Историческая неправда Польши

На этой неделе в Польше отмечают 63-ю годовщину Варшавского восстания. 1 августа в 17.00 по всей Польше замерло дорожное движение, и взвыли сирены в память об участниках и жертвах этого трагического события.

Варшавское восстание продлилось 63 дня (с 1-го августа по 2 октября 1944 года) и закончилось сокрушительным поражением. Восставшим не удалось удержать город в своих руках. По разным оценкам, тогда погибли 10-15 тысяч повстанцев и 120-200 тысяч простых горожан. После подавления восстания немцы сровняли с землей большую часть города.

Восстание стало одним из ключевых моментов новейшей истории страны. Оно превратилось в удобную идеологическую конструкцию, а 60-летний юбилей, с помпой отмечавшийся в 2004 году, во многом стал тем трамплином, с помощью которого тогдашний мэр Варшавы Лех Качиньский впрыгнул в президентское кресло.

Нынешние торжества также достаточно помпезны. Ведь Варшавское восстание – это выгодный с точки зрения современной польской идеологии исторический сюжет. С его помощью создается образ преданной всеми – как англо-американскими союзниками, так и СССР, в одиночку сражавшейся на двух фронтах Польши. Помимо очевидной важности события такого масштаба для национальной памяти поляков, подобная интерпретация во многом объясняется тем, что восстание было направлено как против немцев, так и против наступающей Красной Армии. Поэтому оно преподносится как «подлинное» выступление за суверенитет страны (в противовес выступлениям польских «предателей-коммунистов»), и акцент смещается именно на попытки противостоять влиянию СССР в Польше.

В 2004 году президент Александр Квасьневский заявил, что «этот порыв был бунтом против намечающегося послевоенного порядка и борьбой за независимую Польшу». По словам директора Института Национальной Памяти Польши Яна Куртыки – ныне официального государственного органа, отвечающего за «правильную» версию польской истории – основная цель Армии Крайовой состояла в том, чтобы не допустить освобождения Варшавы советскими войсками и сочувствовавшими им борцами антифашистского сопротивления из Армии Людовой. Напомним, что Армией Крайовой (АК) назывались вооруженные партизанские формирования, подчинявшиеся польскому правительству в Лондоне, которое в то время возглавлял премьер-министр Станислав Миколайчик.

Тот факт, что восстание сокрушительное поражение, не очень смущает апологетов этой концепции. Тем более, что основным виновником поражения восстания для них выступает Красная Армия, которая не пришла на помощь восставшим, а наблюдала за подавлением восстания с другого берега Вислы - «во имя великодержавных интересов СССР», как пишут в современных польских учебниках истории. Но если восстание было политически направлено против СССР, то какие претензии могут предъявляться к советским войскам и Сталину, который, помогая восставшим, поддержал бы тогда своих политических противников?

Однако действительно ли советские войска нарочито бездействовали, наблюдая за тем, как гитлеровцы уничтожают политического соперника советского режима? Конечно же, нет, и об этом свидетельствуют многочисленные факты. Известно, что дата восстания не была (и не могла быть, учитывая его антисоветскую направленность) согласована с советской стороной. Поэтому сам факт восстания не мог учитываться при оперативном планировании советским командованием. Это делает бессмысленными все упреки современных польских историков в том, что, несмотря на известия о Варшавском восстании, главный удар советских войск в то время был направлен на Балканы, а отнюдь не на помощь сражавшейся польской столице. Никто при этом не думает о цене, которую должна была заплатить Красная Армия, резко меняя свои стратегические и тактические установки.

Также известно, что советское наступление продолжалось с середины июня. Войска были измотаны в упорных боях операции «Багратион», во многих частях были серьезные потери. Пополнение почти полностью комплектовалось из населения недавно освобожденных районов Восточной и Западной Белоруссии и не было в достаточной мере подготовлено к активным боевым действиям. Коммуникации были растянуты на 400-500 км., и сохранилось множество документов, в которых командиры частей жалуются на связанную с этим нехватку горючего и боеприпасов.

