – на войне, как на войне.

Юлия Нетесова, Бейрут-Триполи-Латакия-Москва.