Индекс практической русофобии

Теоретически, в Прибалтике русофобии нет - там очень любят "инородцев", особенно русских. О том, как их любят, вам расскажет любой прибалтийский чиновник и политик. Вы узнаете о том, как хорошо живется русскоязычным национальным меньшинствам под сенью прибалтийских демократий. Как государство защищает их права согласно установленным в ЕС стандартам. Вам отрапортуют, какие огромные средства ежегодно осваиваются различными фондами и "некоммерческими" организациями с целью просветления русских до цивилизованного состояния, в котором они неизменно станут патриотами прибалтийских государств. Если вы чиновник из Евросоюза, то вам дополнительно расскажут об усилиях, направленных на то, чтобы "освободить наших русских" от когтей российской пропаганды.

Только в маленькой Эстонии русских каждый день любят бюро министра народонаселения, целевое учреждение Интеграции, Языковая инспекция, отдел министерства образования по переводу русских гимназий на эстонский язык обучения. А еще есть постоянно действующий форум "Гражданский мир" при мэрии Таллина, совет национальных меньшинств при министре культуры, круглый стол национальных меньшинств при президенте Эстонии. Русских в Эстонии любит все государство – оно даже документально фиксирует свою любовь в государственной программе интеграции.

Естественно, в такой ситуации говорить о наличии какой-либо русофобии в Эстонии, равно как в Латвии и Литве, просто неприлично. К тому же и отчетность, предоставляемая в надзорные органы Евросоюза, в порядке. Однако, как ни стараются прибалтийские чиновники убедить весь мир в любви к русским, общественные организации и пресловутая российская пропагандистская машина постоянно обвиняет их в том, чего по бумагам не может быть - в той самой русофобии.

Прошлогодние апрельские события в Эстонии наглядно продемонстрировали, что отчеты и заверения о благостном сосуществовании разных языковых общин в прибалтийских странах не совсем соответствуют действительности. Рост национального напряжения в республике вынудил национальную элиту заняться несколько неприятным делом - поиском предпосылок конфликта вокруг Бронзового солдата и причин, по которым кризис оказался столь глубоким и затяжным.

Первые же выводы оказались неутешительными: группа социологов, по-разному трактуя уже имевшиеся данные, сошлась в том, что в эстонском обществе существует, мягко говоря, неравенство между национальными и языковыми общинами. Однако тогда общий тон выводов был сделан в стиле теоретической любви к русским. Мол, русские в Эстонии недостаточно интегрированы в общество, они не слишком хорошо знают язык и из-за этого недостаточно образованы и успешны. В итоге была разработана новая программа интеграции, в которой оговорились, что слово "инородец" не носит негативного оттенка, а русские жители Эстонии в ответ стали гораздо более активно ходатайствовать о предоставлении им гражданства России.

О том, что теория расходится с практикой, и в Эстонии существует именно русофобия, свидетельствует и другой монументальный документ, появившийся в начале апреля. В Эстонии с большой помпой опубликовали "Индекс человеческого потенциала страны", одной из главных сенсаций которого стало положение в обществе "инородцев". Входящий в отчет доклад «Неэстонцы как часть эстонского общества» продемонстрировал, что иноязычное население Эстонии подвергается сильнейшей дискриминации практически во всех жизненно важных сферах. Согласно данным отчета, эстонцы получают более высокую зарплату, чем неэстонцы, и, несмотря на экономический рост, это различие продолжает углубляться. Например, в 2004 году доходы неэстонцев в возрасте 15-30 лет составляли на каждое домохозяйство 75% доходов эстонцев той же возрастной группы, в 2006 году этот показатель снизился до 70%. Причем разница в оценке труда не исчезает даже при переезде из традиционно депрессивных русскоязычных регионов в процветающую часть Эстонии.

Эстонец, проживающий в Северной Эстонии, зарабатывает на 34% больше, чем эстонец в другом регионе Эстонии, и при этом на 30% больше, чем живущий с ним в одном регионе русский. Русский, перебравшийся в Северную Эстонию из другого региона страны, будет зарабатывать всего лишь на 14% больше, чем получал, живя в другой части Эстонии. Примечательно, что разница в доходах с представителями коренной национальности становится тем более значительной, чем более высокую квалификацию и образование имеет "инородец". Среди эстонцев и неэстонцев с невысоким образовательным уровнем различие в доходах является минимальным, некоренные жители с высшим образованием зарабатывают на 25% меньше, чем эстонцы с таким же образованием.

На качестве жизни русского человека в демократической Эстонии не отражаются не только квалификация и образование. Выполнение так называемых интеграционных требований, которые, согласно программе, являются для русскоязычных залогом успешности, не снижают уровня дискриминации. Исследование выявило, что даже молодые люди, свободно владеющие эстонским языком, получившие образование в Эстонии и имеющие эстонское гражданство, но неэстонцы по происхождению, испытывают трудности при трудоустройстве в государственных учреждениях. «Гражданство не гарантирует настоящего равенства в эстонском обществе... Принадлежность к национальному меньшинству оказывает отрицательное воздействие на возможности человека получить работу руководителя или высшего специалиста в публичном секторе», - признала редактор посвященной неэстонцам главе отчета профессор Марью Лауристин.

Впрочем, по ее убеждению такое положение вещей доказывает зрелость эстонской демократии и благополучие эстонского государства. По словам Лауристин, статистика свидетельствует о том, что по мере роста благосостояния общества в Эстонии появляются проблемы, характерные для богатых обществ. Одна из них — т.н. проблема «стеклянного потолка». «С ней сталкивались Швеция, Германия, Англия, в меньшей мере Финляндия — все старые демократические государства, где в очень разных условиях наблюдается ситуация, когда, начиная с определенного уровня, меньшинствам трудно двигаться дальше», — считает она.

Однако статистика упряма и неоспорима. Дискриминация в Эстонии есть. Демократия подразумевает равенство прав и возможностей. Важным аспектом реализации оных является не только их декларирование, но и возможность отдельного индивида воспользоваться ими. В том же случае, если по каким либо причинам человек или сообщество, объединенное по какому-либо признаку, не может реализовать декларируемые права и возможности, возникает неравенство, а точнее - дискриминация. А если фиксируется факт намеренного недопущения групп лиц к реализации основного права - права на жизнь, то впору говорить о геноциде. Геноцид, основанный на этническом принципе, называют этноцидом.

Собственно говоря, о неравном положении языковых общин Эстонии было известно и ранее. Но впервые все данные были обобщены в одном документе. Благодаря этому даже представителям национальной элиты пришлось признать, что основой дискриминации являются не "объективные" причины, по которым русские менее конкурентоспособны эстонцам, а простая практическая русофобия, ставшая в Эстонии обыденной реальностью и одной из основ политической и деловой систем страны.

В России и сейчас, и в прошлом много говорилось о европейской русофобии. Но, по большому счету, для россиян эта проблематика находится в плоскости национальной гордости и геополитики. Не случайно среди российского патриотического истэблишмента крайне популярно стихотворение А. С. Пушкина "Клеветникам России". Но стратегия игнорирования европейской русофобии, предложенная Пушкиным, смертельна для русских общин Прибалтики. В прямом смысле этого слова - по данным отчета о человеческом развитии в Эстонии, средняя продолжительность жизни эстонцев на 6 лет превышает среднюю продолжительность жизни местных русских. И есть все основания утверждать, что этот мрачный разрыв возник в результате русофобии, процветающей в Прибалтике.

Дмитрий Кондрашов