Несмотря на то, что лобовая атака рассматривалась советским руководством как нежелательная, все же было решено форсировать Вислу, что и было сделано в середине сентября - после того, как был взят пригород Варшавы. Советские войска захватили плацдарм, который удерживали несколько недель, несмотря на ожесточенное сопротивление противника. Советским войскам в боях за Варшаву противостояли отборные гитлеровские части, в том числе танковые дивизии СС «Викинг» и «Мертвая голова». Сталин, желая продемонстрировать союзникам готовность помочь восставшим, выступал за нанесение удара северо-западнее польской столицы, несмотря на неблагоприятную обстановку для советских войск на этом участке фронта. По воспоминаниям Жукова, только настойчивая позиция Рокоссовского и его самого смогли убедить Сталина отказаться от плохо подготовленного наступления. Обо всем этом польские историки предпочитают умалчивать.

Советское руководство также упрекают в том, что оно не хотело поддерживать восставших с воздуха в первые дни восстания и не позволяло союзникам использовать свои аэродромы для этих целей. А обозреватель ВВС Ян Репа написал в одном из своих материалов, что советское руководство даже грозилось сбивать самолеты союзников ( это утверждение сложно назвать иначе, как плодом больной, фантазии). Советское руководство отмечало, что в случае необходимости пилоты союзников могут использовать советские аэродромы, но не соглашались предоставлять их для массированных операций в августе. На первых порах Сталин заявлял, что не хочет иметь ничего общего с авантюрой повстанцев, и отказывался использовать советскую авиацию для снабжения их продуктами, медикаментами и оружием. Однако затем он изменил свое мнение, и с середины сентября повстанцы активно снабжались всем необходимым.

Кстати, сначала повстанцы в лице премьера польского правительства в Лондоне Миколайчика не просили о военной поддержке восстания. Когда польский премьер прибыл на переговоры со Сталиным в начале августа 1944 года, то он говорил лишь о помощи боеприпасами и продуктами. То есть тогда АК не была заинтересована в непосредственной боевой помощи, так как хотела выглядеть единственным освободителем польской столицы.

В ходе восстания позиция АК была также неоднозначной. По свидетельству маршала Рокоссовского, во время прорыва на западный берег Вислы отряды АК не помогли советским войскам. Также вызывает вопросы поведение частей АК во время капитуляции. По донесениям повстанцев из Армии Людовой, «аковцы» взяли с середины сентября курс на капитуляцию, хотя еще можно было продолжать сопротивление и даже активизировать его, воспользовавшись массированными советскими ударами по позициям гитлеровцев.

Также очевидна ложность представлений о принципиальной неготовности советских войск взаимодействовать с АК как об одной из возможных причин того, почему не было штурма Варшавы в августе и сентябре 1944 года. Подобные утверждения развенчивают такие примеры, как, например, взятие Вильнюса. И хотя заявления о том, что основная заслуга в освобождении литовской столицы принадлежит АК, не имеют ничего общего с исторической правдой (достаточно посмотреть на соотношение сил отрядов АК и советских войск, задействованных в той операции), даже этот эпизод говорит о том, что не было непреодолимых препятствий для сотрудничества АК и Красной Армии на том этапе.

Возлагать ответственность за поражение восстания на СССР и Сталина – перекладывать с больной головы на здоровую. Выступление в польской столице было плохо подготовлено. Судя по воспоминаниям участников, имелись серьезные проблемы с организацией выступления на его начальном этапе. Повстанцы были крайне плохо вооружены. Само восстание началось, когда советские войска были еще слишком далеко – в 150 километрах от польской столицы. Политическое руководство восстания также не было единым и скоординированным. Достаточно сказать, что польское правительство в Лондоне, санкционируя идею выступление в общем, конкретное время его начала оставило на усмотрение руководства АК в Варшаве. Трудно не согласиться с оценкой советского руководства того времени: восстание было авантюрой. Можно только добавить, что это была в высшей степени трагическая авантюра.

Алексей Тимофеев